Архивы

Папское коронационное шествие в 13 веке

Уже в 11 веке вошло в обычай, чтобы папа, получивший посвящение у Святого Петра, в торжественном шествии возвращался в свою резиденцию в Латеран, а с 13 века стало принято, чтобы эта процессия в виде триумфального коронационного поезда двигалась через центр Рима по дороге, которая стала называться Виа Сакра или Виа Папае.

Принимая в свое владение базилику Святого Петра, папа отмечал и свое вступление в светское управление Римом и Церковной областью. Сразу после его посвящения епископами Остии, Альбано и Порто он садился в кресло на платформе лестницы базилики. Архидиакон снимал с его головы епископскую митру и при приветственных криках народа надевал ему царственную Regnum, круглую заостренную тиару, легендарную корону, будто бы принесенную Константином в дар папе Сильвестру. Изначально тиара была сделана из белых павлиньих перьев, но потом ее украсили драгоценными камнями и золотым обручем, а позднее окружили тремя диадемами. Вершина тиары была украшена карбункулом.

Коронация Целестина V

Коронуя папу, архидиакон произносил: «Прими эту тиару и знай, что отныне ты отец князей и королей, правитель мира, наместник на земле Спасителя нашего Иисуса Христа, Ему же честь и слава во веки веков». Христос и странствовавшие с босыми ногами апостолы были бы чрезвычайно удивлены при виде их преемника, облаченного в великолепные, блестящие золотом и драгоценными камнями одежды, который, встав с трона с короной на голове, как папа-король, садился на коня, покрытого алым чепраком. Если при этом присутствовали император или короли, то они держали ему стремя и некоторое время шли, держась за повод. Если же их не было, эту обязанность исполняли римские сенаторы и аристократы.

Все участники процессии садились на своих лошадей, потому что шествие было конное. Оно двигалось в следующем порядке: первой шла богато убранная лошадь папы без всадника, затем крестоносец на коне, двенадцать конных знаменосцев с красными знаменами в руках, два других всадника с золотыми херувимами на копьях, два морских префекта, скриниарии, адвокаты, судьи в длинных черных рясах, певческая капелла, диаконы, знатнейшие аббаты, епископы, архиепископы, аббаты двадцати римских аббатств, патриархи и кардиналы-епископы, кардиналы-пресвитеры, кардиналы-диаконы, все на конях, на которых иные старики едва могли держаться.

За ними следовал папа верхом на белом иноходце, которого справа и слева вели за узду сенаторы и аристократы. Возле него ехали протодиаконы и городской префект в сопровождении судейских коллегий. За ними следовали городские корпорации, милиция, рыцари и римская знать, в блестящих латах, с их фамильными гербами и цветами. Продолжавшееся несколько часов шествие этих духовных и светских владык, торжественное пение, звон колоколов, крики народа, разнообразие одежд, смешение церковного со светским — все это представляло удивительное зрелище, выражавшее в одной картине всю сущность папства.

Город был украшен венками. По пути папского шествия возвышались воздвигнутые мирянами триумфальные ворота, и при проходе под ними раздавались деньги. Пройдя через триумфальную арку императоров Грациана, Феодосия и Валентиниана, процессия направлялась в квартал Парионе, где папа подъезжал к башне Стефана Петри для выслушивания приветствия еврейской общины. Здесь стояла делегация детей Израиля, непоколебимых исповедников чистого, неподдельного монотеизма, с раввином синагоги во главе, державшим на плече завернутый в покрывало свиток Пятикнижия.

Римские евреи должны были приветствовать каждого нового папу в качестве главы государства, который милостиво давал им убежище в Риме, подобно тому как их предки ранее выражали свое верноподданство при вступлении на престол императоров. В суровом или благосклонном взгляде нового папы они читали свою будущую судьбу, в то время как раввин в знак верности подносил наместнику Христа книгу закона Моисея. Папа бросал на него лишь беглый взгляд, возвращал свиток назад раввину и говорил со снисходительной строгостью: «Мы признаем закон, но мы осуждаем мнения иудеев, ибо закон уже исполнен Христом, тогда как слепой народ иудин все еще ждет Мессии».

Евреи удалялись, сопровождаемые насмешливыми криками римской черни, а процессия продолжала двигаться через Марсово поле, причем в разных местах клир приветствовал папу пением гимнов, а народ, предаваясь карнавальному веселью, оглашал воздух радостными песнями. Чтобы умерить натиск толпы, а может и вспоминая древние обычаи, камерарии в пяти определенных местах разбрасывали деньги.

Пройдя по Форуму через триумфальные арки Септимия Севера и Тита, мимо Колизея и церкви Святого Климента, процессия достигала Латеранской площади. Здесь папу с торжественным пением встречал Латеранский клир. Понтифика провожали к портику, где он садился на древнее мраморное кресло, sella stercoraria. Символическая церемония глубочайшего унижения верховного главы христианства, сидевшего на стуле с таким названием, есть, может быть, самый странный из средневековых обычаев.

Подходившие кардиналы поднимали святого отца с унизительного седалища, произнося утешительные слова Писания: «Он воздвигает бессильного из праха и бедного из грязи». Продолжая стоять, папа брал у одного из камерариев три пригоршни золота, серебра и меди и бросал в народ, говоря при этом: «Золото и серебро не для меня; но что имею, то даю тебе». Затем он молился в Латеране, принимал, сидя на троне за алтарем, выражение преданности от капитула базилики, проходил через дворец, который принимал в свое владение, присаживался и переходил с места на место, затем опускался в лежачем положении на древнее порфировое ложе напротив часовни Святого Сильвестра, где настоятель Латерана вручал ему пастырский жезл и ключи от церкви и от дворца.

Потом папа садился на другое порфировое кресло и возвращал настоятелю эти знаки власти. Его опоясывали красным шелковым поясом, на котором был подвешен кошелек, заключавший в себе мускус и двенадцать печатей из драгоценных камней, символов апостольской власти и христианской добродетели. В это время все дворцовые служащие допускались к целованию ноги папы. Он три раза бросал в народ серебряные денары, говоря: «Он рассыпал и давал бедным; правосудие Его пребывает вовеки». Далее папа молился в теперь своей домовой часовне Sancta Sanctorum перед мощами святых, и отдыхал на троне в часовне Святого Сильвестра, держа в руках открытую митру, в которую он складывал обычные денежные приношения, в то время как целый ряд кардиналов и прелатов преклонял перед ним колена.

Затем следовало принесение присяги римским сенатом в Латеране и, наконец, банкет в столовой зале. Папа сидел один за столом, уставленным драгоценной посудой, а прелаты и знать, сенаторы и префект с судьями занимали места за другими столами. Самые благородные сановники служили ему. Присутствовавшие на пиру короли подносили первые блюда и затем скромно занимали свои места за столом кардиналов.

Таковы основные черты больших папских коронационных процессий, сохранявшиеся до начала 16 века.

Чтобы подписаться на статьи, введите свой email:

0

Город Рим в 13 веке

13 век стал для Рима эпохой партийной борьбы, изгнания пап и сенаторов и дальнейшего разорения города, что, конечно, не способствовало созданию или хотя бы сохранению памятников гражданской архитектуры. Магнаты строили только башни, папы — госпитали и резиденции, сенаторы исправляли городские стены. В это время не находится почти ни одного известия об общегородских постройках. Совершенное молчание касается состояния водопроводов, и только один раз говорится о том, что Григорий IX (1227-1241) велел вычистить сточные трубы и отстроить мост Святой Марии.

Рим был погружен в развалины. Ни одно общественное учреждение не наблюдало за сохранностью памятников. Землетрясения, наводнения, городские войны, постройка дворянских башен, реставрация церквей, нужда в мраморе для мраморщиков и спрос на него со стороны чужестранных покупателей — все это вело к разрушению памятников, и мусор все плотнее и плотнее накрывал древний город. В глубине как бы потонули многие произведения искусства. Спрятанные от современников, продолжавших свою дикую борьбу, они вновь появились на свет лишь в позднейшее время как свидетели классического прошлого.

Рельеф города в 13 веке представлял собой самую удивительную картину. Рим того времени был похож на обширное, обнесенное покрытыми мхом стенами поле, с холмами и долинами, с пустыми и встроенными земельными участками, из которых выдавались темные башни или замки, серые, разрушающиеся базилики и монастыри, окруженные растительностью монументы колоссальной величины, разрушенные водопроводы, ряды колонн от храмов и отдельные колонны, триумфальные арки с надстроенными на них башнями.

Среди развалин лежала запутанная сеть узких улиц, прерываемых грудами мусора. Желтый Тибр тек среди этого запустения под частично обвалившимися каменными мостами. Внутри древних стен Аврелиана находились пространства или под пустырями, или под земледельческой обработкой, равные по величине целым поместьям, с выдающимися развалинами. Виноградники и огороды были разбросаны, как оазисы, по всему городу, даже в центральной части нынешнего Рима, около Пантеона. Спуск от Капитолия к Форуму, на мусоре которого стояли башни, был покрыт виноградниками точно также, как и Палатин. Термы и цирк заросли травой и кое-где были совсем заболочены.

Всюду, куда обращался взгляд, были видны мрачные укрепленные башни с зубцами, выстроенные из древних памятников, укрепления самой оригинальной формы, сложенные из кусков мрамора и кирпича замки и дворцы гвельфской или гибеллинской аристократии, сидевшей на классических холмах, среди развалин, и опьяненной взаимной враждой, будто Рим был не городом, а земельным участком, оспариваемым посредством ежедневной войны. В то время в Риме не было человека «благородного» происхождения, который не владел бы башней. Отдельные роды жили в мрачных, огражденных тяжелыми цепями жилищах со своей родней и слугами, время от времени выходя оттуда, чтобы воевать со своими наследственными врагами.

В Трастевере стояли башни родов Папа и Романи, Нормании и Стефанески, к которым позднее присоединилась крепость рода Ангвильяра. На Тибрском острове возвышались башни Франджипани, которые в середине 13 века принадлежали префекту Вико. Сейчас из мостовых башен осталась только одна.

Ватиканским кварталом, где вокруг базилики Святого Петра стояли маленькие дома, а также замком Святого Ангела с середины 13 века владели Орсини, и уже поэтому Николай III составил план постройки своей Ватиканской резиденции, которая находилась в округе его собственного рода. Владея крепостью Святого Ангела, Орсини господствовали над подступами и к Ватикану, и к городу, где они занимали по эту сторону реки еще и местностями Понте и Парионе. Их дворцы находились на Монте Джиордано и в развалинах театра Помпея на Кампо ди Фиоре, где теперь расположен дворец Пио.

Вдоль городского берега реки, в кварталах Понте, Париони, Регола и Сант Анджело до Капитолия возвышались башни многих родов. Массими уже жили там, где находится их нынешний дворец. Маргани и Стации выстроились в цирке Фламиния. Бонфилии, Аматески, Калицуки, Боккападули и Буккамаца жили в соседних кварталах. В театре Марцелла еще держались Пьерлеони, хотя сила этого рода в 13 веке уже стала настолько ничтожной, что их имя почти не появляется в городской истории, однако их главный замок, находившийся в Марцелловом театре, дворец Пьерлеони, перешел к Савелли только в следующем веке.

Театр Марцелла

Большое Марсово поле хотя и представляло много развалин, годных для постройки, но из-за своего расположения не отличалось достаточной безопасностью. Этот квартал был подвержен наводнениям от разливов Тибра, а потому был мало заселен и большей частью находился под огородами, редко становясь театром городских войн. Здесь находились главные замки рода Колонна — Мавзолей Августа и Монте Читорио. Кроме того, этому роду принадлежала часть города от от Порта дель Пополо до Квиринала.

Мавзолей Августа сегодня

Миллини и Сангвиньи построили свои башни на развалинах стадиона Домициана, а Синибальди и Кресченци владели укрепленными дворцами в квартале Пантеона. Но самые большие дворянские замки находились в настоящем Древнем Риме, на холмах, спускавшихся к Форуму и Большому Цирку. Эта местность представляла собой арену средневековой истории Рима с тех пор, как городская община расположилась в Капитолии. Запустевшие холмы получили новую жизнь и отчасти снова заселились, несмотря на недостаток в воде.

На Целии и Палатине властвовали Франджипани, хотя Анибальди из Латеранского квартала уже оспаривали у них владение Колизеем, значительная часть которого обрушилась во время землетрясения бывшего 1 июня 1231 года. Септизониум на Палатине, башня Картулария, триумфальные арки Тита и Константина, арка Януса и башни в Большом Цирке также принадлежали Франджипани.

Палатин с его императорскими дворцами находился в совершенном упадке и был заселен только монахами, духовенством и служащими Франджипани, хотя сведущий человек, вероятно, еще мог различить в нем дворцы Августа, Тиберия, Калигулы, Нерона и Домициана. Целий был более населен, потому что еще в 1289 году там находилась древняя улица, называвшаяся Caput Africae. Квартал вокруг Колизея и по направлению к Латерану был тоже местами заселен. В служебнике Ченчиуса у Колизея обозначены 23 дома, в том числе принадлежащие фамилиям Манчини, Райнучи, Булгарелли и Красси.

Императорские дворцы на Палатине

Авентин был занят родом Савелли, давно владевшим дворцом около Санта Сабины. Принадлежавший к этому роду Гонорий IV (1285-1287) хотел вновь заселить опустевший после времен императора Оттона III холм и приглашал римлян строиться там, но недостаток воды не дал развиться этому району. Значительно многолюднее были склоны Эсквилина, поскольку здесь находилась такая значимая церковь, как Санта Мария Маджоре, а вот Виминал покрывали пустыри и виноградники. Развалины отдаленных терм Диоклетиана не привлекли к себе ни одной благородной фамилии для постройки там своего замка.

Зато склонами Квиринала вблизи Форума владели могущественные роды. В 13 веке именно эта местность была главной ареной борьбы партий, так как здесь жили Пандульфи из Субуры, Капоччи, поселившиеся в термах Траяна, и Конти, а вблизи, в термах Константина, находился четвертый замок Колонна, древнее местопребывание графов Тускуланских. Еще и теперь на этих склонах стоят гигантские остатки двух башен той эпохи. В то время как другие дворянские замки погибли, «графская башня» и «башня милиции» сохранились в виде значительных остатков, столь же несокрушимых, как и постройки античного Рима.

«Графская башня», или башня Конти, относится к эпохе могущества рода Иннокентия III (1198-1216). Честолюбивый Рихард Конти построил ее на средства своего брата папы на древнем форуме Нервы, и отсюда его род вел борьбу против республиканской свободы Рима. Гигантские развалины форумов Августа, Нервы и Цезаря были превращены в крепость, и Конти воздвигли ее в виде господствующей над городом цитадели, которая могла держать в страхе и Капитолий, и башни Франджипани. Ее основанием послужили туфовые четырехугольные плиты, а стены были сложены из обожженного кирпича.

Башня Конти за императорскими форумами

Она была четырехугольная и сверх громадного основания состояла из трех суживающихся ярусов с тройной зубчатой надстройкой, которая, казалось, уходила за облака. Она считалась самой великолепной из всех городских башен, даже чудом строительного искусства, но отличалась лишь своей колоссальной величиной, а вовсе не архитектурной красотой. Землетрясение 1348 года разрушило лишь верхний ее этаж, и только Урбан VIII (1623-1644) велел разломать башню до размеров ее сегодняшних остатков.

Двойником башни Конти была еще более величественная по своему высокому положению башня Милиции. Римляне припоминали, что сады Мецената и дом поэта Вергилия находились в этой местности. Башня стоит на склоне Квиринала, над форумом Траяна. В Средние века этот квартал назывался Бибератика и простирался от Квиринала через Магнанаполи до Форума Траяна и церкви Санти Апостоли. Сама башня дала название улице Контрата Милициарум. Время ее постройки неизвестно, но архитектурный стиль и способ постройки стен, сходный с графской башней, указывают на Иннокентия III или Григория IX (1227-1241). Возможно, раньше на ее месте стояла более древняя башня.

Башня Милиции за рынком Траяна

Башня милиции возвышалась на своем широком и высоком основании в виде четырехугольного с зубцами колосса. На нижнем этаже находилась вторая, менее широкая надстройка, тоже четырехугольная и разделенная мощными пилястрами. Наконец, на ее зубчатой платформе возвышалась плоская сверху четырехугольная башня еще меньшего размера. Все сооружение соединялось с зубчатым укреплением и вместе с ним составляло целый замок. Во второй половине 13 века башня принадлежала Анибальди, от которых перешла к Гаэтани. Обладание ею считалось столь важным, что ее владельцы получали особый титул — Dominus Miliciarum Urbus (господин городской милиции) — и, вероятно, право содержать в этой городской крепости войско.

Когда обе эти башни стояли в законченном виде неподалеку одна от другой, они должны были производить сильное впечатление .Они возвышались над всем Римом и были видны уже за несколько миль от города. Эти колоссы дают самое ясное понятие о сущности римского характера в Средние века. Здесь не видно ни понимания формы, ни чувства прекрасного, но видна мрачная и величественная сила.

Под постоянной угрозой от всех этих ближайших дворянских замков на Капитолии стояло здание Сената, в котором располагалось и жило правительство республики. Тот факт, что торжественные государственные акты совершились при Карле Анжуйском в монастыре Санта Мария ин Арачели, говорит лишь о том, что здание сената не было для этого достаточно вместительным.

Первоначальный вид сенаторского дворца в 12 и 13 веках остается неясным. На городском плане времени Иннокентия III дворец имеет вид четырехугольника с зубцами и боковой башней, а фасад содержит лишь два полукруглых окна и входную дверь без лестницы. Однако этот рисунок очень груб и неточен. Около 1299 года, вероятно по случаю юбилея, этот дворец был перестроен сенаторами Пьетро ди Стефано и Андреа де Норманни, чьи подписи сохранились в списках. При них была выстроена поддерживаемая колоннами открытая зала, предназначенная для заседаний суда. Запись 1300 года говорит об opus marmoreum, присоединенным ко дворцу сенаторами Риккардо Анибальди и Джентиле Урсини. В это же время была пристроена и наружная лестница. Нет сомнений, что все эти новые постройки сопровождались разграблением руин Капитолия.

Дворец Сенаторов

Сенаторский дворец был удивительным зданием, наполовину античным, наполовину варварским, стоявшим на памятниках древних римлян и окруженным развалинами величия Капитолия, когда-то господствовавшего над миром. Эмблемой римской республики в то время был лев, и в Капитолии в клетке держали живого льва. А над одной из дверей дворца был изображен лев, кротко смотрящий на своего львенка. Каждый сенатор при своем вступлении в должность подводился к этой картине, чтобы проникнуться смыслом написанного там двустишия, призывавшего к великодушию.

13 веку принадлежит первый дошедший до нас план средневекового Рима. Изображение на нем грубое, но очень ценное, поскольку пытается воспроизвести город, каким он был при Иннокентии III. На плане присутствуют главнейшие объекты Рима, как античного, так и средневекового. В основании, как рисунка, так и названий, очевидно лежит Mirabilia.

В заметках на полях плана сказано: «Рим был обращен в пепел при герцоге Бренне, затем он оплакивал свой пожар при Аларихе и младшем сыне короля Галаона Британского. Он печалился о ежедневном уничтожении своих развалин. Как обессиленный старец, он едва может держаться прямо, опираясь на чужой посох. Старость его ни за что не заслуживает почтения, кроме мусорных куч античных камней и покрытых развалинами следов прошлого. Святой Бенедикт, епископ Канузии, сказал, когда Рим был разрушен Тотилой: «Рим не будет уничтожен народами, но будет потрясен бурями, молниями, ураганами и землетрясениями и истлеет сам собой»».

Далее: Средневековье. 14 век. 1301-1313. Начало Авиньонского пленения и император Генрих VII.
Назад: Средневековье. 13 век. 1280 — 1300 гг

Чтобы подписаться на статьи, введите свой email:

0

Культура Рима в 13 веке

В 13 веке знание, наконец, начало брать верх над варварством. И хотя сам Рим в этом процессе не находился в первых рядах, из 18 пап, правивших с 1198 по 1303 годы, большинство были людьми учеными. Прогрессивный век требовал, чтобы папский престол занимали не святые, а люди науки, в особенности науки права. Поскольку в Вечном Городе к этому времени еще не было ни одного высшего учебного заведения, благородные римляне посылали своих сыновей в Париж и Болонью, где они изучали схоластику и получали академическую степень магистра. С 1222 года стала блистать своей высшей школой Падуя, а с 1224 года — Неаполь.

Отсутствие университета в Риме можно объяснить лишь тем, что сами папы противились его учреждению. По всей вероятности им казалось опасным как возрастание образованности вообще, так и возбуждение умов вследствие скопления в городе многочисленной молодежи.

Однако, учение в чужих краях было для римлян дорого и затруднительно, а потребность в ученых-законоведах для курии и городских трибуналов неуклонно росла. Появилась и настоятельная потребность собрать и привести в порядок законы, изданные папами. Это побудило Иннокентия IV (вероятно, он сам был профессором в Болонье) издать указ об учреждении общественного училища правоведения, состоящего в связи с папским дворцовым училищем.

В 1261 году по приглашению Урбана IV в Рим прибыл Фома Аквинский. Великий схоластик преподавал в дворцовой школе философию и мораль до 1269 года. Фома скоро убедился, что схоластика здесь не имела под собой никакой почвы. Рим никогда не был отечеством философии — отвлеченное мышление оставалось чуждым людям права и практической деятельности. Даже талантливые римляне не находили в Риме места для своей деятельности и предпочитали преподавать в иностранных университетах. Напротив, при папском дворе находились ученые-иностранцы, которые занимались философией, астрономией, математикой и медициной и переводили на латинский язык греческие и арабские сочинения.

Помимо правоведения большое развитие в Италии получила историография. И снова мы замечаем, что и в этой области Рим все еще находился на последних ролях, а лучшие сведения о римской городской истории можно почерпнуть лишь из английских (!) хроник. Римским сенаторам даже не пришла мысль поручить какому-нибудь писцу ведение летописи, и ни один римлянин не вздумал написать историю своего родного города. Не существует никакой городской хроники 13 века, и ее отсутствие не может быть восполнено документами городского архива, потому что и их нет. Лишь в небольшой части история Рима может быть дополнена из «Liber Pontificalis (жизнеописаний пап)».

