История Кориолана имеет по большей части легендарный характер. Однако, можно попытаться выбрать из нее самое главное и добавить то, что похоже на исторические факты.
Гней Марций, происходивший из знатного патрицианского рода, уже в молодые годы отличался храбростью и мужеством. Рассказывают, что он принимал участие в изгнании Тарквиния и отважно сражался в битве при Регильском озере. На глазах диктатора Постумия он закрыл своим щитом упавшего возле него гражданина и изрубил напавшего неприятеля, за что был награжден дубовым венком. С момента получения этого отличия честолюбивый юноша начал стараться оправдывать ожидания, возлагавшиеся на него, и присоединял подвиг к подвигу, добычу к добыче.
В 493 году до н.э., когда Спурий Кассий заключил союз с латинами, римляне под предводительством консула Постумия Коминия расположились лагерем перед городом Кориоли. Вольски из Анциума пришли на помощь городу и напали на римлян, а с другой стороны была произведена вылазка жителями Кориоли. Марций, со своим отрядом отбросил их назад в город и сам вторгся в него вслед за обратившимися в бегство. Пламя, охватившее зажженные дома, дало знать остальной части римского войска, что Марций вторгся в город. Она последовала за ним, заняла и ограбила Кориоли, а Марций с отрядом добровольцев немедленно вернулся к другой части римского войска, бившейся с вольсками из Анциума. И здесь римляне были обязаны победой его неодолимой храбрости. В награду за свои подвиги он получил от консула лошадь с великолепной сбруей и позволение выбрать себе из богатой добычи, состоявшей из золота, лошадей и людей, в десять раз больше того, что приходилось бы ему при обычном дележе на равные части. Марций выбрал себе только одного пленника, которому тут же дал свободу. Этот поступок вызвал всеобщее одобрение, и консул Коминий дал ему почетное имя Кориолан.
Все это показывает Марция Кориолана только с хорошей стороны. Но в частной жизни он вел себя крайне гордо и надменно, в особенности касательно плебеев, к которым он выказывал ненависть и презрение. Для его аристократической гордости было невыносимо видеть, как эта грубая, созданная для повиновения толпа осмелилась восстать и уходом на Священную гору вынудить патрициев установить должность трибунов. В следующий за завоеванием Кориоли год он стал кандидатом на должность консула. Его военные заслуги давали ему право на такой почет, но гордое, резкое поведение во время выборов оттолкнуло от него народ и избрание не состоялось. Эту неудачу Кориолан воспринял как тяжелую обиду, и патрицианская молодежь, смотревшая на него как на своего вождя, еще более раздувала его негодование.
Как раз в этом году наступил сильный голод, от которого жестоко страдал бедный класс народа. Для облегчения положения, сенат закупил хлеб в разных местностях Италии, а один из сицилийских тиранов даже прислал в подарок большое количество пшеницы. Народ надеялся на дешевую продажу хлеба и даже на бесплатную раздачу его. Но когда в сенате начались совещания о том, как отпускать хлеб народу, Кориолан произнес резкую речь, напомнив о неповиновении плебеев закону, и потребовал, чтобы хлеб продавали по тем же высоким ценам, какие были до сих пор. Если же плебеи хотят низких цен, пусть откажутся от вытребованных прав и согласятся на уничтожение трибунской должности.
Когда речь Кориолана стала известна народу, оказавшемуся перед курией, он пришел в такую ярость, что непременно убил бы оратора при выходе того из курии, если бы трибуны не потребовали его к ответу перед лицом плебейской общины. Во время, остававшееся до дня суда, патриции употребили все средства, чтобы изменить настроение народа — угрозы, просьбы и обещания. И им действительно удалось склонить на сторону Кориолана довольно значительную часть плебеев. Кориолан же снова испортил все дело своей надменностью, насмешками и язвительными речами относительно трибунов и суда. Так состоялось новое решение — подвергнуть его пожизненному изгнанию.
