Уже в 11 веке вошло в обычай, чтобы папа, получивший посвящение у Святого Петра, в торжественном шествии возвращался в свою резиденцию в Латеран, а с 13 века стало принято, чтобы эта процессия в виде триумфального коронационного поезда двигалась через центр Рима по дороге, которая стала называться Виа Сакра или Виа Папае.
Принимая в свое владение базилику Святого Петра, папа отмечал и свое вступление в светское управление Римом и Церковной областью. Сразу после его посвящения епископами Остии, Альбано и Порто он садился в кресло на платформе лестницы базилики. Архидиакон снимал с его головы епископскую митру и при приветственных криках народа надевал ему царственную Regnum, круглую заостренную тиару, легендарную корону, будто бы принесенную Константином в дар папе Сильвестру. Изначально тиара была сделана из белых павлиньих перьев, но потом ее украсили драгоценными камнями и золотым обручем, а позднее окружили тремя диадемами. Вершина тиары была украшена карбункулом.
Коронуя папу, архидиакон произносил: «Прими эту тиару и знай, что отныне ты отец князей и королей, правитель мира, наместник на земле Спасителя нашего Иисуса Христа, Ему же честь и слава во веки веков». Христос и странствовавшие с босыми ногами апостолы были бы чрезвычайно удивлены при виде их преемника, облаченного в великолепные, блестящие золотом и драгоценными камнями одежды, который, встав с трона с короной на голове, как папа-король, садился на коня, покрытого алым чепраком. Если при этом присутствовали император или короли, то они держали ему стремя и некоторое время шли, держась за повод. Если же их не было, эту обязанность исполняли римские сенаторы и аристократы.
Все участники процессии садились на своих лошадей, потому что шествие было конное. Оно двигалось в следующем порядке: первой шла богато убранная лошадь папы без всадника, затем крестоносец на коне, двенадцать конных знаменосцев с красными знаменами в руках, два других всадника с золотыми херувимами на копьях, два морских префекта, скриниарии, адвокаты, судьи в длинных черных рясах, певческая капелла, диаконы, знатнейшие аббаты, епископы, архиепископы, аббаты двадцати римских аббатств, патриархи и кардиналы-епископы, кардиналы-пресвитеры, кардиналы-диаконы, все на конях, на которых иные старики едва могли держаться.
За ними следовал папа верхом на белом иноходце, которого справа и слева вели за узду сенаторы и аристократы. Возле него ехали протодиаконы и городской префект в сопровождении судейских коллегий. За ними следовали городские корпорации, милиция, рыцари и римская знать, в блестящих латах, с их фамильными гербами и цветами. Продолжавшееся несколько часов шествие этих духовных и светских владык, торжественное пение, звон колоколов, крики народа, разнообразие одежд, смешение церковного со светским — все это представляло удивительное зрелище, выражавшее в одной картине всю сущность папства.
Город был украшен венками. По пути папского шествия возвышались воздвигнутые мирянами триумфальные ворота, и при проходе под ними раздавались деньги. Пройдя через триумфальную арку императоров Грациана, Феодосия и Валентиниана, процессия направлялась в квартал Парионе, где папа подъезжал к башне Стефана Петри для выслушивания приветствия еврейской общины. Здесь стояла делегация детей Израиля, непоколебимых исповедников чистого, неподдельного монотеизма, с раввином синагоги во главе, державшим на плече завернутый в покрывало свиток Пятикнижия.
Римские евреи должны были приветствовать каждого нового папу в качестве главы государства, который милостиво давал им убежище в Риме, подобно тому как их предки ранее выражали свое верноподданство при вступлении на престол императоров. В суровом или благосклонном взгляде нового папы они читали свою будущую судьбу, в то время как раввин в знак верности подносил наместнику Христа книгу закона Моисея. Папа бросал на него лишь беглый взгляд, возвращал свиток назад раввину и говорил со снисходительной строгостью: «Мы признаем закон, но мы осуждаем мнения иудеев, ибо закон уже исполнен Христом, тогда как слепой народ иудин все еще ждет Мессии».
Евреи удалялись, сопровождаемые насмешливыми криками римской черни, а процессия продолжала двигаться через Марсово поле, причем в разных местах клир приветствовал папу пением гимнов, а народ, предаваясь карнавальному веселью, оглашал воздух радостными песнями. Чтобы умерить натиск толпы, а может и вспоминая древние обычаи, камерарии в пяти определенных местах разбрасывали деньги.
Пройдя по Форуму через триумфальные арки Септимия Севера и Тита, мимо Колизея и церкви Святого Климента, процессия достигала Латеранской площади. Здесь папу с торжественным пением встречал Латеранский клир. Понтифика провожали к портику, где он садился на древнее мраморное кресло, sella stercoraria. Символическая церемония глубочайшего унижения верховного главы христианства, сидевшего на стуле с таким названием, есть, может быть, самый странный из средневековых обычаев.
Подходившие кардиналы поднимали святого отца с унизительного седалища, произнося утешительные слова Писания: «Он воздвигает бессильного из праха и бедного из грязи». Продолжая стоять, папа брал у одного из камерариев три пригоршни золота, серебра и меди и бросал в народ, говоря при этом: «Золото и серебро не для меня; но что имею, то даю тебе». Затем он молился в Латеране, принимал, сидя на троне за алтарем, выражение преданности от капитула базилики, проходил через дворец, который принимал в свое владение, присаживался и переходил с места на место, затем опускался в лежачем положении на древнее порфировое ложе напротив часовни Святого Сильвестра, где настоятель Латерана вручал ему пастырский жезл и ключи от церкви и от дворца.
Потом папа садился на другое порфировое кресло и возвращал настоятелю эти знаки власти. Его опоясывали красным шелковым поясом, на котором был подвешен кошелек, заключавший в себе мускус и двенадцать печатей из драгоценных камней, символов апостольской власти и христианской добродетели. В это время все дворцовые служащие допускались к целованию ноги папы. Он три раза бросал в народ серебряные денары, говоря: «Он рассыпал и давал бедным; правосудие Его пребывает вовеки». Далее папа молился в теперь своей домовой часовне Sancta Sanctorum перед мощами святых, и отдыхал на троне в часовне Святого Сильвестра, держа в руках открытую митру, в которую он складывал обычные денежные приношения, в то время как целый ряд кардиналов и прелатов преклонял перед ним колена.
Затем следовало принесение присяги римским сенатом в Латеране и, наконец, банкет в столовой зале. Папа сидел один за столом, уставленным драгоценной посудой, а прелаты и знать, сенаторы и префект с судьями занимали места за другими столами. Самые благородные сановники служили ему. Присутствовавшие на пиру короли подносили первые блюда и затем скромно занимали свои места за столом кардиналов.
Таковы основные черты больших папских коронационных процессий, сохранявшиеся до начала 16 века.
Автор публикации