Начавшая проникать в Италию поэзия также не нашла отклика в римлянах. Старинная рукопись, хранящаяся в Ватикане и заключающая в себе поэтические произведения первых веков народного творчества, не называет ни одного римского имени, кроме дона Энрико, римского сенатора и инфанта Кастилии. Народный язык Италии, употреблявшийся в поэзии, не нашел для себя культуры в Риме. Римляне относились к нему с явным пренебрежением. Данте же, напротив, с обидным презрением называл их городское наречие «жалким языком римлян», грубым и неприятным, как и их нравы.

Однако мы все же имеем латинские стихи римлянина времен Бонифация VIII, кардинала Иакова из старинного транстеверинского рода Стефанески. Он с чувством удовлетворения рассказывает, что в Париже изучал свободные науки, в Болонье — право, а сам для себя — Лукана и Вергилия, чтобы воспользоваться ими как образцами. Иаков Стефанески воспел в трех стихотворениях бесславную жизнь Целестина V и вступление на престол Бонифация VIII, которому он был обязан кардинальским званием и память которого мужественно защищал.

Церковная архитектура Рима 13 века ограничилась реставрацией старых базилик. Особой щедростью здесь отличился папа Иннокентий III (1198-1216). В длинном списке его даров не забыта почти ни одна римская церковь. В базилике Святого Петра он украсил трибуны мозаикой и восстановил притвор, разоренный Фридрихом Барбароссой. Эту реставрацию довершили Гонорий III (1216-1227) и Григорий IX (1227-1241). Последний украсил фасад собора мозаичной картиной, изображавшей Христа между Богоматерью и Святым Петром, четырех евангелистов и его самого у ног Спасителя.

В Ватиканском дворце Иннокентий III продолжил начатое его предшественниками, воздвигнув более обширное здание и обнеся его стенами с башенными воротами. Беспорядки в Риме, где Латеран был ареной свирепой междоусобной войны, сделали необходимым для пап иметь укрепленное место жительства около базилики Святого Петра. Николай III (1277-1280) освободил от построек подступы к Ватикану и положил начало его садам, которые тоже обнес стенами с башнями. В первый раз после многих столетий Рим увидел создание парка.

Николай III отреставрировал также Латеранскую базилику и Латеранский дворец. Грациозная новая постройка Николая III, Sancta Sanctorum, или домовая часовня пап, обложенная внутри мрамором, украшенная витыми колоннами под готическим фронтоном, мозаикой и живописью, представляет собой единственный сохранившийся до сих пор остаток старинного Латеранского дворца.

Деятельность пап не обошла стороной благотворительные учреждения. Иннокентий III основал больницу и воспитательный дом Сан Спирито, к чему его побудили насмешки римлян, осуждавших его за построение в честолюбивых целях своего дома гигантской башни Конти. Это заведение было расширено последующими папами.

Госпиталь Сан Спирито сегодня

Несколькими годами ранее возник госпиталь Святого Фомы на Целии, около арки Долабеллы, получивший название ин Формис от проходившего рядом водопровода. Иннокентий III передал его уроженцу Ниццы Иоанну де Мата, основавшему орден тринитариев с целью выкупа христианских невольников. Маленькая церковь в измененном виде существует до сих пор, но от госпиталя сохранился лишь остаток древнего портала при входе на виллу Маттеи. Третью больницу основал в 1216 году в Латеране кардинал Иоанн Колонна, четвертую, Сан Антонио Аббате при базилике Санта Мария Маджоре, учредил кардинал Петр Капоччи.

С середины 13 века в Рим проникает готический стиль, который мы впервые встречаем в часовне Sancta Sanctorum. Он был принесен нищенствующими монахами из Северной Франции и приспособлен к итальянскому пониманию искусства. Однако сама по себе готическая архитектура не получила развития в классическом Риме, за исключением церкви Санта Мария сопра Минерва, постройка которой была начата по распоряжению Николая III в 1280 году. Эта наполовину готическая церковь в течение долгих столетий оставалась единственной сколько-нибудь значительной новой постройкой в столице христианского мира.

Только в реликвариях над алтарями и в надгробных памятниках преобладала в Риме в конце этого столетия готическая форма, соединенная с римскими мозаичными украшениями. Многие из этих произведений искусства, принадлежащие к наиболее интересным памятникам Средневековья, до сих пор сохранились в римских церквях.

Поскольку Рим был усыпан драгоценными мраморными обломками, здесь возникло специальное искусство мозаики из кусков мрамора. Отламывали мраморные плиты от античных зданий, распиливали великолепные колонны, чтобы получить материал для декоративных украшений, особенно для полов в церквях, которые искусно выкладывались кусками порфира, серпентина, джиалло, белого и черного мрамора. Мозаикой украшались реликварии, амвоны, алтари, надгробные памятники, епископские престолы, пасхальные канделябры, колонны, арки и фризы в монастырских дворах.

Все эти работы, особенно полы в церквях, свидетельствуют о постоянном разграблении великолепия античного Рима. Изобилием мрамора пользовались ежедневно, но так и не могли его истощить. Мраморщики грабили для своих надобностей и катакомбы, вследствие чего погибло множество надписей.

Из среды таких римских каменщиков в конце 12 века выделился замечательный род Космато, имевший большое значение для местного искусства. Эта семья, деятельность которой наполняет целое столетие, происходила от некоего мастера Лаврентия, который вместе со своим сыном Иаковом впервые появляется около 1180 года. Семья процветала в их детях и внуках в течение многих поколений, носивших имена Козьмы, Иоанна, Луки, Деодата. И хотя имя Козьмы встречается в этой семье лишь один раз, она вся, по какой-то причине, была названа по этому имени.

Работа Космато возвысила Рим, дав ему оригинальный художественный стиль под названием Косматеско, и наполнила Лациум, Тусцию и даже Умбрию произведениями, которые по своей природе соединяли в себе архитектуру, скульптуру и мозаичную живопись. Род и школа Космато угасли в Риме в то самое время когда папство, которое начало покровительствовать искусству, удалилось из Рима во Францию. Их самих и их деятельность поглотила тьма римского запустения, последовавшего за Авиньонским пленением.

Пол, оформленный в стиле Косматеско

Еще с 8 века умерших пап и кардиналов стали хоронить в церквях. Долгое время место погребения обозначалось только плитой в полу с именем, датой смерти и словами: «Да покоится в мире душа его». Позднее рядом с надписью стали вырезать на камне изображение свечи. Теперь же, начиная с 13 века, на надгробии стали изображать самого умершего или рельефно, или в виде очертания, покоящегося на подушке, со сложенными крестообразно на груди руками, с фамильными гербами по бокам головы и латинской надписью по краю плиты.

Статуя Карла Анжуйского. Арнольфо ди Камбио, 1277

Изобразительное искусство того времени развивалось только в церкви и состояло на ее службе. Существовало лишь одно единственное исключение — сооружение в Капитолии по постановлению сената статуи, изображающей Карла Анжуйского в натуральную величину. В древнем Капитолии, где римляне когда-то воздвигли в честь своих героев и тиранов столько статуй, что их разбитые части еще валялись кругом в пыли, позднейшие потомки поставили грубо и безискусно сделанное мраморное изображение галльского завоевателя, их сенатора.

Образцом для статуи Карла Анжуйского могла быть сходная с ней статуя великого Фридриха, однако и сам король Карл служил моделью для своей статуи, так что она есть настоящий портрет с натуры. Статуя является неоценимым памятником средневекового Рима, отделенным веками варварства от мраморных статуй античности. Она полна энергии и выразительна в своей грубой реальности. Резец несовершенного художника 13 века передал натуру Карла, не идеализировав ее.

Большее значение, чем скульптура, получила в Риме живопись, имевшая свои зачатки в древних базиликах. Наиболее старые из сохранившихся картин 13 века находятся в базилике Сан Лоренцо и относятся ко времени Гонория III. По его приказанию притвор и интерьер церкви были расписаны фресками. В них виден грубый, но живой характер неразвитого искусства, и они свидетельствуют о применении фресковой живописи на больших поверхностях стен уже в начале 13 века.

Джотто. Бонифаций VIII

Во второй половине 13 века наступило время Чимабуэ и Джотто. Как памятник пребывания Чимабуэ в Риме можно рассматривать изображения римских монументов и план города, находящийся в церкви Святого Франциска в Ассизи. Джотто писал в Риме между 1298 и 1300 годами. Его фрески в базилике Святого Петра и в Латеранской юбилейной ложе Бонифация VIII, к несчастью, погибли. Только обломок фрески работы Джотто, изображающий Бонифация VIII с портретно правильными чертами, объявляющего из ложи о наступлении юбилейного года, можно видеть и теперь под стеклом в Латеране.

Мозаичная живопись, римское национальное искусство, пришла в упадок после 6 века и стала вновь пробуждаться в 12 веке. В 13 веке тосканское влияние поспособствовало ее мощному развитию, не изменив при этом ее римско-христианского идеала. В конце 13 века в Риме процветала школа мозаистов, во главе которой навеки прославился Джакопо делла Туррита со своим товарищем Иаковом де Камерино. Полагают, что оба они были монахами ордена миноритов.

Туррита исполнил скульптурную работу Латеранской трибуны при Николае IV (1288-1292) в виде ряда изображений святых и символов с таким богатством живописи, какого Рим не видел уже несколько столетий. Центральным пунктом всей композиции является сверкающий драгоценными камнями крест под более древним поясным изображением Спасителя. Оба новых святых, Франциск и Антонии, помещены здесь точно под апостолами, но в качестве вновь принятых — в самом скромном виде.

Лучшее произведение Туррита было создано им в базилике Санта Мария Маджоре, где Николай IV и кардинал Иаков Колонна поручили художнику покрыть мозаикой трибуну. Главное место здесь занимает группа коронования девы Марии Спасителем — большая картина на лазурно-голубом фоне. Сонм ангелов парит кругом. Заказчики Николай IV и кардинал изображены коленопреклоненными в уменьшенном масштабе. Напротив, оба новых героя церкви, Франциск и Антоний, изображены во весь рост, в таком же виде, как и апостолы.

Перед этой же базиликой в ее большой внешней лоджии видна мозаика, выполненная в конце столетия Филиппом Риссути по заказу кардиналов Иакова и Петра Колонна. Это Христос на троне между святыми, а также сцены, относящиеся к легенде о постройке базилики.

базилика святого петраРаботал с мозаикой и Джотто. Кардинал Иаков Стефанески поручил ему исполнение знаменитой мозаики, известной под названием «Навичелла», украшавшей ранее преддверие базилики Святого Петра, а теперь вделанной в стену над входом в притвор. К сожалению, это произведение потеряло свою первоначальную прелесть вследствие позднейшей реставрации. Мозаика изображает церковь в виде плывущего в бурю по морю корабля Святого Петра, в то время как верховный апостол идет ко Христу по волнам Галилейского моря.

Чтобы подписаться на статьи, введите свой email:

0

Средневековье. 13 век. 1280 — 1300 гг

Смерть папы Николая III привела к очередным беспорядкам в городе. Против поднявшихся высоко Орсини восстали Анибальди, причем на сторону последних встал и народ. Сенаторов прогнали, а на их место назначили новых, из разных партий, — Петра Конти и Джентилиса Орсини. Выборы же папы оказались куда более бурными, с захватами кардиналов и побоями. Победу одержала партия Карла Анжуйского, и 22 февраля 1281 года папой был провозглашен француз Симон, кардинал церкви Святой Чечилии. Он занял Святой престол под именем Мартина IV.

Мартин IV

Упрямые римляне не позволили Мартину принять сан у собора Святого Петра, и папа отправился в Орвието, наложив отлучение на Витербо за совершенное во время выборов насилие. Однако, через некоторое время беспорядки улеглись, и 10 марта посланники римского народа на коленях поднесли Мартину документ, назначающий его пожизненным сенатором. Будучи ставленником Карла, Мартин IV «пришел к заключению», что настоящим устроителем мира в Риме может быть только король, и 30 апреля, к полному удовольствию последнего, передал сенаторство Карлу Анжуйскому на время собственной его, папы, жизни.

Карл снова принял звание, только что отнятое у него Николаем III, а в Капитолии после короткого перерыва опять управляли французы. Наместники Карла являлись туда со всей пышностью сенаторской власти, в красных одеждах с меховой опушкой, подобных тем, какие носили государи. Ежедневно они получали на свое содержание унцию золота и имели при себе одного рыцаря в качестве заместителя и второго в качестве маршала с сорока кавалеристами. В их распоряжении находились восемь капитолийских судей, двенадцать нотариусов, герольды, привратники, трубачи, врач, капеллан, от тридцати до пятидесяти караульных на башнях, сторож при льве, которого в виде эмблемы держали в клетке в Капитолии, и другие служащие.

Могущество Карла, а с ним и всей гвельфской партии мгновенно выросло по всей Италии. Его еще раз признали защитником церкви, а Мартин IV настолько находился под его властью, что все важнейшие должности от Сицилии до реки По были отданы французам. Тем не менее, 29 марта 1282 года на Сицилии вспыхнуло восстание, известное как Сицилийская вечерня. Жители острова перебили всех французов и обратились к защите церкви. Испуганный Мартин оттолкнул их от себя, и тогда эта геройская нация дала первый победоносный пример отказа целой страны от ленной связи с церковью.

Петр Арагонский

В конце августа Петр, король Арагонский, вступил в Палермо, где принял от народа корону Сицилии. Будучи зятем Манфреда, он явился наследником и представителем прав Гогенштауфенов, в третий раз выведя этот швабский род на арену истории. Карл поспешил вернуться в свое королевство, но потерпел поражение. Воодушевленные гибеллины взялись за оружие в итальянских республиках; от папы отпала Перуджия.

Как всегда, Рим не остался в стороне. Злейшие враги Карла Орсини организовали сопротивление в Палестрине. Сами римляне снова отказались повиноваться и королю, и папе. Даже голод, возникший осенью 1283 года, только усилил всеобщее возбуждение, а 22 января 1284 года Орсини взяли верх, захватив Капитолий и перебив занимавших его французов. Сенаторскую власть Карла объявили уничтоженной и установили народное управление. Городским военачальником и защитником республики был выбран Малабранка, родственник Орсини.

Мартин IV заявил жалобу на нарушение его прав, но вскоре уступил. Он утвердил Джованни Цинтия в звании капитана города Рима на шесть месяцев, признал совет старшин, избранных ремесленными гильдиями, и согласился на то, чтобы римляне назначили просенатора, который должен был вместе с капитаном управлять в Капитолии. Благоразумная уступчивость папы успокоила мятеж. Состоялось публичное примирение партий, было признано устранение наместничества Карла, и народ охотно принял двух папских наместников с сенаторской властью — Анибальда, сына Петра Анибальда, и могущественного Пандульфа Савелли.

В следующем, 1285 году умерли и Карл Анжуйский, и Мартин IV. Король умер 7 января в Фоджии, а папа — 28 марта в Перуджии, которая снова подчинилась церкви.

Гонорий IV

Одним из последствий освобождения церкви от долгого протектората Карла стало возведение на папский престол римлянина. Это произошло 2 апреля 1285 года в Перуджии, а 15 мая, уже в Риме, Иаков Савелли, кардинал церкви Санта Мария ин Космедин, брат сенатора Пандульфа Савелли, принял посвящение под именем Гонория IV. Римляне, уже по традиции, передали ему на пожизненный срок сенаторскую власть, а он, в свою очередь, утвердил в сенаторском звании Пандульфа.

Оба брата были разбиты параличом, но обладали здоровым духом, благоразумием и энергией. Гонорий не мог ни стоять, ни ходить без опоры, а Пандульфа носили на стуле, однако правили они так строго, что Рим наслаждался спокойствием. Улицы стали безопасны, поскольку разбойников просто перевешали, а буйная знать не осмеливалась производить беспорядки. Гонорий снял с Витербо наложенный Мартином IV интердикт, но город должен был срыть свои стены и передать Орсини ряд своих укреплений.

Правление Гонория IV оказалось непродолжительным. 3 апреля 1287 года он умер в своем дворце на Авентине, оставив свой род богатым и уважаемым. Кардиналы собрались на конклав в доме умершего папы, но не могли прийти к определенному решению о выборе нового, и почти год Святой престол оставался незанятым. Когда наступил жаркий август, шестеро кардиналов умерли от обычной для этого времени года лихорадки, а остальные бежали из Рима. Лишь кардинал-епископ Пренесте в одиночестве перенес испытание жарой, за что и был удостоен тиары.

Вернувшиеся зимой на Авентин кардиналы возвели его на папский престол 22 февраля 1288 года под именем Николая IV, а римляне уже по традиции предоставили ему пожизненную сенаторскую власть. Первый год прошел спокойно, но весной 1289 года Николай был вынужден перебраться в Риети из-за вновь вспыхнувших партийных раздоров. Здесь, 29 мая, он короновал Карла II, сына Карла Анжуйского, в короли Сицилии.

Николай IV

Гвельфский дом Савелли и родственные ему Орсини за последние 50 лет стали самыми влиятельными членами римской аристократии, и вытеснив господствовавших когда-то Анибальди. Новый папа сначала дружественно относился к Орсини, но довольно скоро перешел на сторону гибеллинов и семьи Колонна. Этой фамилии начал покровительствовать еще Николай III, чтобы ослабить все тех же Анибальди, а Николай IV придал их дому новый блеск. Возможно он был обязан их влиянию папской тиарой, и теперь, сделавшись папой, из признательности осыпал их почестями.

После того как Пандульф Савелли сложил свое сенаторское звание, Николай IV, тогда еще сохранявший благосклонность к Орсини, назначил сенаторами сначала Урсуса, а потом Бертольда Орсини. Но уже в 1290 году новым фаворитам папы удалось свергнуть своих соперников, и сенатором стал Иоанн Колонна. Народ провез его с триумфом на колеснице в Капитолий и провозгласил Цезарем, чтобы под его предводительством идти в поход против Витербо и других городов.

Николай IV, практически не живший в Риме, не имел никакой реальной власти над городом и был вынужден допустить, чтобы римляне вели в июне и августе ожесточенную войну с Витербо, отказавшимся от вассальной службы Риму. Папа явился лишь посредником при заключении мира. Заключил же мир от имени римского народа Иоанн Колонна. 3 мая 1291 года в Капитолии уполномоченные от граждан Витербо возобновили вассальную присягу городу Риму и обязались уплатить большое вознаграждение за убытки, поскольку во время войны взяли в плен или убили множество знатных римлян. Этот торжественный государственный акт указывает на то, что под управлением могущественного Иоанна Колонна республика в Капитолии была такой же суверенной властью, как и во время Бранкалеоне.

Николай IV умер 4 апреля 1292 года во дворце, построенном им для себя у базилики Санта Мария Маджоре. 12 кардиналов-избирателей разделились на партии сторонников Орсини и Колонна и избрание папы никак не могло состояться. В летнюю жару неримские кардиналы удалились в Риети и вернулись только в сентябре. Спор продолжался и перетек в 1293 год. Наконец, после вторичного разъезда из страха перед возможностью раскола, было решено собраться 18 октября в Перуджии.

Все это время в Риме шла борьба за избрание сенатора, сопровождавшаяся дикой анархией. Разрушались дворцы, убивали паломников и грабили церкви. Борьба за власть между партиями Колонны и Орсини с этих пор стала характерной чертой римской истории. На Пасху 1293 года сенаторами были выбраны Агапит Колонна и Урсус Орсини, скорая смерть которого стала причиной новых раздоров.

Карл II Анжуйский

Капитолий оставался без сенатора, а Латеран без папы. Смута становилась невыносимой, и только в октябре удалось установить порядок. Сенаторами назначили двух нейтральных человек — старика Петра из рода Стефанески и молодого римлянина Оддо. В это же время кардиналы собрались в Перуджии, но зима прошла, а результата так и не было. Жестокие партийные раздоры не позволяли кардиналам остановиться на человеке из своей среды, следствием чего стал, наконец, выбор, несчастнее которого сложно что-то представить.

Случайное упоминание о видениях одного благочестивого отшельника по имени Петр навело кардинала Латинуса, лично знавшего и почитавшего этого святого, на мысль предложить его в папы. Это предложение не показалось никому дурной шуткой. Напротив, беспомощные кардиналы ухватились за него как за соломинку и 5 июля единогласно избрали папой упомянутого пустынника. Декрет об избрании был изготовлен, и три епископа повезли его к святому.

Слух о таком необычайном происшествия привлек бесчисленные толпы народа. Когда посланники добрались до места, они увидели перед собой грубую хижину с решетчатым окном, а человек с всклокоченной бородой, бледным изнуренным лицом, закутанный в лохматую рясу, испуганно смотрел на пришедших. Последние благоговейно обнажили головы и пали перед ним ниц. Говорят, что бедный пустынник пытался убежать, и только горячие просьбы, в особенности монахов его ордена, заставили его принять декрет об избрании.

Толпы народа, духовенство, бароны и король Карл II со своим сыном спешили приветствовать нового избранника, и на дикой горе Мурроне происходила одна из самых странных сцен, когда-либо виденных историей. Шествие направилось в город Аквилу. Папа-отшельник ехал в своей бедной рясе на осле, которого два короля с заботливым почтением вели под уздцы, в то время как ряды блестящих рыцарей и хоры духовенства, поющие гимны, шли впереди, а пестрые толпы народа следовали позади или с благоговением стояли на коленях вдоль дороги.

Карл II тотчас завладел новым избранником и уже не выпустил его из своих рук. Кардиналы звали Петра в Перуджию, а он звал их к Аквилу, потому что так приказал Карл. Они явились неохотно и с удивлением смотрели на нового папу, который выступил перед ними как робкий лесовик, слабый, не имеющий ни дара слова, ни достоинства, ни умения держать себя.

Целестин V

Петр принял посвящение 24 августа 1294 года в церкви, находившейся перед стенами Аквилы, приняв имя Целестина V. При этом, как утверждает очевидец, присутствовало до 200 000 народу. Свой въезд в город новый папа совершил уже на богато украшенном белом иноходце, в тиаре, со всей пышностью. Как слуга Карла, он тотчас же назначил новых кардиналов, указанных королем. Хитрые придворные получали от него печать и подпись для всего, чего им хотелось. Действия этого сына природы казались безумными и заслуживающими порицания.

Вместо того чтобы самому ехать в Рим, как того добивались кардиналы, Целестин послушался короля и отправился в Неаполь. Курия с ропотом последовала за ним. Поручив все дела трем кардиналам, папа затворился на время Рождественского поста в новом королевском замке в Неаполе, где ему приготовили келью, в которой он мог вспоминать о своей пещере на горе Мурроне. Голод, жажда и тяжелое умерщвление плоти были радостным ежедневным делом для святого, привыкшего к общению со своими фантазиями.

Очутившись на высшем из земных престолов, окруженный князьями и знатью, теснимый сотней хитрых людей и призванный к тому, чтобы управлять миром и двигаться в лабиринте интриг, бывший отшельник в реальности не имел способностей даже к простейшей работе нотариуса. Его желание отречься приобрело в Неаполе твердость окончательного решения. Говорят, что поспособствовал этому кардинал Бенедикт Гаэтани, который, подражая «голосу Неба», через переговорную трубу приказал Целестину отречься от папства. Такое событие не имело примеров в истории церкви, но Карл II дал согласие на отречение папы и одобрил возвышение кардинала Гаэтани.

13 декабря 1294 года после прочтения буллы, оправдывавшей отречение вескими причинами, Целестин V заявил о сложении с себя папского сана. А уже 24 декабря папскую тиару с согласия Карла получил Гаэтани, принявший имя Бонифация VIII. Надежда Карла удержать папскую резиденцию в Неаполе не сбылась. Тем не менее, хоть и не состоя друг с другом в дружеских отношениях, и папа и король нуждались друг в друге. Первым делом Бонифаций обещал Карлу Сицилийскую корону, а Карл, в свою очередь, пожертвовал Целестином для спокойствия Бонифация.

Оставить на свободе святого человека, побывавшего, к тому же, папой, означало дать в руки врагов Бонифация опасное оружие. Поэтому с согласия короля Целестин был отправлен под конвоем в Рим. По пути святому удалось бежать, и Карлу пришлось отправить за ним погоню.

бонифаций viii
Бонифаций VIII

В первых числах января 1295 года Бонифаций VIII в сопровождении Карла оставил Неаполь. Сначала он направился в свой родной Ананьи, где был встречен римскими послами, передавшими ему сенаторскую власть. По прибытии в Рим папа назначил сенатором уважаемого человека Уголино де Рубенс из Пармы.

Въезд и коронация, произошедшая 23 января в соборе Святого Петра, были отпразднованы с неслыханной пышностью. Папство, которое только было облеклось в одежду апостольской нищеты, теперь намеренно украсило себя величием торжествующего миродержавия. Римские аристократы — Орсини, Колонна, Савелли, Конти и Анибальди — явились в рыцарском великолепии, а бароны и подесты Церковной области и свита неаполитанского короля еще усилили блеск торжества. Сам Бонифаций восседал на белоснежном иноходце, покрытом попоной из кипрских перьев, облаченный в торжественные папские одежды и с короной Святого Сильвестра на голове.

Все это время Целестин бежал от своих преследователей и через несколько недель достиг берега моря. Здесь он сел на барку, чтобы добраться до Далмации, где надеялся скрыться, но море выбросило святого на берег. Граждане Висты узнали чудотворца и приветствовали его с большим почтением, а приверженцы потребовали, чтобы он снова объявил себя папой. Вместо этого Целестин без сопротивления позволил местному подесте выдать себя преследователям.

Добродушному отшельнику внушили, что долг благочестия повелевает ему отречься от свободы также, как он отрекся от тиары. Его осыпали уверением в любви и наконец отправили в заточение в замок Фумоне на крутой горе возле Алатри, с древних времен служивший государственной тюрьмой, в башнях которой закончили свою жизнь многие мятежники и даже один папа. Говорят, что Целестин V содержался там в заключении, но прилично, однако другие полагают, что его тюрьма была теснее его кельи на горе Мурроне. Здесь он вскоре умер. Его судьба дала повод смотреть на него как на мученика, а на Бонифация как на убийцу. Тем не менее смерть Целестина безусловно укрепила положение Бонифация.

Ближайшей заботой папы стало приобретение Сицилии для Анжуйского дома. Сицилийцы, не желавшие быть предметом торга пап и королей, нашли своего национального главу во Фридрихе, внуке Манфреда. 25 марта 1296 года он короновался сицилийской короной в Палермо согласно воле народа. Напротив, мать Фридриха, Констанца, страстно желавшая примирения с церковью, прибыла в Рим в конце марта 1297 года вместе со своим вторым сыном Иаковом, который по договору с церковью вынужден был сражаться против своего брата. На войну с Фридрихом Бонифаций VIII выделил средства из церковной десятины.

Сторону Фридриха приняли не одобрявшие политику Бонифация кардиналы из рода Колонна — дядя и племянник — Иаков и Петр, вокруг которых собралась оппозиция, видевшая в Бонифации узурпатора. Когда связь кардиналов с Сицилией стала известна, Бонифаций потребовал постановки папских гарнизонов в Палестрине и других укрепленных местах, принадлежавших Колонна, на что последние, конечно, не согласились. А после того как на Петра Колонна указали как на автора речей о незаконности папства Бонифация, разгневанный понтифик созвал церковный совет и отнял у обоих кардиналов их звания.

Колонна приняли вызов и составили манифест о том, что Бонифация VIII не следует признавать папой, так как Целестин V не имел права отречься, а само его отречение стало результатом лживых интриг. Они распорядились публично объявить свой манифест в Риме и положить его на алтарь собора Святого Петра, после чего скрылись в Палестрине.

Бонифаций отлучил Иакова и Петра, а так же ряд других членов семьи Колонна от церкви и объявил против них крестовый поход с обещанием отпущения грехов для участников. Колонна остались в одиночестве и скоро были побеждены. Король Фридрих не прислал никакой помощи, а гибеллины в Церковной области не восстали. Римляне, возившие когда-то брата кардинала Иакова на триумфальной колеснице, остались нейтральными, поскольку горожане радовались ослаблению аристократического рода, а Савелли и Орсини воспользовались случаем навредить своим соперникам, имениями которых они были потом награждены от папы.

В сентябре 1298 года оба кардинала появились в Риети в траурных одеждах и с веревкой на шее и упали к ногам папы. Бонифаций VIII помиловал их и назначил срок для полного окончания спора, до которого они должны были оставаться под надзором в Тиволи. Палестрина и все укрепленные места, принадлежавшие Колонна, были сданы. Ненависть папы к мятежникам, покусившимся на его духовную власть, была безгранична. Наказание, к которому он немедленно присудил Палестрину, обнаружило его намерение уничтожить род Колонна. Бонифаций отдал своему викарию в Риме приказ разрушить Палестрину до основания. Город со множеством античных памятников, заботливо собранных и сохраненных семьей Колонна, погиб за несколько дней.

Наступил 1300 год. В античном Риме Столетний юбилей сопровождался блестящими играми, но воспоминания об этом исчезли, и нет никаких упоминаний о том, чтобы в Риме христианском по этому поводу проводились какие-либо торжества. Во время крестовых походов прекратились и массовые паломничества к могиле Святого Петра, но теперь люди снова потянулись к местам захоронений апостолов. Бонифаций VIII воспользовался возрождением интереса к христианским святыням и дал официальную санкцию усиливающемуся движению, обнародовав 22 февраля 1300 года юбилейную буллу, обещавшую полное прощение грехов всем, кто в течение года посетит базилики святых Петра и Павла. Прощение не касалось Фридриха Сицилийского, Колонна и их сторонников, а также всех христиан, имевших торговые сношения с сарацинами.

сан джованни ин латерано
Фрагмент фрески Джотто. Бонифаций VIII дает свое благословение

Прилив паломников был беспримерный. Днем и ночью Рим представлял собой зрелище армии входящих и выходящих богомольцев. С юга и севера, с востока и запада по старинным римским дорогам шли, как во время переселения народов, толпы людей, отечество которых было затруднительно определить. Встречались столетние старики, сопровождаемые их внуками, и юноши, которые, как Эней, несли в Рим на плечах отца или мать. Италия предоставила странникам свободу передвижения по дорогам и установила Божий мир.

Целый год Рим представлял из себя паломнический лагерь, кишащий народом. Говорят, что ежедневно в него входили и из него выходили 30 000 богомольцев и каждый день в городе находилось 200 000 чужестранцев. Площадь, занимаемая Римом, впервые после долгого времени снова была вся заселена. Год оказался плодородным, и провизия доставлялась в изобилии и была дешева.

Дорога, которая вела из города через мост Ангела к базилике Святого Петра была слишком узка, и поэтому в стене недалеко от древнего надгробного памятника Meta Romuli проделали новый выход к реке. Для предупреждения несчастных случаев было установлено, чтобы идущие вперед шли по одной стороне моста, а возвращавшиеся — по другой. Сам мост в то время был застроен лавками и разделялся вдоль на две половины. Процессии к базиликам Святого Петра и Святого Павла шли безостановочно.

Каждый богомолец клал жертвенный дар на алтарь апостолов, и один хроникер утверждает, как очевидец, что у алтаря Святого Павла днем и ночью стояли два клирика с граблями в руках, которыми они сгребали неисчислимое количество денег. Сказочный вид духовных лиц, которые с улыбкой гребли деньги, как сено, давал повод гибеллинам утверждать, что папа учредил юбилейный год только для денежной прибыли. Однако, хотя Бонифацию и действительно нужны были средства для войны с Сицилией, эти горы денег состояли большей частью из мелкой монеты, пожертвованной бедными богомольцами. Тем не менее доходы оказались достаточными для того, чтобы папа купил имения обеим базиликам.

Римляне тоже получили хорошую прибыль от продажи товаров, и юбилейный год стал для них золотым. По этой причине они весьма любезно относились к паломникам и не чинили им никакого насилия. Можно себе представить, какая масса реликвий, амулетов и изображений святых была продана за это время в Риме, а также как много остатков древности, монет, гемм, колец, скульптурных вещей, мраморных обломков и рукописей было унесено пилигримами на свою родину.

Для Бонифация VIII юбилей стал настоящей победой. Прилив народа из всех стран в Рим показал ему, что вера человечества еще видела в этом городе священный храм связующий весь мир. Величественный праздник казался потоком благодати, пролившимся на его собственное прошлое и потопившим в забвении ненавистные воспоминания о Целестине V, о войне с Колонна и все обвинения, возведенные на него врагами. В эти дни он мог чувствовать такую полноту почти божеской власти, как едва ли какой-нибудь из бывших до него пап.

Он занимал высший престол Западной Европы, украшенный добычей, взятой у империи; он был «наместником Бога» на земле, догматическим верховным главой мира, державшим в своих руках ключи благословения и проклятия. Он видел тысячи людей приходящих издалека к его трону и повергающихся перед ним в прах, как перед высшим существом. Он не видел только королей. Ни один монарх не явился в Рим, чтобы в качестве верующего получить прощение грехов. Вера, давшая когда-то победу в битвах Александру III и Иннокентию III, иссякла при королевских дворах.

Бонифаций VIII окончил торжества в Рождественский сочельник 1300 года, и этот год составил эпоху в истории папства и Рима.

Далее: Город Рим в 13 веке
Назад: Средневековье. 1266 — 1280. Достижение мира между церковью и империей

Чтобы подписаться на статьи, введите свой email:

0

Средневековье. 1266 — 1280. Достижение мира между церковью и империей

Церковное государство восстало из своего долгого угнетения. В конце мая 1266 года Карл Анжуйский объявил римлянам, что он слагает свой сан, чтобы не обидеть церковь, которая признает себя имеющей право на сенаторство. Однако Рим не торопился с передачей сенаторской власти Клименту IV. Римляне считали права папы прекратившимися, а Карл, несмотря на договор, не озаботился их защитой. В итоге, когда настало время замещения должности, римляне выбрали двух сенаторов по старой системе.

климент IV
Климент IV

Многие приверженцы Манфреда покорились папе лишь для виду, и теперь они стали тайно организовываться в союзы. В то же время высокомерие гвельфской аристократии в очередной раз ожесточило римский народ, и в первой половине 1267 года он восстал, установил демократическое правление из 26 человек и назначил своим военачальником Анджело Капоччи, принадлежавшего к партии гибеллинов. Климент IV был вынужден признать переворот и даже послал в Рим (сам он находился в Витербо) двух епископов для установления мира.

Капоччи, которому римский народ поручил назначение сенатора, обратил свое внимание на испанского инфанта дона Энрико, сына Фердинанда III Кастильского и младшего брата Альфонса Мудрого (носившего титул римского короля), талантливого авантюриста, поучаствовавшего во множестве вооруженных конфликтов в Европе и в Северной Африке. Деньги инфанта открыли ему доступ в Капитолий. Римляне охотно взяли себе в сенаторы кастильского принца, отличавшегося военной славой и богатством, от которого они ожидали могущественной защиты против заносчивости аристократии и притязаний папы. Назначение состоялось в июне 1267 года.

Как только дон Энрико принял городское управление, сразу начались его разногласия с папой. Сенатор хотел подчинить Капитолию всю Кампанью, отнять судебную власть у духовенства и сломить гордость аристократии. Папа протестовал, но сенатор не обратил на это внимания. Народ уважал принца, который сначала был одинаково справедлив к гвельфам и к гибеллинам, однако его старая ненависть к Карлу и неожиданные события вскоре побудили Энрико открыто объявить себя врагом церковной партии.

Сицилийское королевство стонало под игом своего нового правителя. Угнетенное французскими сборщиками податей, судьями и управителями, лишенное Карлом Анжуйским всех прав и свобод, оно находилось в состоянии, по сравнению с которым правление Манфреда являлось золотым веком. Даже Климент IV в письме Карлу под видом отеческого увещевания и благожелательных советов изображает его в образе ненавистного тирана.

Апулийские изгнанники бежали в Тоскану, где собрались сторонники Манфреда и Швабского дома, и рассказывали там, что Сицилийское королевство готово к восстанию. Надежды оказались обращены на Конрадина, последнего законного наследника Сицилии, которого гвельфы когда-то звали в Италию против узурпатора Манфреда. Сын Конрада IV, родившийся 25 марта 1252 года в замке Вольфштейн, близ Ландсгута, носил бессмысленный титул короля Иерусалимского и владел небольшим Швабским герцогством. Сюда и прибыли в 1266 году послы гибеллинов, довольно быстро сумевшие убедить внука великого Фридриха идти в Италию, свергнуть с престола тирана Карла и снова восстановить швабское владычество.

конрадин
Конрадин

Конрадин послал в Италию и в Рим письма и манифесты, в которых называл себя королем Сицилии и объявлял, что придет для восстановления прав своих предков. В ответ папа в Витербо начал против него процесс: он обнародовал эти документы и вместе с ними буллу, в которой запрещал курфюрстам Германии избирать Конрадина в римские короли и угрожал отлучением всем его приверженцам. 14 апреля 1267 года Климент IV послал Конрадину вызов с требованием явиться к нему на суд.

Гибеллины стали проявлять бурную активность. Пиза и Сиена были согласны помогать смелому предприятию. Участники заговора в Апулии и Сицилии стояли наготове, и римляне, по-видимому, также были настроены благожелательно. Несколько сотен приверженцев Манфреда в начале сентября высадились на Сицилии, после чего большая часть острова восстала и провозгласила королем Конрадина. Восстание перекинулось и в Апулию, где сарацины подняли швабское знамя и с нетерпением ожидали внука Фридриха.

В начале октября до Рима дошел слух, что Конрадин вступил в Италию. И действительно, юный государь продал свои родовые имения, с трудом организовал войско и выступил в поход через Тироль. Он выступил из Баварии в сентябре 1267 года и 21 октября с 3000 рыцарей и другим войском вступил в гибеллинскую Верону. А двумя днями раньше дядя Манфреда Гальван Ланчиа вошел в Рим со знаменами Швабского дома в качестве уполномоченного Конрадина, чтобы заключить союз с городом.

Гибеллины встретили этого представителя Гогенштауфенской империи с ликованием; сенатор приветствовал его, воздавая ему публичный почет, отвел ему помещение в Латеране и на торжественном заседании в Капитолии принял от него послание Конрадина. Папа же, услышав об этих событиях, пришел в сильный гнев и велел послать Гальвану вызов к суду церкви.

Чтобы заставить умолкнуть голоса противников, сенатор решил одним ударом избавиться от всех гвельфских вождей. В середине ноября он пригласил этих магнатов на совещание в Капитолий, где они тотчас были арестованы. Ужас охватил гвельфов. Многие убежали в свои замки, но Рим оставался спокойным и послушным сенатору. Папа протестовал, поставил заключенных, их родственников-кардиналов и их имения под защиту церкви, и потребовал, правда осторожно, удовлетворения от сенатора.

Дон Энрико изгнал и семьи этих магнатов, частично разрушил их дома и укрепил Ватикан, в котором разместил немецкое войско. В Капитолии был публично провозглашен союз города с Конрадином, а сам он приглашен в Рим. Храбрый воин и вместе с тем трубадур, дон Энрико обратился к Конрадину стихами, полными силы, и может быть именно в эти дни написал канцону, которая сохранилась до сих пор. Он ободрял Конрадина и побуждал его овладеть прекрасным садом Сицилии и смелым, достойным римлянина деянием взять корону империи.

Послы из Пизы и Сиены и от гибеллинского союза Тосканы прибыли в Рим для заключения формального союза с городом. 18 ноября в базилике Санта Мария ин Арачели собрались большой и малый советы, купеческие консулы и старшины цехов. В тот же день папа объявил отлучение от церкви Конрадина, Пизы, Сиены и гибеллинов Тосканы и послал этот приговор для сведения римскому духовенству. Но он не осмелился ни наложить интердикт на Рим, ни подвергнуть отлучению сенатора.

1 декабря во дворце четырех цезарей, в котором в это время жил сенатор, был заключен союзный договор, наступательный и оборонительный, между Римом, Пизой, Сиеной и гибеллинской партией Тосканы. Этот договор, в котором были оговорены права Конрадина, имел своей главной целью уничтожение Карла и его власти в Тоскане.

Дон Энрико нуждался в деньгах для снаряжения Конрадина и взял вклады из римских монастырей, в которые по очень древнему обычаю не только римляне, но и иногородние отдавали на сохранение свои драгоценности. Сенатор взломал сокровищницы множества церквей и похитил их ризы и сосуды. Когда прошел слух, что дон Энрико хочет с вооруженной силой напасть на Апулию, папа потребовал немедленного возвращения Карла, а сам решил перебраться из Витербо в Умбрию.

Тем временем Конрадин в Вероне изыскивал средства для прокормления своего войска, старался заключить союзы с городами и сделать возможным поход в Тоскану. Недостаток средств у него был не меньше, чем когда-то у Карла, и часть его войска, не получавшего жалованья, вернулась в Германию. Твердость, с которой Конрадин преодолел столь большие затруднения, показывает, что он был достоин своих предков. Вопреки всем ожиданиям ему удалось совершить поход через вражескую страну также, как раньше сухопутному войску Карла удалось пройти через всю Италию. 20 января 1268 года Конрадин достиг Павии и оставался здесь до 22 марта, столь же беспомощный, как и раньше.

4 апреля Карл прибыл к папе в Витербо. Здесь Климент IV повторил отлучение Конрадина и всех вождей гибеллинов. Он распространил отлучение даже на все страны и города, которые приняли к себе врага или должны были принять. Пиза, Сиена, Верона и Павия подверглись интердикту, дон Энрико, должностные лица в Капитолии, все римляне, принимавшие послов Конрадина, подверглись отлучению. Интердикт грозил и самому Риму, а римляне были освобождены от присяги, данной ими своему сенатору. Карл получил полномочия, если сенатор не покорится в месячный срок, снова взять на себя управление городом на 10 лет.

Карл попытался из Витербо неожиданно напасть на Рим. Часть его войск с изгнанными гвельфами даже ворвалась в город, но сенатор выгнал их оттуда, и это заставило Карла отступить от Рима. 30 октября он покинул Витербо, получив от папы назначение быть имперским наместником в Тусции. Конрадин же с пятьюстами рыцарей в это время добрался на кораблях до Пизы, которая огласилась многотысячными ликующими криками. Послы из Капитолия призывали его в Рим, обещая верное увеличение его сил.

В Церковной области происходило брожение. Еще один решительный успех, и большая часть Италии перешла бы на сторону Конрадина. Победа у Понте а Валле 25 июня открыла ему дорогу на Рим, куда он с 5000 хорошо вооруженных всадников двинулся по Виа Кассиа через Сутри и древние Веи. Сенатор приготовил Конрадину встречу, достойную императора, а римляне, хотя и часто и упорно боролись с германскими императорами, приняли внука великого Фридриха как законного представителя имперской власти с подобающим почетом.

Идея империи продолжала оказывать на римлян свое волшебное действие. Все горожане, способные носить оружие, ожидали Конрадина на Нероновом поле с венками на шлемах, а остальной народ размахивал цветами и оглашал воздух радостными песнями. Когда 24 июля Конрадин совершил свой въезд через замковые ворота и мост Святого Ангела, он нашел Рим превращенным в арену торжественного триумфа. Вдоль наполненных народом улиц от дома к дому были протянуты канаты, с которых свешивались ковры, редкие одежды и драгоценные украшения, а римлянки танцевали под звуки цитр и литавр. Конрадина привели в Капитолий и приветствовали как будущего императора.

Военный совет в Риме решил, что нужно идти в Абруццы через Валерию, откуда дойти до Сульмоны, соединиться в Лучерии с сарацинами и всеми силами атаковать находящегося близ нее неприятеля. Выступление хорошо снаряженного войска из 10 000 человек состоялось 18 августа 1268 года. Вся городская милиция хотела участвовать в походе, но Конрадин отправил ее назад после двух дней пути, оставив с собой лишь вождей гибеллинов с их лучшими воинами.

Между тем, Карл не стал дожидаться Конрадина у Лучерии. Он снял осаду и отправился навстречу противнику, встретив того 22 августа на холмах у Мальяно, неподалеку от Альбы. Следующее утро началось с атаки дона Энрико на провансальцев. Войска Конрадина опрокинули первые ряды французов и прорвали линию рыцарей. Французы обратились в бегство, а немцы и тосканцы бросились грабить неприятельский лагерь. Это мародерство и решило исход сражения. 800 рыцарей Карла, ожидавших в засаде и еще не участвовавших в битве, рассеяли и уничтожили разбредшееся войско Конрадина. Жестокость победителя не знала предела. Многим пленным римлянам он велел отрубить ноги, а когда ему заметили, что вид изувеченных может возбудить большую ненависть, велел собрать их всех в одном здании и сжечь.

Конрадину с 500 всадниками удалось бежать. 28 августа он появился в Риме, до которого уже дошло известие о его поражении. Капитолий отказался принять беглеца, и друзья Конрадина признали, что ему не следует оставаться в городе. 31 августа он отправился на побережье, надеясь морем достичь Пизы, но был схвачен Иоанном Франджипане, членом семьи, ставшей врагами Манфреда и перешедшей на сторону папы. После этого неудачливый претендент на сицилийскую корону был выдан Карлу и заключен в замок Сан Пьетро над Палестриной.

конрадин
Конрадин и Фридрих Баденский в ожидании приговора. Иоганн Генрих Вильгельм Тишбейн, 1785 г. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург.

Карл прибыл в Рим 15 сентября и был избран пожизненным сенатором. Установив своих управителей в Капитолии, в начале октября он вернулся в замок Сан Пьетро, чтобы оттуда отправить пленных в Неаполь и там казнить. Голова последнего Гогенштауфена упала в Неаполе 29 октября 1268 года. Казнь Конрадина и его благородных друзей была единогласно заклеймена приговором современников и потомства как нечестивое действие тиранической боязни и скоро была отомщена историей. Были голоса, обвинявшие Климента IV в соучастии. Действительно, хорошо зная характер Карла, он предвидел кровавую развязку и не захотел удержать топор палача. Папа желал смерти последнего внука Фридриха II и одобрял ее, поскольку она навсегда положила бы конец всем притязаниям Гогенштауфенского дома. Ровно через месяц после казни, 29 ноября, Климент IV умер в Витербо.

Карл I Анжуйский

Карл десять лет управлял как сенатор городом Римом через своих наместников, которых он посылал в Капитолий в сопровождении судей и других должностных лиц. Его жесткой рукой было восстановлено уважение к закону. С этого времени на римских монетах ставилось имя Карла. Эти монеты и статуя остались единственными памятниками его сенаторского правления, которое оказалось продолжительнее правления любого другого сенатора. В зале сенаторского дворца еще и сейчас можно видеть мраморное изображение средневекового короля с короной на голове, сидящего в кресле, украшенном львиными головами, со скипетром в руке, одетого в римские одежды. Это статуя, поставленная в честь Карла Анжуйского.

Карл снова прибыл в Рим в марте 1271 года в сопровождении своего племянника Филиппа, ставшего к этому времени королем Франции Филиппом III. Он счел благоразумным амнистировать некоторых предводителей из числа приверженцев Конрадина и в то же время издал распоряжение о вознаграждении гвельфов за вред, нанесенный им во время сенаторства дона Энрико. Привело же Карла в Рим желание повлиять на выбор нового папы.

После смерти Климента IV собравшиеся в Витербо 18 кардиналов уже три года не могли прийти к единодушному решению. Одиннадцать из них хотели иметь папой итальянца и через него восстановить империю, тогда как остальные желали выбрать француза. Уставшие граждане Витербо даже разобрали крышу архиепископского дворца, чтобы заставить прелатов-избирателей сделать какой-нибудь выбор.

С Карлом в Витербо прибыл молодой Генрих, сын Ричарда Корнваллийского, возвращавшийся из Туниса. Сюда же явился и Гвидо де Монфор, наместник Карла в Тоскане. Вид английского принца привел последнего в бешенство и навел его на мысль отомстить английскому королевскому дому, которым когда-то был убит в сражении его великий отец Симон Лейчестер-Монфор и после смерти подвергнут поруганию. Гвидо убил ни в чем не виноватого Генриха у алтаря в церкви, протащил труп за волосы и бросил на церковную лестницу.

Возможно, это злодеяние вывело кардиналов из их сонного состояния, поскольку 1 сентября 1271 года они дали полномочие шестерым избирателям назначить папу. К неудовольствию Карла, на которого просто не обратили внимания, выбор пал на итальянца, Тедальда Висконти, находившегося в это время в Акке при английском крестоносце Эдуарде и узнавшем о выпавшем на его долю жребии с величайшим удивлением.

1 января 1272 года избранник высадился в Бриндизи. Карл встретил его в Беневенте с величайшими почестями и дал ему конвой для дальнейшего следования. Посольство от римлян приветствовало его в Чепрано, но Тедальд сначала направился в Витербо и уже оттуда приехал в Рим. 13 марта он совершил свой въезд в город в сопровождении короля Карла. Это зрелище стало новым для многих римлян, поскольку оба предшественника Тедальда, вступили на Святой престол и сошли с него в могилу, ни разу не посетив Рима. Теперь же итальянец вернул папство в его привычное местопребывание. 27 марта Тедальд Висконти принял посвящение в базилике Святого Петра под именем Григория X.

Григорий X

Новый папа получил в свое ведение новый мир в законченном состоянии. На ступени верховного алтаря взошел священник, который мог поднять свою незапятнанную руку на благословение миру. Борьба с империей была окончена, а ее главные действующие лица — мертвы. Вступив на папский престол, Григорий X нашел цель своих предшественников вполне достигнутой: церковное государство было восстановлено, Сицилия снова стала папским леном, гогенштауфены сошли со сцены.

Головокружительная высота, на которую вознесли папство принципы Иннокентия III и его преемников, сделала Григория X совершенно одиноким. Возле него не было ни одного друга из сильных мира сего, и эту пустоту следовало заполнить. Империю, без которой церковь чувствовала себя лишенной опоры, необходимо было восстановить. По понятию того времени, лишь император мог дать гарантию церковному государству.

Попытка передать корону Швабов иностранному государю наткнулась на сопротивление Германии. После долгих колебаний немецкие князья по инициативе архиепископа Вернера Майнцского 29 сентября 1273 года во Франкфурте единогласно выбрали римским королем графа Рудольфа Габсбургского. Таким образом, после двадцати двух лет междуцарствия империя снова получила своего верховного главу. О своем избрании он известил Григория X в письме, тон которого ясно показывал изменившееся положение вещей: «Я крепко утверждаю свою надежду на Вас и припадаю к ногам Вашего Святейшества, смиренно умоляя, чтобы Вы с милостивой благосклонностью помогли мне во взятой мной на себя обязанности и милостиво передали мне императорскую диадему». 24 октября Рудольф был коронован в Аахене.

Весной 1273 года Григорий X отправился в Лион, где он созвал Великий собор, главной целью которого было планирование очередного крестового похода. Собор открылся 7 мая 1274 года и продолжался до 17 июля. На нем впервые была установлена строгая форма конклава при избрании папы, которая, по сути, сохранилась и доныне. Прибывшие от Рудольфа Габсбургского посланники были приняты с честью. Его канцлер утвердил церковное государство, отказался от старинных императорских прав, от власти в Риме, от притязаний на Сицилию и от мести Карлу Анжуйскому, которого он соглашался признать папским ленным королем в этой стране, навсегда отделенной от империи. Вслед за этим Григорий признал Габсбурга римским королем и выказал свое нетерпение короновать Рудольфа императором, как только тот приедет в Рим.

Довольный сложившимся положением вещей папа вернулся в Италию. Однако, едва достигнув Ареццо, он заболел и 10 января 1276 года умер. 21 января здесь же, в Ареццо, папой выбрали Петра, кардинала-епископа Остии. Он поспешил в Рим, где 23 февраля получил посвящение, приняв имя Иннокентия V. Будучи ставленником Карла Анжуйского, новый папа тут же утвердил его в звании римского сенатора и даже в звании имперского наместника в Тоскане, чем нанес обиду Рудольфу Габсбургскому. Римский король дал понять свое глубокое неудовольствие, и его уполномоченные послы явились в Романью требовать присяги на верность империи.

Иннокентий потребовал от Рудольфа не приближаться к границам Италии до тех пор, пока тот не исполнит своих обязательств и в особенности не передаст церкви Романью. В этой провинции, обещанной, но еще не переданной Святому престолу (со времен Оттонов она всегда принадлежала империи), Рудольф хотел временно сохранить имперские права, чтобы иметь в руках средство угрожать папе, так как понтифик продолжал предоставлять Карлу управление имперскими делами в Тоскане. Вопрос остался открытым, поскольку Иннокентий V неожиданно умер 22 июня в Риме.

После ожесточенных споров в отрезанном от внешнего мира помещении конклав кардиналов избрал итальянца Отобонуса де Фиеско, кардинала церкви Святого Адриана. 24 июля его провозгласили папой под именем Адриана V. Уже через 39 дней он скончался в Витербо, даже не успев получить посвящения. Новый конклав, теперь в Витербо, собранный в самом тесном помещении, 17 сентября выбрал папой Петра Гиспануса Юлиани, кардинала-епископа Тускуланского, португальца по рождению. После избрания он принял имя Иоанна XXI. Не успев проявить себя на Святом престоле, Петр умер 16 мая 1277 года, придавленный обрушившимся потолком комнаты своего дворца в Витербо.

Шесть месяцев Святой престол оставался пустым, а всеми делами управляли из Витербо кардиналы. Наконец, уставшие от ожидания жители Витербо заперли избирателей в городской ратуше, и 25 ноября под именем Николая III папой был провозглашен самый влиятельный из кардиналов, Иоанн Гаэтани Орсини. Этот талантливый, научно образованный и опытный во всех светских делах человек служил при восьми папах и участвовал в семи папских выборах. Его знатный римский род занимал высшие посты в церкви и в республике начиная с конца прошлого столетия.

Николай III

Иоанн Гаэтани Орсини стал первым римлянином взошедшим на папский престол со времен Гонория III. Посвящение он получил 26 декабря 1277 года. В сущности, это был римский магнат полный силы и величия, копивший богатства, не задумываясь о способах их приобретения, совершенно по-светски настроенный, полный любви к своему родному городу, имевший патриотические чувства к своему отечеству и ненавидевший распоряжавшихся в нем чужестранцев. Фактически, будучи кардиналом, он считал себя на положении владетельного князя, но, сделавшись папой, погряз в непотизме, перешедшем всякие границы.

Высшей целью Николая III стало устроение церковного государства на правовых началах. Он потребовал от Рудольфа возобновления договоров и документального определения состава городов, входящих в церковное государство. Из папских архивов были подняты древние пергаменты, чтобы по ним письменно изложить права церкви на Романью и Пентаполис. Самым ранним земельным даром папам был дар Пипина, состоявший из Экзархата и Пентаполиса, но папы не смогли осуществить своих претензий на эти провинции, поскольку уже со времен Оттонов они были прочно присоединены к империи, и ни один папа никогда не заявлял против этого никакого серьезного протеста.

Рудольф тоже неохотно отказывался от этих земель, но уступил решительной воле Николая III, который лишь под этим условием передавал ему имперские права в Тоскане, которыми Карл распоряжался в качестве наместника. Папы весьма ловко пользовались и Рудольфом, и Карлом Анжуйским для того, чтобы ограничивать одного посредством другого. 30 июня 1278 года в Витербо германский посол передал в руки папы документ об уступке спорных земель. Николай III тут же поспешил наделить приобретенными землями своих родственников. Так Романья перешла к папам. Тем не менее, привыкшие к свободе города этого региона постоянно поднимали восстания и остались по отношению к церкви только на положении покровительствуемых.

По договору с Рудольфом папа лишил Карла имперского наместничества в Тоскане, а также принудил его отказаться и от сенаторского звания. По поводу этих важных дел Карл прибыл в Рим, где с начала мая до 15 июня вел переговоры с Николаем и римлянами и в конце концов был вынужден покориться воле папы. После этого Николай уехал в Витербо, оставив в Риме своих уполномоченных, которым определенно высказал, что сам он не претендует на выбор его сенатором и не желает присваивать себе права на это звание, так как подобное вмешательство было бы опасно и для него, и для церкви.

18 июля 1278 года Николай III издал закон, ограждающий сенатскую власть от рук иностранных правителей. В этом законе он выводил право пап на Рим от Константина, который передал им верховную власть над городом, чтобы папство было независимо. Николай указывал на все вредные последствия, какие имела сенаторская власть иноземцев: разрушение стен, наполнение города безобразными развалинами, разграбление частного и церковного имущества, постыдная переменчивость, доказательством которой был прием Конрадина.

Это правило, благоприятствующее римлянам, должно было вознаградить их за важные права, переданные городским парламентом папе. Оно казалось многим патриотичным, но стало источником постоянной опасности, поскольку эдикт Николая III возбудил честолюбие родовой знати, которая стала стремиться к новому возвышению. С этого времени Орсини, Колонна, Анибальди и Савелли направили свои усилия на получение сенаторской власти и пытались, подобно другим фамилиям в других городах, сделаться тиранами в Риме. Лишь постоянная зависимость города от пап и разделение аристократии на партии, удерживавшие друг друга в равновесии, помешали тому, чтобы тот или другой род захватил наследственное господство над Римом, как во времена Тускуланских графов.

Римская знать, господствовавшая в народном парламенте, охотно согласилась на требования Николая III и передала ему пожизненную власть в городе, но не как папе, а как римлянину Орсини. В дальнейшем многие папы назначались римским народом сенаторами лично, а не в качестве пап. Поскольку они принимали такое избрание с сохранением папских прав, из этого возникало странное соединение в личности папы суверенной власти с должностью по назначению от республики.

Карл, в качестве компенсации за ущерб своей власти, в 1280 году получил от папы мир с Рудольфом Габсбургским. Римский король признал короля Сицилийского и отдал последнему в ленное владение Прованс и Форкалькье. Так благоразумие Николая III привело церковь к миру с империей и к светской власти в Риме. Дальнейшим планом папы было превращение Италии (за исключением Церковной области) в три королевства: Сицилию, Ломбардию и Тоскану, причем королями в двух последних он намеревался поставить своих родственников. Этому плану не суждено было осуществиться — Николай умер от удара 22 августа 1280 года в личном поместье в Суриано, возле Витербо.

Далее: Средневековье. 13 век. 1280 — 1300 гг
Назад: Средневековье. 1254 — 1266. Конец германской империи

Чтобы подписаться на статьи, введите свой email:

0

Средневековье. 1254 — 1266. Конец германской империи

Смерть Иннокентия IV, победа Манфреда при Фоджии и потеря войска, остатки которого кардинал Фиески привел в Неаполь, шокировали кардиналов. Говорили, что сарацины уже приближаются, чтобы захватить священную коллегию. Только Фиески помешал постыдному бегству и заставил кардиналов провести новые выборы.

Александр IV

12 декабря 1254 года папой был избран толстый, добродушный и богобоязненный, но слабохарактерный и жадный до денег человек, епископ Остии и Веллетри, член дома Конти и племянник Григория IX, Реджинальд. 27 декабря он принял посвящение под именем Александра IV. Не одаренный большими талантами, новый папа попытался идти дальше по опасному пути, проложенному Иннокентием IV. Посылая в Германию письма, удостоверявшие его благоволение к маленькому Конрадину, Александр уже 9 апреля 1255 года отправил в Англию буллу, утверждавшую ленное право наследников Генриха III на Сицилию.

Данный Генрихом обет крестового похода новый папа бессовестно обратил в обязанность завоевания Сицилии, однако английский король, обещая все, не исполнял ничего. И когда Александр IV потерял надежду отнять Сицилийское королевство у Манфреда, признанного регентом опекунами Конрадина, он покинул Неаполь и в июле отправился в Ананьи, а в конце ноября 1255 года прибыл в Рим, где в это время происходили важные события.

Уже три года городом управлял сенатор Бранкалеоне, сумевший добиться подчинения себе надменной аристократии. Силой оружия была восстановлена юрисдикция Капитолия как в окрестной области, так и в замках баронов. Сенатор обложил налогами духовенство, подчинил его гражданскому суду, а так же перевел часть церковного имущества в городское финансовое управление. Рим начал превращаться в настоящий вольный город, свободный от папы и императора, а римский народ увидел в Бранкалеоне своего защитника.

Однако трехлетний срок правления Бранкалеоне истек, и на очередных выборах аристократия и духовенство обвинили его в иноземной тирании (сенатор был родом из Болоньи) и при поддержке своей партии взяли штурмом Капитолий. Бранкалеоне был посажен в башню Пассерано и остался жив лишь благодаря тому, что Болонья удерживала у себя римских заложников. В разгар этих событий и прибыл в Рим новоизбранный папа Александр IV. На его требование безоговорочного освобождения заложников Болонья ответила отказом, после чего на нее был наложен интердикт. Победившая же партия выбрала нового сенатора (тоже иноземца, родом из Брешии) Эммануэля де Мадио.

Благодаря твердости болонцев летом 1256 года Бранкалеоне был освобожден и, покрытый славой, вернулся в родной город. С Болоньи, после выдачи ей заложников, был снят интердикт. Правление же де Мадио оказалось бурным и несчастливым. Своей слабостью и приверженностью исключительно партийным интересам новый сенатор ожесточил против себя народ. Власть в городе захватили магнаты, и старая смута вспыхнула с новой силой. Народ поднял восстание, сделавшееся к весне 1257 года всеобщим. Разрозненные цехи объединились, Эммануэль был убит, часть аристократов изгнана из города, а папа скрылся в Витербо. Римляне снова призвали Бранкалеоне и вручили ему сенаторскую должность еще на три года.

Второе правление Бранкалеоне началось со строгостью, необходимой ввиду плачевного состояния города. Гвельфская знать была либо изгнана, либо брошена в тюрьму, либо казнена. С Манфредом, готовым возложить на себя корону Сицилийского королевства, был заключен союз против гвельфской партии. Александр IV отлучил Бранкалеоне и его советников, чем вызвал лишь ответные насмешки и заявление сенатора об отсутствии у папы права на отлучение римских должностных лиц. Гражданская власть папы в Риме тем более не признавалась.

После этого Бранкалеоне взялся за магнатов. Он приказал разрушить дворянские замки, служившие темницами для должников и вертепами насилия и разврата. По списку 1257 года должны были быть уничтожены более 140 укрепленных башен, что дает некоторое представление об их общем количестве. Судя по всему Рим того периода представлял собой воинственную картину с несколькими сотнями вздымавшихся к небу башен.

Поскольку многие из этих башен, составлявших значительную часть баронских дворцов, были воздвигнуты на древних постройках, такое систематическое их истребление послужило причиной гибели и многих памятников древности. Поэтому Бранкалеоне считается одним из худших врагов римских монументов, и с него началась новая эпоха разрушения античного города. Предназначенные к уничтожению дворцы были в то же время отданы на разграбление, при котором погибло множество фамильных архивов вместе с хранившимися в них документами.

Вид, который город приобрел после этого акта правосудия, должен был быть ужасен, но Рим уже давно привык к подобным разрушениям. Граждане того времени постоянно ходили среди развалин и почти каждый день видели, как их количество растет. Варварское разрушение домов было совершенно обычным делом. Средневековые города находились в состоянии постоянной революции, и как только народ где-нибудь поднимал восстание, он тут же разрушал дома врагов. Когда один род воевал с другим, разрушались дворцы побежденной стороны; когда государственная власть изгоняла виновных, их жилища подвергались разорению; когда инквизиция находила в каком-нибудь доме еретика, этот дом по распоряжению государственной власти сравнивался с землей, а если войско овладевало неприятельским городом, оно разрушало стены, а то и обращало в развалины и сам город.

Вместе с гибелью своих башен погибли и владевшие ими дворянские роды, поскольку многие магнаты искупили свою вину изгнанием, конфискацией имений и смертью от руки палача. Зато в городе и в Кампаньи теперь царили спокойствие и безопасность. Бранкалеоне управлял, внушая и страх и любовь, но недолго. Он заболел лихорадкой во время осады Корнето, города, имевшего важное значение как хлебный рынок и отказавшего ему в присяге на подданство. Сенатор велел перевезти себя в Рим и умер в Капитолии в расцвете сил в 1258 году. Единогласное суждение современников прославило Бранкалеоне д’Андало как непреклонного борца со всякой несправедливостью, строгого защитника закона и народа.

бранкалеонеСейчас воспоминания о Бранкалеоне совершенно исчезли в Риме, где ему нет ни одного памятника и не посвящена ни одна надпись. Сохранились только его монеты. На одной их стороне находится изображение идущего льва и имя Бранкалеоне, а на другой — богиня Рома на троне с шаром и пальмовой ветвью в руках и надпись «Рим — глава мира». Таким образом имя сенатора впервые появилось на римских монетах, и они не содержали обычного для того времени изображения Святого Петра или его имени.

Воспользовавшись смертью Бранкалеоне, папа попытался восстановить в Риме власть Святого Престола. Он отправил в город послов и запретил выбирать нового сенатора без своего согласия. Однако римляне лишь посмеялись над этим запретом. Умирая, Бранкалеоне посоветовал им выбрать своим преемником его собственного дядю, и сенатором был назначен Кастеллано дельи Андало. По примеру своего племянника он так же обезопасил свое положение заложниками, но смог продержаться на посту лишь до весны 1259 года. Подкупленная аристократами чернь восстала, и Кастеллано был брошен в тюрьму. Под влиянием папы снова были выбраны два местных сенатора — Наполеон Орсини и Рихард Анибальди. Но, несмотря на то, что гвельфская партия опять вошла в силу, эти двое сохранили независимость Капитолия.

урбан IV
Урбан IV

25 мая 1261 года Александр IV умер в Витербо. Несколько месяцев кардиналы колебались и только 29 августа ими был избран папой случайно оказавшийся на коллегии иерусалимский патриарх Иаков Панталеон, сын сапожника из Труа. 4 сентября 1261 года здесь же, в Витербо, он принял посвящение под именем Урбана IV. Этот папа не поехал в Рим и никогда не вступал в Латеран. Более того, занятие Святого Престола французом увело папство с национального пути и отдало его в руки французской монархии.

Рим продолжали сотрясать межпартийные распри. Вскоре после смерти Александра гвельфы выбрали в пожизненные сенаторы Ричарда Корнваллийского, коронованного римского короля, гибеллины же провозгласили сенатором Манфреда Сицилийского. Впервые римляне передавали власть чужому королю, поскольку чувствовали себя слишком слабыми для противостояния папе. Урбан IV, в свою очередь, постарался устранить обоих претендентов и прекратить партийную борьбу. В конце концов ему удалось добиться спокойствия в городе, и народ передал полномочия по выбору сенатора доверенным людям.

С подачи папы должность досталась Карлу Анжуйскому, младшему брату французского короля Людовика IX. Помимо того, Урбан тут же предложил Карлу сицилийскую корону. Людовик не соглашался на завоевание Сицилии своим братом, поскольку это нарушало чужие права, но папа сумел убедить короля, что обладание Сицилией откроет дорогу на Восток. Избрание Карла сенатором состоялось в августе 1263 года и не вызвало удовольствия у римского народа.

Нахождение в руках одного человека власти и над Сицилией и над Римом ставило папу в затруднительное положение и поэтому Урбан подготовил для Карла договор, по которому последний принимал сенаторскую должность на пять лет и отказывался от нее, если в течение этого времени овладевал Сицилией. И в любом случае Карл должен был позаботиться о том, чтобы господство над Римом снова перешло к Святому престолу. Папским предписанием легату приказывалось прервать переговоры и уехать в случае отказа Карла от торжественного признания и охраны прав церкви как обязанности сенатора.

Манфред много раз пытался вступить в переговоры с Урбаном и теперь с беспокойством наблюдал, как вызванный папой противник приобретал прочное положение в Риме. Наконец он решил идти на Рим, предполагая нанести удар по Церковной области из Марок, Тосканы и Кампаньи, где он сам стоял лагерем на Лирисе. Однако остававшаяся надежда договориться с папой ослабила решительность Манфреда, и он остановился, как только римская Кампанья отказала его войскам в пропуске, после чего вернулся в Апулию.

Несмотря на то, что Рим все это время находился во власти гвельфов, положение Урбана IV становилось все затруднительнее. Его казна была пуста, а войско собиралось с трудом. 2 октября 1264 года он умер, находясь в Перуджии, так не разу и не побывав в Риме за время своего понтификата. Его политика была лишена успеха, а правление — величия.

климент IV
Климент IV

После смерти Урбана кардиналы с трудом пришли к соглашению. Патриотически настроенная их часть еще желала примириться с Манфредом и предотвратить провансальское нашествие на Италию, но верх взяла гвельфско-французская партия, и выбор пал на подданного Карла Анжуйского. 22 февраля 1265 года в соборе Перуджии в папский сан под именем Климента IV был посвящен кардинал Гвидо Ле-Гро Фулькоди де Сент Жиль.

Новый папа подтвердил призыв Карла и приказал своему легату ускорить заключение договора. Из-за нехватки денег для похода на Сицилию Климент обложил сборами всю Европу, а жена Карла даже была вынуждена заложить свои драгоценности. Искатели приключений пришивали кресты на одежду, а жадные до земель французские рыцари были готовы участвовать в походе, который сулил им приобретение городов и графств в прекраснейшей стране.

Карл Анжуйский отправил большую часть своего войска пробиваться через Северную Италию, а сам в апреле 1265 года сел в Марселе на суда. Поднявшаяся буря прибила его к берегу у Порто-Пизана всего с тремя кораблями, но она же отнесла прочь флот Манфреда. Эта удача позволила Карлу добраться до Остии и выбраться на сушу, где его не ожидал неприятель. Услышав о прибытии графа Анжуйского, представители знатнейших родов гвельфского Рима тотчас отправились ему навстречу, после чего проводили Карла к собору Святого Павла. Суда же по расчищенному Тибру поднялся отставший провансальский флот и потянулись толпы римлян, чтобы посмотреть на избранного ими сенатора.

23 мая Карл, в сопровождении 1000 пеших рыцарей, вступил в Рим через ворота Святого Павла и был встречен торжественной процессией духовенства, граждан и дворянства. После обычной для монарших особ остановки во дворце Святого Петра Карл занял помещение в Латеране, удивив Климента своей дерзкой невежливостью. Сохранилось письмо папы по этому поводу: «Ты самовольно позволил себе то, чего никогда не позволял себе ни один христианский король. Вопреки всякой благопристойности, твоя свита по твоему приказанию заняла Латеранский дворец. Ты должен знать, что мне совсем неприятно, когда городской сенатор, как бы высока и почтенна ни была его личность, поселяется в папском дворце. Я желаю предупредить возможные в будущем злоупотребления. Верховенство церкви не должно нарушаться никем, а всего меньше тобой, кого мы призвали для ее возвышения. Ты не должен этого толковать в дурную сторону. Приищи себе помещение где-нибудь в другом месте города; в нем есть довольно обширных дворцов. Впрочем, не говори, что мы тебя неприличным образом выгнали из своих дворцов, напротив, мы заботились о твоем собственном приличии». Карл ушел из Латерана и занял помещение во дворце четырех королей на Целии.

Карл Анжуйский

28 июня произошло пожалование Карлу в ленное владение Сицилии. Климент попытался навязать ему королевство на таких стеснительных условиях, что графу доставалась лишь роль временного управителя на срок договора. Однако после тяжелых переговоров Карл вытребовал более благоприятные для себя статьи и получил (при условии полного освобождения духовенства от уплаты налогов) все нераздельное Сицилийское королевство в качестве церковного лена, наследственного в его роде, за что должен был платить ежегодную дань в 8000 унций золота и вернуть данные ему взаймы деньги. При этом он еще раз дал клятву передать свою власть в Риме в руки папы сразу после того, как им будет завоевана Апулия.

С этого времени Карл стал смотреть на себя как на короля Сицилии. Уже с июля он стал издавать королевские указы, а 14 октября 1265 года для увековечения памяти своего сенаторства в Риме и для блага великого города повелел основать университет. Однако теперь ему предстояло в действительности завоевать королевство, приобретенное на пергаменте.

Манфред в это время находился в Фоджии. Отсюда 24 мая он послал римлянам замечательный манифест, в котором будто подводил итог своей жизни. В манифесте говорилось, что как потомок славных императоров, владевших миром, он, Манфред, имел бы право домогаться даже императорской короны, но себялюбивая церковь начала с ним войну в его собственной земле, а когда она была там побеждена, то призвала на императорский трон графа Ричарда и короля Кастилии. По могуществу и богатству он превосходит всех других государей, так как владычествует почти над всей Италией, над морем до Туниса и Сардинии и над наибольшей частью Романьи, но несмотря на это папа призвал против него графа Прованского. Алчная церковь старается помешать ему восстановить империю, хотя она и отрицает это, подобно вдове, которая явно оплакивает смерть своего мужа, а втайне радуется тому, что получила его наследство.

Далее Манфред говорил римлянам, что церковь стремится к тому, чтобы ей самой завладеть империей, и преследует потомство Фридриха, чтобы окончательно получить господство над всеми королями и землями, право на которое она выводит из несуществующего дара Константина. Он упрекал римлян в том, что они своим малодушием потакают таким притязаниям, поскольку именно им принадлежит право на избрание и коронование императора. Сам он хотел бы получить императорскую корону от них, хотя бы мог сделать это и против воли сената, подобно Юлию Цезарю или своему прадеду Фридриху.

Манфред решил идти в римскую область. Рассчитывая выманить Карла из Рима и затем уничтожить его, он намеревался двигаться из Абруццких гор на Тиволи. В июле он дошел до Целле (теперь Карсоли), заранее приказав своему наместнику в Тусции графу Гвидо Новелло так же идти со всем войском на Рим. Оба противника впервые вступили в бой в горах возле Тиволи, но попытка проникнуть в город окончилась неудачей, и все ограничилось незначительными стычками.

Как всегда не обошлось без измены. Многие бароны Сицилийского королевства тайно вступили в переговоры с Карлом. В Европе шла пропаганда крестового похода против Манфреда. Народы, привыкшие слышать проповедь против одного и того же немецкого рода, без размышления внимали призывам Климента IV вставать под знамя Карла а главное — давать деньги, за что им будет прощено всякое прегрешение. Как и во времена Фридриха II, по Италии рассеялись толпы нищенствующих монахов, проповедовавших ненависть против существующего правительства, побуждавших к измене и наполнявших душу народа суеверным страхом.

манфред
Манфред

Манфред, хорошо знавший, какую нужду в деньгах терпели Карл в Риме, а Климент в Перуджии, не сомневался, что это обстоятельство приведет к крушению их плана. Редко такое большое предприятие велось с такими жалкими средствами. Расходы на завоевание Сицилии были в буквальном смысле слова выпрошены, как милостыня, или заняты у ростовщиков. Церковная десятина первого года была израсходована на снаряжение войск, Франция больше не хотела давать денег, и папа считал предприятие погибшим.

Карл попытался сделать заем у римских купцов, но они потребовали в залог римское церковное имущество, и Климент IV скрепя сердце согласился на выдачу залогового обязательства. Ростовщики Южной Франции, Италии и Рима воспользовались «Сицилийским гешефтом», чтобы обобрать и папу и графа. Климент никогда не переживал более страшных дней, чем те, когда политические предприятия церкви принудили его снизойти до «мелких забот», которые должны были бы остаться навсегда чуждыми христианскому пастырю.

В июне сухопутное войско Карла в количестве 30 000 человек перешло Альпы. Оно практически не встретило сопротивления; более того, по пути к ним присоединялись изгнанные из северных городов гвельфы. Таким образом итальянцы того времени из-за взаимной партийной ненависти впустили в свою страну чужеземного завоевателя и проложили сюда путь французам в последующие столетия. Манфред увидел себя обманутым в своих ожиданиях — его власть над столькими городами вплоть до реки По оказалась призраком, а вскоре выяснилось, что и его владычество над Апулией стоило не больше. В октябре он предпринял безрезультатную экспедицию в Марки, после чего решившил ограничиться одной обороной.

Карл, требовавший своего коронования королем Сицилии, чтобы так приобрести себе формальное право, просил папу, чтобы тот лично короновал его в Риме. Гордость римлян, говорил он, будет оскорблена, если это действие совершится где-нибудь вне Рима. Однако Климент IV медлил. Властное выступление Карла в качестве сенатора, его денежные затруднения, ужасы, совершавшиеся на пути провансальской армией, — все это создало между ними очень натянутые отношения. В конце концов, буллой от 29 декабря папа назначил день коронования, но совершение его он поручил своим пяти кардиналам-заместителям.

Коронование прошло 6 января 1266 года в соборе Святого Петра, что было отступлением от правила — до сих пор на том месте, где Карл Великий принял корону империи, короновались только императоры и папы. С этого момента надежда Манфреда привлечь папу на свою сторону исчезла навсегда. Узнав о короновании Карла, он послал к папе послов с протестом и требованием удержать вооруженного им разбойника от нападения на его королевство. Ответ Климента был жесток: «Манфред должен знать, что время пощады миновало. На все есть свое время, но не все возможно во всякое время. Сильный в оружии уже выходит из дверей; секира лежит уже у корня дерева». Вскоре в Рим вступило провансальское войско.

Полное отсутствие денег заставило Карла немедленно двинуть оставшееся без жалования войско против Манфреда, чтобы дать ему возможность насытиться в богатой вражеской стране. Французы выступили из Рима по Латинской дороге уже 20 января. К ним присоединилось множество итальянских гвельфов и изменников из числа римлян.

Преждевременная весна высушила дороги и облегчила Карлу путь. Первые же его успехи устрашили Кампанью, и города, зачастую благодаря измене, начали сдаваться один за другим. К 25 февраля войска Карла дошли до Беневента, где их встретил Манфред. Серьезное сопротивление французам оказали лишь немцы и сарацины, погибшие уже в первые часы битвы. Понимая, что перевес не на их стороне, итальянцы предпочли спастись бегством. Сам же Манфред, видя кругом измену, предпочел смерть в бою. Долгая война между церковью и империей завершилась на тесном поле при участии небольшого войска.

манфред
Смерть Манфреда в битве при Беневенте

Цель, к которой столько лет стремились папы, была достигнута — на троне Сицилии сидел новый правитель, а господство немцев в Италии и их вековое влияние на эту страну и на папство было уничтожено. Немецкая империя более не существовала, а род Гогенштауфенов был истреблен. Падение Манфреда стало поражением гибеллинов по всей Италии, большинство городов которой признало Карла своим защитником. Теперь папа, стремившийся вернуть себе господство над Римом, потребовал от Карла соблюдения договора, т.е. сложения полномочий сенатора, на что последний пошел с крайней неохотой.

Далее: Средневековье. 1266 — 1280. Достижение мира между церковью и империей
Назад: Средневековье. 1241 — 1254. Иннокентий IV

Чтобы подписаться на статьи, введите свой email:

0

Средневековье. 1241 — 1254. Иннокентий IV

1 ноября 1241 года преемником Григория IX был избран миланец Готфрид, епископ Сабины, принявший имя Целестина IV. Уже через 17 дней этот болезненный старик умер. Кардиналы, не приступив к новым выборам, заперлись кто в Ананьи, кто в своих замках. Возможно, это было следствием упадка духа, а возможно, и хорошо рассчитанным планом обратить народ против Фридриха II, выставив его источником смуты. Как бы то ни было, папский престол оставался незанятым неслыханно долгое время — почти два года.

Все сторонники папства собрались под знамена сенатора Матеуса Рубеуса. Они повели войну против императорской партии, главное укрепление которой, мавзолей на Марсовом поле, уже в августе было взято и разрушено. Народ также разрушил дворцы семейства Колонна и заключил в тюрьму могущественного сторонника императора, кардинала Иоанна Колонна, оставшегося в Риме после избрания Целестина. Помимо того, 12 марта 1242 года в Капитолии Рубеус заключил союзный договор с Перуджией, Нарни и другими городами, сторонниками папства, о совместном противостоянии императору, пока не прекратится война между ним и церковью.

В феврале 1242 года Фридрих отправил послов к кардиналам в Ананьи, чтобы уговорить их приступить к выборам папы, а в июне римляне выступили с войском против Тиволи, в котором император оставил свой гарнизон. В июле Фридрих снова двинулся на Рим и опустошил Кампанью в наказание за действия римлян против Тиволи и за насилия, учиненные ими над кардиналом Колонна и другими духовными лицами, сторонниками империи. Правда это его предприятие не имело серьезного характера, так как уже в августе он отошел назад.

Все это время церковная власть осуществлялась курией из пребывавших в Ананьи кардиналов. Слышались голоса, обвинявшие их в измене из властолюбия, но сами кардиналы во всем винили императора. К обеим сторонам конфликта отправлялись посольства, а император настоятельно требовал от кардиналов избрания главы церкви. В мае 1243 года он снова появился в Латинских горах с большим войском и опустошил имения кардиналов, а его сарацины разрушили город Альбано.

Несколько недель император держал Рим в осаде, пока кардиналы, наконец, не сообщили, что собираются приступить к выборам папы. Наконец, 25 июня 1243 года в Ананьи под именем Иннокентия IV был провозглашен папой Синибальдо Фиески, кардинал церкви Сан Лоренцо в Лоцине. Будучи генуэзцем, он сразу приобрел сильную поддержку от морского могущества своей родины. Помимо того, Синибальд находился в хороших отношениях с Фридрихом, который, соответственно, не имел причин отнестись к этому выбору с недоверием и высказал надежду на скорейшее прекращение распри.

иннокентий IV
Иннокентий IV

После своего посвящения Иннокентий IV оставался в Ананьи, ведя переговоры с императором и только 16 октября отправился в Рим. Римляне смотрели на нового папу с любопытством и ожиданием, а он не торопился доверять им, поскольку долгое правление сенатора Матеуса Рубеуса приучило горожан к независимости. Сразу по прибытии в Латеран папа подвергся навязчивости кредиторов, требовавших возврат ссуды в 40 000 марок, выданной одному из его предшественников. Толпы римских купцов наполняли своими криками залы папской резиденции, а Иннокентий вынужден был скрываться от них в своих покоях.

Немногим ранее, в августе 1243 года, произошло восстание в Витербо, уставшем от императорской власти. Наместник императора был заперт в замке Сан Лоренцо, и Фридрих немедленно двинулся к городу, а 8 октября начал его осаду. Иннокентий IV одобрил переворот, поскольку Витербо находился в пределах церковной области и должен был снова присоединиться к церкви. Папа стал увещевать римлян идти на помощь жителям Витербо, ободрять последних и собирать войска. Таким образом, еще во время мирных переговоров, он перешел в состояние войны с императором.

Римляне, еще недавно бывшие злейшими врагами Витербо, охотно выступили ему на помощь. Фридрих с армией из 6000 человек вел энергичную осаду, но маленькая тусцийская община покрыла себя военной славой, отразив все приступы. Более того, во время искусной вылазки защитники города сожгли осадные машины и подвергли опасности самого Фридриха, заставив его отойти от Витербо. В конце концов император согласился на предложения, сделанные папой, и снял осаду. Его бесславный уход в Пизанскую область возбудил в других городах желание поднять национальное знамя.

Теперь Иннокентий IV относился к Фридриху, как к человеку, потерпевшему поражение. Условия, которые папа поставил императору на продолжившихся переговорах, были унизительны и тяжелы, поскольку налагали на него покаяние и требовали сложить оружие по отношению к ломбардцам. Переговоры подошли к концу в марте 1244 года в Риме. Императорские уполномоченные (сам Фридрих находился в это время в Аквапенденте) обещали полностью возвратить Риму церковную область, признать духовную власть папы над всеми государями, помиловать всех его приверженцев и сделать это прежде, чем будет установлен срок снятия отлучения.

31 марта в Латеране полномочные послы Фридриха от имени своего государя клятвенно подтвердили предварительные условия мира в присутствии константинопольского императора Балдуина, римских сенаторов и римского народа. Это было столь неожиданно, что папа тут же велел переписать договор и публично продавать его в Латеране в виде листков по 6 денаров, что очень рассердило императора.

Со стороны Фридриха было большой ошибкой подчиниться условиям, которые он не мог выполнить не отказавшись от императорского достоинства. В результате он приостановил исполнение договора, удерживая церковную область в виде залога. Главным препятствием для примирения продолжало оставаться отношение империи к Ломбардии, о которой в договоре неопределенно говорилось, что она подлежит амнистии. Фридрих не хотел освободить ломбардских пленных прежде, чем города не присягнут ему в верности, так как это значило бы безусловно сдаться на волю папы и ломбардцев. Император требовал снятия с него отлучения, а папа не соглашался на это до тех пор, пока ему не будет возвращена до последней крепости вся церковная область и пока ломбардский городской союз не будет включен в мирный договор.

В апреле 1244 года Фридрих уговорил графа Генриха Франджипани уступить ему половину Колизея с построенным в ней укрепленным дворцом. Папа тотчас же признал этот договор ничтожным, поскольку Франджипани получили свои права на амфитеатр в ленное владение от церкви. Иннокентий потребовал от Фридриха полного отречения от всех имперских прав в Риме и церковной области, на что император ответил новыми предложениями и пригласил папу на встречу в Нарни.

Средневековый Рим

Папа, имея в голове свой план, согласился увидеться с Фридрихом и 7 июня уехал в укрепленную Чивита Кастеллана, откуда в течение 19 дней продолжал вести переговоры. За это время к Иннокентию прибыл генуэзский флот и 27 июня встал на якорь у Чивита Веккии. В тот же день хитроумный папа распустил слух о приближении 300 всадников, якобы посланных для того, чтобы его захватить. Ночью 28 июня Иннокентий IV снова превратился в графа Синибальдо, вооружился, сел на коня и в сопровождении верных людей поскакал в Чивита Веккию. 29 июня флот вышел в море, и уполномоченные Фридриха узнали о бегстве папы. 7 июля Иннокентий благополучно прибыл в Геную, где его торжественно встретили горожане.

«Бегство» папы было мастерским ходом. Оно выставило Фридриха гонителем, а Иннокентия мучеником, и повредило престижу императора больше, чем могло бы повредить проигранное сражение. Смущенный монарх послал графа Тулузского в Геную просить беглеца о возвращении и примирении, а в длинном манифесте изложил всему миру ход событий и описал переговоры, которые вел с папой до момента бегства последнего, однако папа не спешил вернуться в Рим. Вместо этого он направился во французский Лион, чтобы найти там себе приют и «защиту». Достигнув Лиона 2 декабря, Иннокентий выразил желание быть принятым каким-нибудь могущественным королем, но Англия и Франция вежливо отказали ему в этом.

3 января 1245 года Иннокентий созвал собор, на суд которого не был вызван император. Собор состоялся 26 июня и состоял из 140 прелатов, большей частью из Франции и Испании, и почти никого из Германии. Защитник Фридриха добился отсрочки суда, но она была столь коротка, что прибытия императорских послов не дождались. 17 июля над императором снова было произнесено отлучение, после чего его объявили низложенным. Адвокат Фридриха заявил свой протест и уехал.

Решение Лионского собора обрушило древнюю германскую империю. Низложение императора подразумевало противопоставление ему другого, тогда как Фридрих II даже не мыслил, чтобы, подобно своим предшественникам, назначить антипапу. Вместо этого он обратился за помощью ко всем государям Европы, обвиняя духовенство в корыстолюбии и в презрении к Богу. Иннокентий ответил на это «доказанным на практике» правом своей судебной власти над королями, полученным от Христа. Папа совершенно открыто отбросил принцип равновесия светской и духовной власти и прямо потребовал для Святого престола соединения этих обеих властей.

В запутанности средневековой иерархии, противоречиях между различными слоями населения, городами и феодалами, правами и привилегиями лишь одна церковь являлась твердой и очень простой системой, объемлющей все народы, не допускающей толкований и обладающей единым центром — Римом, и бесспорным главой — папой. Неудивительно, что мир был готов мириться со злоупотреблениями папской власти при мысли, что в ней он имел единый трибунал, способный привлечь к ответственности и королей и императора. Тех же государей, к которым Фридрих II апеллировал против посягательства духовенства на светскую власть, Иннокентий IV призвал встать под знамена церкви, защищающей их свободу от тиранических замыслов Гогенштауфенов.

Напрасно император взывал к монархам, говоря, что его дело — это и их дело. Никакая выгода не связывала королей с империей. Они преследовали свои интересы и, так же как и епископы, боялись отлучения и низложения, поэтому возмущения против чрезмерной папской власти хоть и возникли, но носили единичный характер. Даже сама Германия, истощенная итальянскими войнами и редко видевшая своего императора, стала распадаться на партии и отдаляться от Фридриха.

Церковь перешла в решительное наступление, и всякое примирение сделалось невозможным. Папа со всей определенностью заявил, что никогда не заключит мира с Фридрихом и не потерпит, чтобы он или его сыновья, «порождения ехидны», были на троне. Война повелась самыми недостойными средствами, вплоть до подкупа и подстрекательств к восстаниям. Подливали масло в огонь и толпы нищенствующих монахов, и отпущения грехов тем, кто поднимал оружие против своего императора.

Еще Григорий IX публично заклеймил Фридриха, как еретика. Теперь же против него во всех странах проповедовался святой крестовый поход. Весной 1246 года тюрингский ландграф Генрих Распе принял на себя звание контримператора и стал призывать миланцев на войну против Фридриха, «врага распятого». Хорошо видя свою дальнейшую судьбу, император всячески пытался примириться с церковью, даже на самых унизительных для себя условиях, но всякий раз отвергался Иннокентием. Папа окончательно решил добиться гибели Фридриха и всего его рода, и принуждал последнего продолжать войну.

Письма папы, обращенные к народам Италии и призывающие их к восстанию, ходили и в Сицилии. Материалом для восстания здесь было и жестко подчиненное законом государства духовенство, и лишенное привилегий феодальное дворянство, и истощенное налогами городское сословие. Однако основанная Фридрихом в его королевстве монархическая власть оказалась достаточно прочной, и народ, получивший в обмен на свои свободы мудрые законы, не поднялся на своего государя. Заговор ограничился кругом аристократии, подкупленной имениями и почестями.

Этот заговор был раскрыт Фридрихом в марте 1246 года, и его участники бежали в Рим, по поводу чего разгневанный император написал письмо сенаторам и римскому народу. Папа же продолжал соблазнять сицилийцев возвращением потерянных ими свобод и привилегий и призывал их восстать против «второго Нерона». В своих бессовестных письмах он называл изменников «славными сынами церкви, над которыми сияет лик Божий». Тем не менее, счастье было на стороне императора. Истребив не укрывшихся в Риме мятежников, в июле 1246 года Фридрих вернулся на север, чтобы искать своего врага в самом Лионе. В это время его полководцы одерживали победы в Тусции и Умбрии, возвращая города под императорскую власть. Рим был предоставлен самому себе.

Долгое отсутствие Иннокентия IV стало тревожить римлян, подозревавших, что их папа может, оставаясь во Франции, утвердить там свой престол и что Рим, «зеница вселенной, трибунал правосудия, местопребывание святости, престол славы», будет лишен своей славы и единственного источника благосостояния. Имена сенаторов того времени неизвестны, но один из них настойчиво уговаривал папу вернуться из Лиона. В его письме Рим называется безглавым, не имеющим своего пастыря и изображается в виде скорбной вдовы, а папе напоминается легенда о бегущем из Рима апостоле Петре, который, встречая Спасителя, спрашивает его: «Domine, quo vadis?» — и слышит в ответ: «Я иду в Рим, чтобы снова быть распятым», после чего пристыженный апостол возвращается назад.

Однако Иннокентий не мог последовать призыву римлян, поскольку возвращение расстроило бы его хитроумный план и обесценило бы результаты его бегства. Вместо этого папа усиливал свою партию в Риме, щедрыми подарками переманивая на свою сторону приверженцев императора. Впрочем, император больше не притеснял Рим, так как предмет его ненависти там уже не находился. Напротив, он старался показать римлянам, что ведет войну с папой, а не с ними.

Восстановив господство над Италией, Фридрих II хотел идти на Лион, чтобы перед лицом своего врага убедить весь мир в своей правоте. К нему могла присоединиться и Германия, поскольку побежденный его сыном Конрадом «контримператор» Генрих Распе умер от ран в феврале 1247 года. Однако это предприятие не было исполнено, так как Фридрих вынужден был вернуться в Италию из-за отпадения Пармы, попавшей под власть изгнанных оттуда родственников папы вследствие неожиданного ее захвата 16 июня 1247 года. Ясный ум императора затмился, когда он, теряя время и силы, решился на осаду одного города.

Парма сковала Фридриха на всю осень и зиму. Наконец, 18 февраля 1248 года, когда император отлучился на охоту, доведенные до отчаяния крайней нуждой осажденные решились на вылазку. Тысячи солдат Фридриха полегли на поле боя и тысячи попали в плен к жителям Пармы. Была захвачена и императорская корона, которую пронесли по городу под радостные крики народа. А через год, 26 мая 1249 года граждане Болоньи взяли в плен любимого сына императора, Энцо. Счастливая звезда Фридриха закатилась. В конце весны 1249 года он вернулся в Апулию и уже больше не покидал Южную Италию. Сохранив власть в своем королевстве и в большей части Италии, он, тем не менее, утратил влияние на ход мировых событий и 19 декабря 1250 года умер после непродолжительной болезни в своем замке Фиорентино возле Лючерии. Мертвого императора перенесли на носилках в Тарент, а оттуда по морю сначала в Мессину, а затем в Палермо.

Казалось, что церковь окончательно победила империю после 40-летнего напряженного противостояния, и радость Иннокентия IV была так безгранична, что он выразил ее в форме неприлично грубого ликования. Однако у Фридриха оставались наследники, и папа поспешил отнять у них Апулию и Сицилию, которые он рассматривал как церковные лены. Иннокентий обратился к сицилийцам с увещеванием вернуться под власть церкви, а к немцам — стоять за короля Вильгельма, которому уже была обещана императорская корона.

19 апреля 1251 года папа выехал из Лиона, где вместе с Вильгельмом, соперником Конрада IV, сына Фридриха, отпраздновал Пасху. «Беглец» появился в Генуе, окруженный пышным блеском, как победитель императорской власти. Перед Миланом его встречали 15 000 монахов и священников, а бесчисленные толпы народа за 10 миль от города образовали почетный кортеж торжественному шествию.

Гвельфские республики принесли папе клятву на верность, но потребовали вознаграждение за военные расходы и дали понять, что не согласны поменять императорское иго на церковное. Гибеллинские же города были лишь временно удручены сложившимся положением, поскольку дух свободы, принесенный Гогенштауфенами, все еще оставался на Апеннинах. Вернувшийся папа увидел не ту Италию, которую он покидал, и должен был признать, что цель Гильдебранда привести весь полуостров под пастырский жезл Святого Петра осталась недостижимой.

Летом он поехал в Болонью, а в ноябре обосновался в Перуджии, так и не решаясь вступить в Рим. И хотя один из сенаторов настойчиво призывал Иннокентия, римляне дали понять, что обратятся к нему с безмерными требованиями. Помимо того, города Апулии и Сицилии, несмотря на смерть Фридриха, не спешили признавать папу своим сюзереном. Лишь некоторые бароны и города, в том числе Капуя и награжденный от папы обширными льготами Неаполь, объявили себя на стороне церкви.

Правивший Тарентом князь Манфред, молодой побочный сын Фридриха, наместник своего брата Конрада IV в Италии и Сицилии, обратился к Иннокентию с мирными предложениями, но не согласился на потребованную папой полную покорность. Искусными и быстрыми передвижениями он усмирил мятежников в Апулии, собрал вокруг себя немецкие наемные войска и появился перед Неаполем. После этого Манфред пригласил Конрада вступить во владение своей наследственной землей Сицилией.

Молодой король собрал войско и октябре 1252 года появился в Ломбардии, где пополнил свою армию гибеллинскими силами. После безуспешных самых выгодных мирных предложений Иннокентию взамен своего признания он прошел через Апулию и Кампанью, где бароны принесли ему присягу на верность. Весной же следующего года его признали все южные города вплоть до Неаполя, все еще находившегося в освде.

Успехи сыновей Фридриха заставили папу осуществить гибельный для Италии план. Не имея возможности собственными силами отнять Сицилию у Гогенштауфенов, он решился передать это королевство в качестве лена иностранному принцу. Франция отклонила это предложение, но английский король Генрих III согласился принять сицилийскую корону для своего восьмилетнего сына Эдмунда Ланкастерского.

10 октября 1253 года Конрад IV вступил в Неаполь. Папа узнал о падении города уже в Риме, куда он в начале месяца переехал из Ассизи, уступая настойчивым призывам римлян. «Мы очень удивляемся, — говорили папе их послы, — что ты, как бродяга, переезжаешь с одного места на другое, покидаешь Рим, местопребывание апостолов, бросаешь на съедение волкам твое стадо, за которое ты когда-нибудь должен будешь дать ответ Богу, и не думаешь ни о чем, кроме денежной прибыли. Папе следует быть не в Ананьи или в Лионе, не в Перуджии или в Ассизи, а в Риме». Таким образом, курия возвратилась в Рим после более чем девятилетнего отсутствия.

Как только римляне увидели папу в своих стенах, они стали неотступно преследовать его с требованием денег и других вознаграждений. Иннокентию пришлось обратиться к защите сенатора Бранкалеоне, который несколько охладил пыл толпы. Пребыванием папы в Риме воспользовался Конрад, вторично предлагая заключить мир. Однако Иннокентий поклялся погубить род Фридриха II, и королевские послы так ничего и не добились. В великий четверг 1254 года папа произнес отлучение против Конрада, после чего покинул ненадежный Рим и уехал в Умбрию.

В Ассизи Иннокентий утвердил ленную грамоту на Сицилию и передал ее со своим легатом юному Эдмунду. Генрих III переслал папе столько денег, сколько смог достать, и дал ему неограниченную доверенность на учет векселей в итальянских банках. Повелением папы завоеванию Сицилии был придан характер крестового похода, однако союзу церкви и Англии было не суждено состояться. Эдмунд неожиданно умер от лихорадки, и Иннокентию пришлось забыть о заключенном с Англией договоре.

Конрад вступил во владение Неаполем и Сицилией и намеревался продолжить борьбу своего отца с папством, но 21 мая 1254 года умер, вероятно, от чрезмерного напряжения сил в жарком климате Южной Италии. Так прервался сицилийский род Гогенштауфенов. Из всего многочисленного потомства Фридриха II в живых остался лишь находившийся в Баварии двухлетний сын Конрада, Конрадин. Причем, из недоверия к Манфреду, умирающий Конрад назначил опекуном ребенка самого папу!

Эта смерть побудила Иннокентия IV поспешить в Сицилийское королевство. Он заехал в Рим и произнес речь у базилики Святого Петра, в которой высказал множество хороших слов римлянам и попросил их поддержать его план относительно Сицилии. После этого папа быстро удалился в Ананьи.

В это время Тиволи отчаянно оборонялся против римской милиции, возглавляемой сенатором Бранкалеоне. Маленький укрепленный город всегда был свободной республикой и иногда давал у себя убежище преследуемым папам, а церковь постоянно защищала его от притязаний римлян. Теперь же Иннокентий, нуждавшийся в содействии сенатора, просто передал Тиволи в феодальное владение Рима, выступив «посредником» в переговорах летом 1254 года. Так папа купил себе обещание Бранкалеоне не предпринимать ничего враждебного у него в тылу в то время, когда он готовился к захвату в свое владение Апулии.

Манфред

Положение Манфреда стало опасным, поскольку многие бароны и города открыто встали на сторону папы. Не имея средств на ведение войны, он не видел иного пути к спасению, кроме как покориться церкви. Манфред заявил о своей покорности Иннокентию IV, и 27 сентября папа распорядился заключить договор, по которой молодой правитель поступал на службу Святому престолу в качестве наместника большей части неаполитанских владений на материке и получал, кроме Тарента и других имений, данных ему Фридрихом II, также графство Андриа как наследственный церковный лен.

Въезд Иннокентия IV в Неаполь совершился 27 октября. Упорный враг Гогенштауфенов встретил папу с искренним почтением и добровольно признал его власть. Видя, как норманнское королевство без борьбы возвращается под церковное управление, Иннокентий надеялся прочно удержать его во власти церкви. Но пылкий дух Манфреда внезапно разорвал его неестественное и унизительное положение. Надменное выступление кардинала-легата, потребовавшего от него присяги на верность, когда о правах Конрадина уже не было и речи, разъяснило ему будущность и заставило подумать о скорейшем своем спасении.

Манфред бежал из Ачерры, ночью пересек Апулийские горы и внезапно появился в Лучере. Отсюда, при поддержке мусульман, он выступил в поход и добился перехода на свою сторону апулийских городов. 2 декабря он разбил папское войско у Фоджиа. Легат бежал в Неаполь, чтобы уведомить папу о произошедшем несчастье. Однако, живший там Иннокентий был уже тяжело болен и 7 декабря 1254 года умер.

Английский хроникер рассказывает о видении, бывшем после смерти папы: один кардинал видел Христа, стоящего между Девой Марией и некоей благородной женщиной, державшей в руках изображение церкви, тогда как коленопреклоненный Иннокентий молил о прощении своих грехов. Почтенная матрона предъявила ему три главных обвинения — он превратил церковь в рабыню, сделал из Божьего храма меняльную лавку и поколебал основы церкви: веру, справедливость и истину. Спаситель сказал грешнику: «Иди и получи возмездие за твои дела», и так его увели прочь.

Далее: Средневековье. 1254 — 1266. Конец германской империи
Назад: Средневековье. 1227 — 1241. Григорий IX

Чтобы подписаться на статьи, введите свой email:

0

Базилика Санта Мария ин Трастевере. Часть 3. Боковые часовни.

Описание боковых часовен будет дано против часовой стрелки, от начала правого придела, где находится церковный магазин. Здесь можно купить открытки и путеводители. Над входом в магазин находится икона Мадонны с Младенцем 15 века в позолоченной раме. Ранее это помещение служило портариумом, или штаб-квартирой хранителей церкви. Их работа заключалась в наблюдении за церковной утварью и выдворении нежелательных посетителей. Такими «посетителями» были не только потенциальные воры и смутьяны, но так же собаки и свиньи, наводнявшие улицы города вплоть до 19 века.

санта мария ин трастевере

санта мария ин трастевере
Герб кардинала Бусси над входом в часовню

Первой справа расположена часовня Бусси, посвященная Святой Франческе Римской. Она была построена как погребальная часовня семьи Бусси, к которой принадлежала святая, в 1727 году. Алтарный образ Джакомо Зоболи (1681-1767) показывает Франческу, причащающуюся во время мессы. Работа находится в раме из зеленого мрамора verde antico и окружена парой композитных колонн из желтого сиенского мрамора. Эти колонны поддерживают не фронтон, а только пару перевернутых плинтусов. Однако, непосредственно над ними находится большое люнетное окно, создающее впечатление светящегося сегментированного фронтона. Эта превосходная архитектурная шутка позднего барокко, безусловно, заслуживает внимания.

На левой стене расположен памятник кардиналу Джованни Баттиста Бусси 1726 года, а на правой — кардиналу Пьетро Франческо Бусси 1765 года. Оба памятника были спроектированы Франческо Феррари, а их скульптурные детали — Джованом Баттистой де Росси.

Следующей идет крошечная часовня Яслей, старейшая в церкви и берущая свое начало от реставрации при папе Григории IV. Она даже старее самой главной церкви. Тем не менее, в своем нынешнем виде — это небольшая квадратная коробка с куполом-блюдцем, оформленная в кремовом цвете с золотыми деталями в сдержанном барокко. Это результат реставрации 18 века, оплаченной кардиналом Франческо Антонио Фини и выполненной Филиппо Рагуццини. Работа повлекла за собой потерю фресок Раффаэлино да Реджо 16 века. Алтарный образ Рождество выполнил Стефано Паррочел.

Третья часовня справа посвящена Богоматери скорби. На алтаре школы Бернини находится ее маленькая скульптура, а выше — деревянное распятие 15 века. Однако, изначально, после своей постройки в 1652 году, заказанной кардиналом Франческо Корнаро, эта часовня была посвящена Святому Фридриху Льежскому и имела алтарный образ, скопированный с работы Джачинто Бранди, на которой было показано нападение грешника на святого. Оригинальная работа хранилась в ризнице до конца 19 века.

Распятие тогда находилось над деревянным алтарем у входа в неф, там, где сейчас расположена амбрия, и Нибби в середине 19 века удивительно грубо отзывался о его, алтаря, дизайне. Переоформление и повторное посвящение часовни стали результатом реставрации 1860 года, когда крест был заменен амбрией и перенесен сюда. В 2015 году его восстановили по инициативе кардинала Джеймса Стаффорда.

Купол часовни имеет форму блюдца, разделенного на восемь неравных секторов в виде мальтийского креста. Своды купола украшены лепными барельефами резвящихся херувимов и играющих музыку ангелов.

Четвертая часовня справа посвящена святым апостолам Петру и Павлу. Она была построена в конце 16 века, но сейчас полностью заброшена. Алтарный образ Христос Вручает Ключи Святому Петру выполнен Джузеппе Васконио. На своде находится фреска с изображением Бога Отца. Памятник женщине из семьи Лунги — работа Ринальдо Ринальди 1838 года.

Санта мария ин трастевереДалее располагается большой впечатляющий памятник позднего барокко (1745) из разноцветного мрамора, посвященный кардиналу Пьетро Марчеллино Коррадини. Портрет в овальном тондо в стиле камео особенно реалистичен и показывает кардинала как очень толстого и лысого человека с большим римским носом. Использованный в работе мрамор — черный для саркофага кенотафа и основания, зеленый verde antico для фона портрета и интересный желто-красный для эпиграфа ниже. Сочетание цветов довольно раздражающее, но создатели полихромных барочных погребальных памятников зачастую намеренно старались расстроить зрителя таким способом.

С другой стороны памятника находится боковой выход, который раньше вел на церковное кладбище, давно не используемое. Приходские церкви Рима имели свои кладбища, пока в конце 18 века оккупационные французские власти не приняли закон, запрещавший захоронения внутри городских стен. Взамен было предоставлено новое большое кладбище Кампо Верано.

На ступенях в конце правого придела есть ниша. В ней можно увидеть несколько цепей, мраморный шар и несколько черных и красных мраморных камней. Последние являются стандартными мерами веса, которые римляне сначала держали в своих храмах, а затем и в церквях. Цепи описываются как принадлежавшие мученикам, ведомым на казнь, а шар будто бы был привязан к шее папы Святого Калликста, когда он принял мученическую смерть, будучи сброшенным в колодец.

Трансепт приподнят из-за наличия конфесио, поэтому, чтобы попасть в него, нужно подняться по ступенькам. Всю правую стену правой половины трансепта занимает огромный мраморный монумент Армеллини работы школы Андреа Сансовино 1524 года. Памятник был заказан Франческо Армеллини Панталасси де Медичи для себя и своего отца Бенвенуто, хотя он и был кардиналом другой церкви, Сан Каллисто. Франческо изображен слева, а его отец справа, откинувшимися на саркофагах в зеркальных позах. В тондо над каждым — Богоматерь. Посредине — святые Лаврентий и Фрэнсис с Богом-Отцом наверху. Несмотря на то, что работа приписана школе Сансовино, есть подозрения, что кардинал спроектировал ее сам. Над монументом расположен орган, пожертвованный часовне кардиналом Альтемпсом в конце 16 века. Инструмент богато украшен фресками и позолотой и до сих пор находится в хорошем рабочем состоянии.

санта мария ин трастевереСправа от апсиды находится памятник кардиналу Станиславу Гозию. Он был очень важной фигурой в контрреформационной борьбе против протестантизма в Германии и Польше, что подтверждается двумя эпиграфами на основании монумента. Один гласит: Haec scripsi vobis de iis qui seducant vos (Я написал эти вещи касательно тех, кто соблазнит вас), а другой: Catholicus non est, qui a Romana Ecclesia in fidei doctrina discordat (Тот не католик, кто не согласен с Римской Церковью в учениях о вере). Бюст в круглом тондо имеет очень пышную бороду, модную у священнослужителей того времени. Цветовые сочетания полихромного мрамора здесь более гармоничны, чем на памятнике Коррадини, с преобладанием лиловых и фиолетовых прожилок.

Между апсидой и правой стеной трансепта расположена так называемая часовня зимнего хора. Свое имя она получила от исполнения в ней священниками богослужения в зимнее время, когда в самой церкви становилось не комфортно. Часовня предназначена для приватных молитв, и случайных посетителей просят не входить в нее. Отнеситесь к этой просьбе серьезно.

Раньше это помещение было пристройкой к ризнице. Впервые его превратили в часовню в 1624 году по приказу папы Урбана VIII для размещения иконы Богоматери, известной как Мадонна ди Страда Купа. Улица с таким названием, теперь исчезнувшая, была сельской дорогой под склонами Яникула, а икона находилась над воротами входа в виноградник, принадлежавший семье Нобили. В начале 17 века она приобрела репутацию чудодейственной, и папа приказал перенести ее сюда для почитания. Как ни печально, но вскоре почитание иконы пошло на убыль, и в 1627 году часовня была продана как частный семейный погребальный мавзолей. Эта функция сохранялась за ней до 1759 года, когда ставший кардиналом Генрих Стюарт, герцог Йоркский (которого якобиты считали Генрихом IX, королем Британии) отремонтировал ее и превратил в часовню хора. Именно поэтому над дверью находится британский королевский герб.

Оригинальный дизайн интерьера часовни приписывается Доменикино, но его вклад в эту работу закончился в связи с переездом в Неаполь в 1629 году. Алтарь из полихромного мрамора является частью реставрации Стюарта и заключает в себе икону в обрамлении гипсовых ангелов работы Алессандро Альгарди. Картина на левой стене — Бегство в Египет, работа 18 века в стиле Карло Маратты. Картина на правой стене — Иоанн Креститель, работа 16 века Антонио Карраччи, бывший алтарный образ боковой часовни левой стороны нефа.

Соответствующая часовня слева от апсиды известна как часовня Альтемпс. Она была заказана кардиналом Марко Альтемпсом и построена Мартино Лонги Старшим в 1587 году. Помимо места своего погребения, кардинал строил эту часовню в память о Тридентском соборе и кампании против протестантизма, возглавленной его дядей, папой Пием IV, о чем говорят захватывающие фрески.

санта мария ин трастевереГербы кардинала Альтемпса и папы Пия IV расположены над входом, а их портреты — в нише высоко над алтарем. Фрески собора на боковых стенах и лепнина выполнены Паскуале Кати в 1588 году. Потолок урашен фресками со сценами из жизни Богоматери с ее Успением в центральном овальном тондо. Четыре меньших тондо содержат изображения евангелистов.

тридентский собор
Тридентский Собор

В течение некоторого времени часовня была более известна как дом иконы Мадонна делла Клеменца (Богоматери Милосердия), возможно, самого ценного художественного сокровища базилики. В Риме есть несколько икон Богоматери, традиционно считающимися древними. Однако эта икона действительно создана не позднее 9 века, а некоторые эксперты указывают даже на начало 6 столетия. Если это так, то Мадонна делла Клеменца является одной из древнейших икон Богоматери и, возможно, служит причиной перепосвящения базилики.

санта мария ин трастевереИкона выполнена на трех кипарисовых досках с льняной подложкой в технике энкаустики, основанной на применении воска в качестве вещества, скрепляющего пигменты. Мадонна с Младенцем изображена на троне между двумя ангелами, а стиль представляет собой интересное сочетание византийской иконографии и определенного натурализма. Неопределенность в датировке связана с неуверенностью, демонстрирует ли икона старый классический стиль, развивающийся в византийский, или же устоявшийся византийский, переходящий в средневековый натуралистический. Это хорошее предупреждение о трудностях датировки по стилистике, если существует всего лишь несколько образцов рассматриваемого периода.

Богоматерь изображена как коронованная римская императрица, одетая в пурпурный халат, инкрустированный жемчугом и драгоценными камнями, и сидящая на алой подушке. Два ангела одеты как придворные чиновники. Младенец Христос изображен в виде миниатюрного взрослого, стоящего на коленях Богоматери и держащего свернутый свиток. В правом нижнем углу — коленопреклоненный проситель, по-видимому, папа-заказчик, хотя изображение здесь сильно повреждено. Края иконы заняты надписью, которая тоже сильно повреждена и не может быть прочитана.

Работа была покрыта серебряным листом папой Григорием III (731-741), а папа Лев III (795-816) пожертвовал большую пурпурную вуаль, которую повесили перед изображением. В 50-х годах 20 века икону забрали на реставрацию и вернули в часовню в 1991 году.

Рядом с часовней Альтемпс расположен впечатляющий полихромный мраморный памятник Роберто Альтемпсу. Покойный изображен юношей с детским лицом. Его бюст в тондо украшен венком и раковиной гребешка. Внешность обманчива, поскольку этот сын кардинала Марко Альтемпса был военным, а его боевое прошлое отмечено трофеями на нижней панели и фигурами Минервы и Виктории на фронтоне. Роберто было всего 20 лет, когда он изнасиловал девочку-подростка и ожидал обычного для его высокого статуса прощения. Однако папа Сикст V решил преподать урок римскому дворянству и дал делу положенный ход. Роберто был казнен за совершенное преступление.

Левая стена трансепта занята двумя интересными памятниками. Правый принадлежит кардиналу Пьетро Стефанески (умер в 1417 году) и был создан Паоло да Гуальдо Каттанео (его подпись включена в эпитафию). Лежащая фигура кардинала очень реалистична. Эпитафия окружена двумя щитами с его семейным гербом и отделена от них двумя витыми колоннами.

Левая гробница принадлежит кардиналу Филиппу дАлансону, умершему в 1397 году. Это работа Джованни дАмброджо. Французское происхождение покойного выдает щит с гербовой лилией. Мраморный барельеф под изображением кардинала показывает Успение Богоматери.

санта мария ин трастевереАлтарь между гробницами посвящен святым Филиппу и Иакову и был заказан кардиналом Филиппом дАлансоном. Он построен в готическом стиле с парой коринфских колонн со спиральными ребрами, украшенных работой косматеско и поддерживающих остроконечный навес с аркой. На капителях колонн расположены четыре фигурки святых. Раньше их было восемь, но половину перенесли на боковые двери входа в базилику. Алтарный образ — картина 16 века, изображающая Мученичество Святых Филиппа и Иакова. Тимпан выше содержит барельеф Успение, а под картиной находится надпись, помещенная здесь в 1584 году кардиналом Альтемпсом и описывающая как он переместил алтарь откуда-то из трансепта ближе к главному алтарю (ne transversam navem Templi occuparet).

В дальнем конце левого придела, перед ступенями трансепта, расположен вход в ризницу. Ее вестибюль обычно доступен для посещения, но сама ризница закрыта.

Одним из сокровищ базилики (часто остающимся незамеченным) является пара крошечных мозаичных панно 1 века, находящихся в этом вестибюле. Они происходят из Палестрины, и одно содержит изображение птиц, а другое — приморскую сцену с лодками и дельфинами. Поскольку эти панно относятся к античному, а не христианскому искусству, и их местонахождение не очень надежно, предпринимались попытки забрать мозаики в музей.

санта мария ин трастевереНа противоположной мозаикам стене находится барельеф Воскрешение Мертвых работы Николо Ла Сала. Предполагается, что скульптуру спроектировал или доработал Бернини. Рядом с ней расположен древний саркофаг с бюстом покойного, использовавшийся ранее как чаша для святой воды.

Сама ризница была построена кардиналом Стефано Нардини в 1474 году, о чем сообщает надпись над дверным проемом. Ранее здесь находилась картина Бранди с изображением Святого Фридриха, выполненная для одной из боковых часовен. Здесь же находится хрустальный реликварий в форме креста, в котором хранятся мощи папы Святого Урбана I. Он был сделан в 1761 году и подарен церкви кардиналом Генрихом, герцогом Йоркским. Герб кардинала можно увидеть на кожаном футляре, в котором хранится реликварий.

Слева от входа в ризницу на черных мраморных цоколях расположены две идентичных гробницы в форме эпитафий, обрамленных желтым мрамором и увенчанных зелеными мраморными табличками в форме обелисков с рельефными портретами покойных. Оба обелиска покоятся на бронзовых львах. Все отличие гробниц друг от друга заключается в том, что одна эпитафия находится на черной табличке, а другая — на белой, и портрет слева выполнен из позолоченной бронзы, а справа — из мрамора. Слева похоронен Джованни Гаэтано Боттари (1775), а справа — Алессандро Лаццарини (1836).

санта мария ин трастевереДалее располагается часовня Авила, спроектированная в 1686 году Антонио Герарди и заменившая собой более раннее сооружение семьи Авила 1592 года. Окулус превосходного купола в стиле барокко поддерживается четырьмя гипсовыми ангелами. Необычный алтарь имеет странную перспективу, как будто его образ находится в конце короткого прохода, обрамленного пилястрами из мрамора pavonazzetto. Этот же мрамор использован и для главной пары алтарных колонн. Алтарный образ, Святой Иероним, — картина работы Герарди, и часовня посвящена именно ему.

санта мария ин трастевереСледующей в направлении входа в базилику идет часовня Святого Сердца. В своем нынешнем виде она не очень интересна. Изначально посвященная Святому Иоанну Крестителю, она была перепосвящена Святому Сердцу Иисуса, а ее алтарный образ переместили в часовню зимнего хора. Нынешний алтарный образ представляет Святое Сердце. Картина на левой стене Богоматерь Святого Сердца и фреска на куполе с ней и Младенцем Христом — работа Никола Трометта.

Далее, в узком пространстве между этой часовней и следующей, расположена гробница папы Иннокентия II, похороненного здесь ввиду его принадлежности к семье Папарески, одной из самых влиятельных в Трастевере в то время. Первоначально его захоронение находилось в базилике Сан Джованни ин Латерано, но было перемещено сюда после повреждения последней пожаром 1308 года. Однако свою гробницу он получил лишь в 1860 году, после реставрации, проведенной папой Пием IX. Это довольно академичная неоклассическая работа с саркофагом. Люнет выше содержит сцену из жизни папы. Карта Ноли 1748 года указывает на то, что ранее здесь находилась крошечная часовня.

Санта мария ин трастевереСледующей в сторону входа располагается часовня Ардице, датируемая 1591 годом и посвященная Святому Франциску Ассизскому. Его алтарный образ, боковые картины и фрески — работа Паоло Гвидотти. На куполе изображен Бог-Отец, Почитаемый Небесным Воинством. Низкий экран с балюстрадой относится к 19 веку, но появился здесь до реставрации 1860 года.

Еще ближе ко входу находится часовня Спинозы, построенная в 1618 году и посвященная святым Марию и Калликсту. Марий был выбран потому, что основателя часовни звали Марио Спиноза. Алтарный образ с изображением двух святых — работа Прокаччини. Сейчас часовня перепосвящена Богоматери Божественной Любви, имеющей собственное святилище на Виа Ардеатина — Сантуарио делла Мадонна дель Дивино Аморе.

Первая слева от входа в базилику часовня — это небольшой восьмиугольный баптистерий. До реконструкции кардиналом Альтемпсом в 1592 году эта часовня была посвящена Архангелу Михаилу. Первоначальная дата ее постройки относится, по-видимому, к 14 веку. Последняя реставрация проводилась здесь в 1920 году по заказу папы Бенедикта XV, герб которого расположен над входом. Стена за крестильным бассейном содержит изображение Крещения Христа.

санта мария ин трастевереСейчас баптистерий не используется. Дело в его небольших размерах. Если сюда поместить священника, ребенка, родителей, крестных, двух толстых монашек и фотографа (абсолютный минимум для современной процедуры крещения), то вряд ли найдется место для кого-либо еще.

Базилика Санта Мария ин Трастевере. Часть 1. История и экстерьер
Базилика Санта Мария ин Трастевере. Часть 2. Интерьер
Базилика Санта Мария ин Трастевере. Часть 3. Боковые часовни.

Чтобы подписаться на статьи, введите свой email:

0

Средневековье. 1227 — 1241. Григорий IX

Григорий IX
Григорий IX

Миролюбивому Гонорию III наследовал человек сильного характера и железной воли. Собственно за эти качества и был избран уставшими от терпеливости Гонория кардиналами родственник Иннокентия III, остийский епископ Гуголин. Его провозглашение папой под именем Григория IX произошло 19 марта 1227 года в церкви Святого Григория у Септизониума. Посвящение в базилике Святого Петра состоялось 21 марта, о чем император, вместе с напоминанием о крестовом походе, был уведомлен через 2 дня.

Фридрих II заявил, что готов к выступлению, а многие крестоносцы уже собрались в Бриндизи, ожидая посадки на корабли и страдая от эпидемии, унесшей жизни тысячи человек. Когда 8 сентября император действительно отплыл из Бриндизи, во всех церквях раздался Te Deum. Однако через несколько дней прошел слух, вскоре подтвердившийся, что Фридрих вернулся и отложил крестовый поход, сославшись на болезнь. Папу обуял неистовый гнев. Он не хотел слышать никаких объяснений и обещаний. 29 сентября в соборе в Ананьи Григорий IX объявил об отлучении императора на основании заключенного ранее договора.

В своем послании к епископам Григорий изобразил Фридриха самыми черными красками, что возмутило императора и побудило его к ответным действиям в виде манифеста к королям. В этом манифесте был впервые изложен протест светской власти против папства версии Иннокентия III с угрожающим абсолютизмом Рима. Пороки церкви выставлялись на обсуждение всего света, а император фактически подтверждал мнение еретиков о противоапостольском образе действий церкви. После прочтения этого документа в Капитолии в Риме тотчас образовалась императорская партия. В ответ Григорий IX велел сломать возле Латерана ряд башен, принадлежавших римской знати.

Фридрих уговорил семью Франджипани продать ему их имущество, в том числе городские укрепления, полученные ими в качестве ленов от пап, а потом вновь получить их от него, признав себя, таким образом, императорскими вассалами. Фридриху было важно создать себе партию в самом Риме, возбудить в нем врагов против папы и иметь в своей власти Колизей. Результатом этих мероприятий было восстание.

В великий четверг 1228 года Григорий IX еще раз провозгласил отлучение императора. После этого, во время обедни, в понедельник на Пасху в базилике Святого Петра он был прерван яростными криками и прогнан от алтаря. Город восстал с оружием в руках, и папа был вынужден бежать в Витербо, а оттуда — в Риети и далее, в Перуджию. Римляне выместили свою злобу на Витербо варварским опустошением его полей, а Григорий провозгласил отлучение своих преследователей.

Тем временем император действительно собрался в крестовый поход, поставив папу в весьма затруднительное положение. Это стало мастерским дипломатическим ходом Фридриха. Он отправлялся на совершение самого святого дела церкви, находясь под отлучением, и когда 28 июня 1228 года его корабли вышли в море из Бриндизи, церковь сопровождала его гневными словами, утверждая, что император отправляется в Иерусалим как пират, а не как крестоносец. Вместо благословения за ним следовало ее проклятие. Если бы Григорий IX освободил от отлучения своего врага, когда тот действительно отправился в Иерусалим, он одержал бы победу и над собой и над ним и явился бы миру в блестящем величии. Такое резкое противоречие ослабляло веру в искренность рвения пап к освобождению Иерусалима и уничтожало мечту двух столетий.

Оставшийся наместником императора Рейнальд тут же напал на Сполето, а Григорий, в свою очередь, попытался подчинить власти церкви Апулию. Народы услышали проповедь крестового похода против императора, который сам под знаменем креста отправился воевать с неверными. Они увидели войска, от имени папы занимавшие земли отсутствующего Фридриха, имущество которого, как крестоносца, и по международному, и по церковному праву считалось неприкосновенным. Римляне не пострадали от этой войны: папа, имевший в виду только Апулию, ни разу не сделал попытки посредством своих крестоносцев принудить Рим к повиновению. Он спешил завоевать Сицилийское королевство, города которого, обремененные налогами, он соблазнял к отпадению, давая им льготные грамоты.

Ввиду этих событий император внезапно вернулся с Востока. 18 марта 1229 года в Иерусалиме он собственноручно надел на себя корону и возвратил христианам святой город, заключив договор с султанами. Прибыв 10 июня в Бриндизи, он неожиданно выразил желание примириться с папой, но посольство с мирными предложениями не возымело успеха. Тогда Фридрих II почти без сопротивления выгнал папские войска из своих владений. К всеобщему удивлению, под Христовым знаменем сражались и сарацины. В Аквино императора приветствовали посланники от римского сената. В октябре он подошел к границе церковной области, и только после уничтожения Соры папа отнесся с вниманием к его мирным предложениям. Пробыв еще зиму в Перуджии, Григорий IX отправился в Рим лишь уступая необходимости и ввиду примирения с императором.

1 февраля 1230 года Тибр вышел из берегов. Леонина и Марсово поле были покрыты водой. Сенаторский мост (нынешний Ponte Rotto) был снесен, а наводнение вызвало голод и повальные болезни. Римляне, успевшие уже забыть про существование папы, под влиянием суеверного страха вспомнили, что святой отец есть властитель их области, и в Перуджию спешно направились посланники. 24 февраля Григорий, встреченный радостными кликами римлян, был введен в Латеран и мог с презрением взглянуть на народ, в течение более ста лет привыкший изгонять своих пап и снова возвращать их со славословиями.

Григорий нашел Рим в состоянии глубокой нищеты, совершенного одичания и наполненным еретическим духом, который впитала даже часть духовенства. Мир с императором был заключен 23 июля 1230 года после долгих переговоров и на столь выгодных для папы условиях, что становилось ясно, насколько Фридрих ценил силу своего противника. 28 августа с императора было снято отлучение. Стараясь привлечь к себе римлян, Григорий IX велел восстановить сенаторский мост, очистить клоаки, построить богадельню в Латеране и обеспечить бесперебойный подвоз хлеба. Это привлекло к нему массы и облегчило подготовку главного удара, направленного на еретиков, заполонивших город и церковную область.

Впервые в Риме состоялся массовый суд над еретиками и публично запылали костры. Трибунал инквизиции разместился перед дверями базилики Санта Мария Маджоре. Кардиналы, сенатор и судьи занимали места на трибунах, а зевающий народ окружал этот страшный театр, произносивший приговоры несчастным. Многие уличенные в ереси духовные лица были лишены их священнических одежд и присуждены к ссылке на покаяние в дальние монастыри, если они раскаивались. Других еретиков сжигали на дровяных кострах, иногда на площади возле самой церкви. Это было ужасное время, в которое выслеживание еретиков становилось высшей обязанностью гражданина. Каждый публичный или частный разговор о каком-либо догмате наказывался отлучением, как реальное преступление.

Вслед за духовенством свое усердие стали проявлять князья и правители республик. Обремененные долгами короли практически перестали дарить церкви имения. Вместо этого они нашли более удобным для спасения своей души сжигать еретиков и конфисковать их имущество. Даже Фридрих II, возвышавшийся над своим веком образованием и свободомыслием, издал в 1220 и 1232 годах самые жестокие законы, ничем не отличавшиеся от папских эдиктов и резко противоречившие мудрому законодательству, данному им в 1231 году королевству Сицилии.

Впрочем, все эти события никак не повлияли на римлян, и уже 1 июня 1231 года они принудили Григория в очередной раз удалиться в Риети, где он оставался до лета 1232 года. В городе вспыхнули беспорядки, вызванные войной с Витербо, поддерживаемом папой. В Средние века этот город был для Рима тем же, что и Вейи в глубокой древности. Они ненавидели его с яростью, переходившей в безумие, и хотели окончательно превратить в римское имущество.

Помимо этого римским народом завладела новая идея. Как во времена Камилла и Кориолана он вознамерился завоевать Тусцию и Лациум. На полях сражений снова появились римские знамена с древней аббревиатурой S.P.Q.R. на красном с золотым фоне и римское национальное войско под предводительством сенаторов. Летом 1232 года они дощли до Мантефортино в земле вольсков и даже угрожали самому папе под стенами его родной Ананьи.

Наконец римляне вернулись в свой город, а оставшийся в Ананьи Григорий IX стал искать посредничества императора, чтобы заключить мир с Витербо и самому примириться с римлянами. Римляне уступили требованиям императора, и в марте 1233 года сенатор Иоанн Поли прибыл в Ананьи просить папу возвратиться. 21 марта Григорий вошел в город, где был принят с почетом. В реальности народ примирился с ним за деньги, и впоследствии Фридрих жаловался на вероломство папы, заключившего мир с городом Римом без его ведома.

Однако, уже в 1234 году римляне возобновили борьбу против светской власти папы. Они все еще не имели той свободы, которая давно была достигнута другими городами, объединенными в два больших союза и процветавшими. Главной их целью было создание в границах бывшего римского герцогства могущественного вольного государства, подобного Милану, Флоренции или Пизе, пример которых и вдохновлял и пристыжал их. Теперь Рим объявил, что папские провинции Тусция, Сабина и Кампанья составляют его городскую область. Но требования Капитолия были направлены не только против папы, но и против вольных городов, таких как Витербо, Корнето, Тиволи, Веллетри, Террачина и Ананьи.

Если бы Риму удалось образовать в пределах этой области свободное государство, он достиг бы примерно тех размеров, которые имел до пунических войн. Примечательно, что во время этого восстания римляне вспомнили свои древние обычаи, поставив пограничные камни, termini, снабженные надписями S.P.Q.R., обозначавшими юрисдикцию города Рима. Они потребовали от папы свободного избрания сената, права чеканки монеты и передачи им различных податей. Другим требованием была неприемлемость отлучения римских граждан, поскольку великий город должен пользоваться привилегией быть свободным от церковных наказаний, как в древности к римскому гражданину было неприменимо бичевание.

Сенатором в 1234 году стал Лука Савелли, родственник Гонория III, очень могущественный человек и родоначальник знаменитой фамилии. Его указ объявлял, что Тусция и Кампанья составляют собственность римского народа. Лука отправил в обе эти области сенаторских судей, чтобы они, добровольно или насильственно, приняли от городов присягу на подданство. Римская милиция заняла Монтальто в Маритиме, где, как символ господства Рима, было выстроено большое укрепление.

В конце мая папа снова убежал в Риети вместе со всеми кардиналами. Какая судьба постигла бы папство, если бы городу Риму удалось стать такой же политической силой, как Милан или Пиза? Противодействовать такому развитию событий стало задачей церкви, и обуздание Капитолия превратилось в одну из главных забот пап. Бегство Григория, отлучение, направленное им на сенатора и совет общины, привели римлян в такую ярость, что они разграбили Латеранский дворец и дома кардиналов. Они собрали войска и, пылая жаждой мести, выступили в поход против Витербо.

Однако и папа не остался без союзников. Многие бароны и города Лациума присоединились к нему и оказали сопротивление римлянам для защиты собственной свободы. Папы постоянно призывали чужую помощь для усмирения их непокорной страны, и христианский мир никогда не отказывал им в денежной или военной поддержке. На этот раз даже Фридрих, безо всякой просьбы, поспешил послать Григорию IX войска во главе со своим вторым сыном Конрадом. Несмотря на взаимную ненависть, Григорий и Фридрих нуждались друг в друге, и римлянам пришлось вести войну одновременно и с папой, и с императором.

Результатом военных действий стал переход Сабины и Тусции под власть папы. И хотя римляне продолжили войну и объявили Григория навсегда изгнанным из Рима, если он не вознаградит их за понесенный ущерб, их силы были истощены, а финансы, даже несмотря на принудительно полученные с церкви налоги, исчерпаны. Когда весной 1235 года Лука Савелли вышел в отставку, трем кардиналам-легатам удалось уговорить Рим на заключение мира. В середине мая, так и не добившись своей цели, город снова признал над собой верховную власть папы.

Еще два года Григорий IX оставался вне Рима, поскольку не чувствовал в нем спокойствия. Причин для ненависти и раздора было достаточно, а Фридрих еще увеличивал их число, чтобы отторгнуть папу от ломбардского союза. В июне 1236 года император, находившийся на вершине своего могущества, повел войско в Италию для наказания ломбардов. «Италия есть моя наследственная земля, и это хорошо известно всему свету» — писал он папе. Фридрих хотел весь полуостров превратить в свою монархию.

Если бы Фридрих II подчинил себе Ломбардию, он соединил бы Италию под своей короной. Именно поэтому папы были естественными сторонниками ломбардского союза, в котором со времени потери норманнской поддержки в Сицилии они видели защиту для церкви. Такую же защиту папы нашли в тусцийском и умбрийском городских союзах, где постоянная противница итальянского объединения Флоренция, а также Витербо, Орвието, Ассизи и Перуджия, служившие постоянным убежищем для пап, оказывали им неоценимые услуги.

Всякий раз, когда императоры нуждались в Риме, они льстили ему, вспоминая о его древнем высоком положении. Фридрих ссылался даже на Lex Regia, выводя из него всеобщую судебную власть, которая была ему передана римским народом, тогда как папа выводил свое право на Рим, Италию и Западную Европу из баснословного дара Константина, а свою верховную власть судьи над императором и королями основывал на полноте власти Христа. Летом 1236 года император вызвал представителей всех городов в Пьяченцу. Римляне не явились, за что были обозваны выродками.

Как раз в это время римская знать прибавила к своим титулам еще один — античный. Знатные римляне на полном серьезе стали называть себя «проконсулами римлян», когда они занимали высокую должность в городе или в провинции и заседали в городском совете какой-нибудь республики или управляли каким-нибудь округом папских владений. Хотя старинный титул Consul Romanorum, который аристократы носили, когда они составляли политическое объединение, противопоставленное общине, еще оставался в употреблении, он потерял свое важное значение с тех пор, как исчезли городские правящие консулы и консулами стали называться старшины цехов. Возможно, что наиболее выдающиеся представители аристократии начали употреблять этот титул еще и для обозначения их действительного отличия в сенате, где они образовали нечто вроде палаты пэров. Это новое титулование было официально признано в первой трети 13 века как папами, так и императором.

Императорская партия нашла себе главу в лице Петра Франджипане, а папская имела сильную опору в сенаторе. Возникшие беспорядки снова приняли характер городской войны. Замок Петра у арки Тита был взят приступом и разрушен, а сам Петр был вынужден бежать. В марте 1237 года восстановилось спокойствие, но уже в мае, на выборах в сенат, беспорядки вспыхнули с новой силой. Партии сражались в городе до тех пор, пока осажденный в башне Конти ставленник сторонников папы, Иоанн Поли, не согласился на то, чтобы сенатором стал его соперник Иоанн Цинтий. Последний старался помешать возвращению папы, и лишь нападение на Капитолий заставило и его пойти на уступки и отправить в Витербо своего посланника с приглашением Григорию IX вернуться в Рим.

Папа прибыл в город в октябре 1237 года. Народ встретил его с шумной радостью, а сам сенатор торжественно вышел навстречу. Корабли доставили голодному городу хлеб и вино, распределение которых производилось через священников. Всего же возвращение и примирение с Римом стоило Григорию более 10 000 фунтов золота наличными деньгами. В то время в Риме существовало многочисленное обедневшее и задолжавшее дворянство, главный элемент революций. Возможно и в самом деле осчастливленные Григорием римляне издали эдикт, по которому никакой папа впредь не мог оставлять города.

Тем временем Фридрих II вел победоносную войну с ломбардцами. 1 ноября 1236 года он взял приступом Виченцу, но был вынужден вернуться в Германию, где его сын Конрад был избран римским королем. В августе 1237 года император снова собрал войско для похода на Италию. Еще в начале года его наместником была занята Падуя. 1 октября Фридриху сдалась Мантуя, а 27 ноября были разбиты войска Милана. Император вступил в Кремону вместе с захваченными миланскими знаменами, а миланский градоначальник был выставлен напоказ, прикованный цепями к мачте колеснице, которую вез белый слон. Свидетелями этого триумфа были римские послы, известившие Фридриха о возвращении папы.

Полный сознания значения своей победы, император послал римскому народу остатки миланской колесницы и множество захваченных знамен для хранения их в Капитолии. Папа с неудовольствием смотрел на ввоз этих трофеев, но ничем не мог помешать их торжественной встрече. В Капитолии для их экспозиции были поспешно установлены античные колонны.

Императорская партия снова взяла верх в июле 1238 года, когда папа отправился в Ананьи. С этих пор в Риме иногда было по два сенатора, а впоследствии это даже сделалось правилом. В октябре вернувшемуся Григорию удалось усмирить своих противников. Башни сторонников императора были сломаны, но вместе с ними пропало и множество древних памятников. Вероятно была разрушена и часть дворца цезарей.

Победа императора над ломбардцами не получила ожидаемых последствий. Миланцы и другие горожане согласились признать свою вассальную зависимость, но Фридрих потребовал от них полного подчинения, и тогда города приняли решение защищать свою свободу до последнего человека. Это снова спасло папство, а стараниями Григория IX был еще и заключен союз Генуи и Венеции. В самом же Риме снова господствовала папская партия.

Все это побудило Григория вторично начать борьбу со своим могущественным противником и открыто встать на сторону ломбардцев. 20 марта 1239 года он отлучил Фридриха от церкви без каких-либо фактических оснований и освободил от присяги подданных императора. Фридрих, в свою очередь, направил римлянам послание с призывом восстать и защитить императора под страхом его немилости в противном случае.

Булла об отлучении Фридриха была беспрепятственно обнародована во Франции и даже в Англии, но Григорий так и не нашел ни одного князя, согласившегося бы служить ему в качестве антикороля против великого монарха. Фридриху тоже не пришло на ум выставить антипапу. Исход борьбы фактически зависел теперь от ломбардского союза. На стороне папы стояли Генуя, Венеция, Равенна, большая часть умбрийских и тусцийских городов. Фридриха поддержали Падуя, Виченца, Верона, Феррара, Мантуя, Реджио и Парма.

В июле 1239 года оба противника начали войну. Фридрих смотрел теперь на церковь как на враждебную ему политическую силу и задумал совершенно разрушить ее организацию внутри государства. Сопротивление епископов в сицилийском королевстве каралось беспощадным преследованием, а нищенствующие монахи были поставлены вне закона. Церковное имущество либо конфисковывалось, либо облагалось налогом. Сам император решил перенести войну на территорию папы и уничтожить своего врага в Риме, который приобретал исключительную важность.

В феврале 1240 года Фридрих II вступил в церковную область, открыто заявив о своем намерении снова включить ее в состав империи. После этого многие города Тусции, Умбрии и Сабины открыли ему свои ворота, и даже Витербо, вернейший союзник папы, из ненависти к Риму отпал от церкви. В нем Фридрих и организовал свою ставку. В напыщенных выражениях он писал римлянам послания с обещанием возрождения их древней славы и приглашением прислать к его двору своих проконсулов. Два дневных перехода отделяли императора от Рима, но папская партия в городе все еще имела перевес, поскольку семьи Конти, Орсини и Колонна единодушно стояли на стороне Григория.

Такое стойкое поведение римлян имело свою причину. Если бы Фридрих овладел городом, устав Капитолия был бы тут же уничтожен, а сенатор превращен в императорского управляющего. Господство императора, последовательного врага всякой городской автономии, оказалось бы куда жестче господства папы. Патриоты встали на сторону Григория IX, в силу обстоятельств превратившегося в защитника национальной самостоятельности Рима.

Однако, когда Фридрих подошел к воротам Рима, его сторонники подняли головы и стали кричать, что сдадут ему город. В этой ситуации 22 февраля папа устроил торжественную процессию с переносом реликвии Святого Креста и голов апостолов Петра и Павла из Латерана в базилику Святого Петра. Положив их на главный алтарь, Григорий возложил на них свою тиару и воскликнул: «Вы, святые, защитите Рим, который римляне хотят предать». Это произвело на толпу ожидаемый эффект, и римляне взяли из рук папы крест, чтобы идти с ним против императора как язычника.

Фридрих, войско которого было недостаточным для успешной атаки Рима, понял, что его надежды не сбылись и 16 марта ушел в Апулию. Летом он согласился на перемирие с папой, но исключил из него ломбардцев. Однако Григорий неожиданно получил большие денежные средства и прекратил начавшиеся было переговоры. Кардинал Иоанн Колонна, бывший на этих переговорах посредником, счел себя оскорбленным, и с этого момента его дом сделал решительный поворот в сторону имперской партии.

9 августа 1240 года Григорий IX созвал в Риме собор на ближайшую Пасху. Не желавший допустить этого Фридрих разослал духовенству оповещения с запретом ехать на этот собор, подкрепленным отказом в гарантии безопасности путешествия. Множество прелатов Испании, Франции и Верхней Италии не вняли запрету императора и, собравшись в Генуе, отправились в путь на кораблях. 2 мая 1241 года эти корабли были атакованы пизанским и сицилийским флотом. После того как генуэзские галеры были рассеяны и вместе с войсками и прелатами отчасти были потоплены, отчасти взяты в плен, императорский адмирал со своей добычей, торжествуя, направился в Неаполитанский залив. Собор не состоялся. Захват духовных лиц обратил на себя общее внимание и наделал много шума, а церковь никогда не простила императору этого поступка.

В это же время татарские орды опустошили Русь, Польшу и дунайские страны, возродив на латинском западе страх, посеянный некогда гуннами. Христианский мир умолял папу и императора о спасении, но слышал от папы лишь проповедь крестового похода против императора, а от императора — необходимость в первую очередь принуждения папы к миру. В июне 1241 года Фридрих написал Римскому сенату о наступлении татар, ввиду которого город должен восстать и помочь ему покончить с итальянской смутой.

Своей неуступчивостью Рим был обязан исключительно Матеусу Рубеусу, главе папской партии из дома Орсини, сумевшему со своими дружинами нейтрализовать отпавших от Григория членов семьи Колонна. Однако, подошедшего в августе к городу Фридриха встретили не только запертые ворота, но и гонцы с вестью о смерти папы. Григорий IX умер 21 августа 1241 года в возрасте 96 лет, и церковь возложила вину за его смерть на императора. Фридрих же, имея намерение показать миру, что вел борьбу не с церковью, а исключительно с Григорием IX, тотчас прекратил военные действия против Рима и в сентябре вернулся в Апулию.

Далее: Средневековье. 1241 — 1254. Иннокентий IV
Назад: Средневековье. 1198 — 1227. Иннокентий III. Возрождение церковного государства.

Чтобы подписаться на статьи, введите свой email:

0

Базилика Санта Мария ин Трастевере. Часть 2. Интерьер

3D-панораму интерьера санта мари Мария ин Трастевере можно посмотреть здесь.

Левая боковая дверь фасада базилики ведет непосредственно в придел, а правая — в крошечную комнату, предшествующую входу в церковь. На самом деле — это первый этаж колокольни. Здесь находится еще ряд plutei, подобных тем, что можно было увидеть в притворе, а также большое деревянное распятие. Две мемориальные доски посвящены юбилеям 1900 и 2000 годов.

Неф Санта Мария ин Трастевере имеет 12 секций и отделен от приделов 21 античными гранитными колоннами различной ширины и с различными ионическими и коринфскими капителями. Нечетное число колонн объясняется тем, что первая секция правой стороны занята колокольней.

санта мария ин трастевереКолонны, по всей видимости, поступили из разных источников и требуют индивидуального изучения. Считается, что они, вместе со своими базами и капителями, были взяты из Терм Каракаллы, но первоисточником серого гранита был карьер в восточной пустыне Египта, называвшийся Mons Claudianus, а розового — карьер в Асуане. Капители и базы вырезаны из известняка и покрыты запутанным узором. При внимательном рассмотрении некоторых из них можно увидеть мужские и женские лица. Эти лица идентифицированы как языческие божества, возможно, Исида, Серапис и Гарпократ. Невероятно, но существует запись о том, что они были преднамеренно изуродованы при реставрации 1860 года.

Колонны поддерживают горизонтальный антаблемент, а не арки, что визуально делает церковь намного старше, чем она есть. Такая композиция называется trabeation и устарела уже в античные времена. Причина ее использования была чисто практической — строительство аркад с использованием существующих колонн сделало бы крышу намного более высокой, а значит дорогой и небезопасной. Другими словами, церковь строилась под имеющиеся колонны, а не наоборот.

На стенах нефа, над колоннами, находятся фрески святых. Эти 16 изображений были заказаны папой Пием IX и выполнены в 1865-1866 годах разными художниками. Имена святых помечены. Интересно, что фоны изображений подделаны под мозаику. Художники — это Кортес, Ведмер, Серени, Бартоломмеи, Соньи, Скаччиони, Фонтана (слева) и Фракассини, Минокки, Каппанари, Винченцо Меркури, Чиари, Марини (справа). В списке 13 имен, поскольку некоторые написали больше одной фрески.

санта мария ин трастевереТри окна над входом украшены витражами 19 века, на которых изображены (слева направо) три святых папы — Юлий, Калликст и Корнелий.

санта мария ин трастевереВ начале нефа (с правой стороны) расположен прекрасный шкаф 15 века (амбрия) для хранения святого масла, который, как считается, принадлежит работе Мино да Фьезоле (скульптор из Неаполя). Он сделан из резного позолоченного мрамора и снабжен табличкой Olea Sancta на маленькой медной дверце. Обратите внимание на маленькую фигурку Христа, держащего свой Крест, наверху, с кровью, льющейся с его стороны в чашу. Ранее эта амбрия находилась в ризнице (что вполне логично), но при реставрации 19 века была выброшена. По счастью, ее не продали, а установили на нынешнем месте.

санта мария ин трастевереПол косматеско отреставрировали и заново уложили в 19 веке, но его дизайн, в целом, соответствует первоначальному.

санта мария ин трастевереСтоит обратить внимание на резную деревянную кафедру, расположенную примерно посередине левой стороны нефа. Она относится к 18 веку, закреплена на одной из колонн и имеет небольшую винтовую лестницу.

санта мария ин трастевереФрески на триумфальной арке появились во время реставрации 19 века. На них изображены Пресвятая Дева и Младенец с ангелами и патриархами Моисеем и Ноем. Арка поддерживается двумя монолитными гранитными колоннами.

санта мария ин трастевереПозолоченный кессонированный деревянный потолок нефа спроектировал Доменикино. Он же написал Успение Пресвятой Богородицы (1617 год) в центральном восьмиугольнике. Считается, что геометрический рисунок кессонов основан на гербе Альдобрандини, поскольку принадлежавший к этой семье кардинал спонсировал проект.

санта мария ин трастевереВ нише у входа находится посвящение церкви. Оно гласит: Dei Matri Virginiq[ue] Mariae, in caelum Assumptae, Petrus Card[inalis] Aldobrandinus S[anctae] R[omanae] E[cclesiae] Camer[arius] d[ono] d[edit] Anno MDCXVII (Петр Альдобрандини, кардинал и камерарий Священной Римской Церкви, дал [эту церковь] в дар Богородице и Деве Марии, принятой на небеса, в 1617 году.

В направлении святилища, в соответствующей секции, есть эпиграф, гласящий: In hac prima Dei Matris aede, taberna olim meritoria, olei fons e solo erumpens, Christi ortum portendit (В этом месте первая святыня Божьей Матери, ранее известной таверне, фонтан масла (нефти) прорвался из земли, предсказав рождение Христа). Это утверждение относится к странной древней легенде, которая будет рассмотрена ниже.

Трансепт структурно отделен от нефа и имеет собственный деревянный кессонированный потолок, выполненный в золотом, синем и красном цветах, заказанный в 1596 году кардиналом Джулио Санторио. Центральная ниша содержит деревянную статую Богоматери, возносимую на небеса, а по бокам — гербы кардинала и папы Пия IX.

санта мария ин трастевереМозаики в раковине (полукуполе) апсиды и на стене, в которую она встроена, были выполнены вскоре после постройки церкви, возможно, в 1148 году. Что интересно, их стиль больше классический, чем византийский, особенно в отношении главных центральных сидящих фигур Христа и Богоматери, а также Святого Петра справа от них.

На стене, в которой находится апсида, изображены пророки. Слева — это Исайя, держащий свиток с надписью: Ecce virgo concipiet, et pariet Filium (Вот, девственница зачнет и родит Сына). Справа — Иеремия со свитком, гласящим: Christus Dominus captus est in peccatis nostris (Христос был взят за наши грехи). Это загадка, поскольку не является цитатой из Писания. На вершине арки находится крест с греческими буквами A и Ω, обрамленный семью светильниками из Книги Откровений. Правее и левее расположены символы евангелистов, а над свитками пророков — по клетке с птицей. Значение этого символа, который можно найти и в мозаике Сан Клементе, тоже является загадкой.

санта мария ин трастевереГлавная мозаика изображает Христа на троне с Богоматерью по правую руку, окруженных святыми и папами. Из венка над его головой появляется Рука Бога. Слева находятся папа Иннокентий II с моделью церкви, показывающей его как строителя, Святой Лаврентий и папа Святой Калликст. Справа — Апостол Петр, папа Святой Корнелий, папа Святой Юлий и Святой Калеподий.

санта мария ин трастевереПод главной мозаикой расположена надпись, гласящая на плохой латыни: Haec, in honore tuo, prefulgida Mater honoris, regia divina rutilat fulgore decoris. In quo Christe sedes manet, ultra secula sedes. Digna tuis dextris est, quam tegit aurea vestis. Cum moles ruitura vetus, foret hinc oriundus. Innocentius hec renovavit, papa secundus (Эта [церковь предоставлена] в твою честь, выдающаяся Мать чести, она сияет с королевским великолепием. В ней остается престол Христа, место для вечности. Она наполнена, чтобы сопровождать тебя с тех пор как золото коснулось ее как одежда. Когда старое здание было близко к разрушению, это новое готовилось подняться из него. Иннокентий, второй папа [под этим именем], отремонтировал эту [церковь]).

Еще ниже расположен фриз с Агнцем Божьим и Двенадцатью Апостолами, представленными как процессия из стада овец. За последним агнцем с каждой стороны — два святых города, Вифлеем и Иерусалим.

В теле апсиды, под овцами, с каждой стороны находится ряд мозаичных панелей работы Пьетро Каваллини 1290-1291 годов. Они образуют полосу, разделенную тремя закругленными сверху окнами апсиды, и показывают сцены из жизни Пресвятой Богородицы. Здесь может быть темно, но можно попросить ризничего включить свет, чтобы лучше рассмотреть мозаики. Тем не менее, лучше сначала сделать это в полумраке, как они и выглядели во время своего создания. Первая слева — Рождение Богоматери, далее — Благовещение, Рождество, Богоявление, Представление в Храме и Успение Марии. Последняя мозаика показывает Душу Марии в Руках Нашего Господа.

санта мария ин трастевереЭти специфические мозаики свидетельствуют о неизменной верности византийской традиции в использовании цветов, форм и тем в римском сакральном искусстве даже на этой, поздней его стадии. Одна очень интересная деталь присутствует на панели Рождество, где Святой Иосиф показан сидящим в стороне и выглядящим довольно усталым. На самом деле он изображен в глубокой задумчивости. Апокрифическая традиция, повлиявшая на византийскую иконописную традицию Рождества, заключалась в том, что дьявол серьезно искушал Святого Иосифа заподозрить Марию в связи на стороне, результатом которой и стал ребенок. На многих византийских иконах в этой сцене можно увидеть дьявола, как маленького волосатого человечка. Здесь его нет.

Наконец, под центральным окном апсиды находится мозаичная панель Каваллини, на которой святые Петр и Павел представляют заказчика мозаик, кардинала Бертольдо Стефанески, Мадонне с Младенцем в нимбе или радужном венце. Здесь же присутствует фамильный герб кардинала и надпись, гласящая: Virgo, Deum complexa sinu servanda pudorem, Virgineum matris fundans per secula nomen, Respice compunctos animos miserata tuorum (Дева, заключавшая Бога в своем лоне и сохранявшая скромность, навсегда установившая имя девственной матери, помилуй и посмотри на раскаявшиеся души твоих [почитателей]).

санта мария ин трастевереФрески, расположенные по обе стороны мозаики, датируются концом 16 века и принадлежат замечательному художнику контрреформации Агостино Чампелли. На них изображены ангелы, несущие предметы, являющиеся символами Богоматери.

санта мария ин трастевереГлавному алтарю предшествует низкий мраморный экран, сделанный из transennae, прорезанных плит. Часть из них старые, а часть относится к 19 веку. Такие плиты, установленные в окнах вместо стекла, можно часто найти в римских церквях.

Балдахин над алтарем был добавлен при реставрации 19 века архитектором Вирджинио Веспиньяни. Он выполнен в псевдосредневековом стиле и имеет четыре коринфские колонны из порфира с позолоченными капителями. Порфир, правда, не является подлинным имперским, не добывавшимся в карьере восточной пустыни Египта с 4 века. Сам алтарь относится к 12 веку и состоит из древних мраморных плит. Фронтальная часть теперь украшена современной иконой Святого Лика, написанной в очень старой византийской традиции Спаса Нерукотворного.

санта мария ин трастевереПод алтарем находится конфессио, подземная камера, в которой находятся мощи святых Калликста, Корнелия, Юлия и Калеподия, перенесенные сюда с Кладбища Калеподия около 790 года. В отличие от ряда других римских церквей, конфессио Санта Мария ин Трастевере не доступно для посещения (для этого нужно было бы проползти под алтарем). Первоначальный план включал в себя лестницы для паломников в концах трансепта, но не был реализован. Существует утверждение, что часть мощей папы Святого Корнелия была перенесена в церковь Санти Чельсо и Джулиано после ее перестройки в 1735 году.

Епископский трон 12 века в апсиде выполнен из эвбейского (Греция) мрамора cippolino с серыми прожилками и имеет пару грифонов в качестве подлокотников. Он установлен на блоке из разноцветного мрамора pavonazzetto, а пол перед ним оформлен в стиле косматеско. Вокруг трона расположены деревянные кабинки священников церковной коллегии, появившиеся здесь после реставрации 19 века.

санта мария ин трастевереСправа от главного алтаря находится пасхальный подсвечник спиральной формы, выполненный в стиле косматеско самой семьей Космати. Колонны такой формы были найдены римлянами в Храме Соломона и перевезены оттуда в старую базилику Святого Петра. Есть предположение, что они повторяли собой культовый объект Нехуштан, бронзовую змею на шесте, хранившуюся в Иерусалимском Храме и предназначавшуюся для исцеления израильтян во время их Исхода. Христиане считали это прообразом Креста Христова, отсюда и тема Пасхи.

санта мария ин трастевереМежду подсвечником и балдахином можно увидеть финестреллу, или маленькое отверстие, традиционно считающееся местом Fons olei, нефтяного фонтана. На полу перед ним — надпись, гласящая: Hinc oleum fluxit, cum Christus Virgine luxit. Hic et donatur venia, a quocumcue rogatur. Nascitur hic oleum, Deus ut de Virgine, utroque terrarum est oleo Roma sacrata caput. Versus qui olim legebantur ad fontem olei (Отсюда вытекало масло, когда Христос сиял от Девы. Здесь также давалось прощение, которого просил кто угодно. Здесь рождается масло, как Бог от Девы, и благодаря обоим маслам Рим стал священным главой всех земель).

санта мария ин трастевереЭто имеет отношение к легенде, утверждающей, что источник природной нефти появился здесь то ли в год Рождества, то ли в 38 году до н.э., и был достаточно обилен, чтобы течь в Тибр вдоль нынешней Виа делла Фонте дОлео. Источник находился в таверне или в гостинице. Эта легенда упоминалась в 4 веке Святым Иеронимом, а также Евсевием Кесарийским. Первый писал, что еврейская община в Трастевере трактовала это событие как знак того, что скоро на мир сойдет Божья благодать, а благодаря источнику таверна стала местом встреч первых римлян, обратившихся в христианство.

В геологической реальности регион Лацио вокруг Рима имеет несколько мелких нефтяных месторождений, самое большое из которых находится в Рипи, в 70 км от Рима. Поэтому описанное событие вполне могло иметь место.

Базилика Санта Мария ин Трастевере. Часть 1. История и экстерьер
Базилика Санта Мария ин Трастевере. Часть 2. Интерьер
Базилика Санта Мария ин Трастевере. Часть 3. Боковые часовни.

Чтобы подписаться на статьи, введите свой email:

0
Авторизация
*
*
Регистрация
*
*
*
Генерация пароля