Кориолан отправился к вольскам полный мрачных мыслей о мщении. В городе вольсков, Анциуме, жил знатный человек Туллий, пользовавшийся, благодаря своему богатству и мужеству, царским почетом. Кориолан знал, что Туллий ненавидел его больше, чем всех остальных римлян, поскольку во время войны они часто мерились силами. В дом этого человека и явился однажды вечером изгнанник Марций. Никем не узнанный, с закрытой головой, он молча сел у очага. Туллий, позванный прислугой, спросил его, кто он и зачем пришел. Тогда Марций открыл лицо и протянул врагу римлян руку на совместную борьбу с ненавистным городом. Туллий с радостью оказал гостеприимство своему недавнему неприятелю, и оба стали обдумывать средства снова поднять вольсков на войну с Римом, не смотря на двухлетнее перемирие.
Туллий взялся возобновить войну с помощью хитрости. Именно в это время римляне готовились праздновать большие игры и пригласили своих соседей на это торжество. Большое число вольсков отправилось в Рим. Среди них находился и Туллий. Но, до начала игр, Туллий, по уговору с Кориоланом, отправился к консулам и высказал подозрение, что вольски намеревались во время празднества напасть на римлян и зажечь город. Испуганные этим известием, консулы приказали всем вольскам покинуть город до захода солнца. Приведенные в негодование этим оскорбительным распоряжением, вольски вышли из Рима, а Туллий, оставив город ранее и ожидая своих соотечественников на дороге, распалил их гнев до такой степени, что скоро весь народ стал требовать мщения. В Рим были отправлены послы, потребовавшие возвращения всех городов, завоеванных римлянами. Это требование равнялось объявлению войны. Римляне отвечали: «Если вольски первые обнажат меч, то римляне последние вложат его в ножны». Вольски избрали своими предводителями Туллия и Кориолана.
Туллий остался для охраны городов вольсков, а Кориолан двинулся против Рима и союзных с ним латинских городов. Сначала он подошел к римской колонии Цирцея и взял ее. В короткое время им были завоеваны 12 латинских городов. И вот он остановился со своим победоносным войском у Килийского рва в 5 тыс. шагах от Рима. Рим увидел себя в самом беспомощном состоянии — внутренние раздоры ослабили его силы, а на помощь латинских городов нечего было расчитывать. Попытки собрать войско оказались безуспешными, а в это время за городскими воротами грабили и опустошали поля солдаты Марция. При этом они не трогали земель, принадлежавших патрициям, либо потому что Марций хотел выместить свою ненависть именно на плебеях, либо потому, что он хотел еще более усилить враждебные отношения между сословиями.
Были достигнуты обе цели — плебеи заподозрили патрициев в соглашении с Кориоланом и отказались записываться в войско. В такой ситуации сенату не оставалось ничего более, как отправить к Кориолану посольство с предложением примирения и возвращения в отечество. С этой целью в неприятельский лагерь были отправлены пять сенаторов. Они были личными друзьями Кориолана и надеялись на радушный прием. Но Марций принял их гордо и сурово и на их миролюбивые речи отвечал, что он здесь не от своего собственного лица, а как предводитель вольсков; что о мире не может быть и речи до тех пор, пока римляне не возвратят вольскам все завоеванные земли с городами и не предоставят им гражданской равноправности, какая дана латинам. На обсуждение этого предложения Кориолан дал им 30-дневный срок.
По истечении этого срока римляне отправили новое посольство для испрошения более мягких условий. Оно вернулось с такой же неудачей, как и первое, получив последнюю 10 дневную отсрочку. Тогда городские жрецы попытались умилостивить жестокого человека — понтифексы, фламины и эфоры в праздничных одеяниях отправились в неприятельский лагерь, просили и молили Кориолана отступить и уже затем начать с римлянами переговоры о делах вольсков. Но Марций не отступал от своего решения. По возвращении жрецов римляне решили спокойно оставаться в городе, ограничиваясь охраной стен и ожидая помощи только от времени и какого-нибудь случайного чуда, потому что другого средства спасения не было.
Женщины печальными толпами переходили из одного храма в другой и молили богов об устранении великого бедствия. В их числе находилась и Валерия, сестра Публиколы. В последний день данной отсрочки она вместе с другими благородными женщинами лежала перед алтарем Юпитера Капитолийского и молилась и вдруг в голове ее сверкнула счастливая мысль. Она встала и отправилась с остальными женщинами к матери Кориолана Ветурии и его жене Волумнии и обратилась к ним с просьбой отправиться к Кориолану и умолять его об отвращении от города угрозы. Ветурия и Волумния – последняя держа за руку своих обоих сыновей – двинулись в лагерь во главе знатных римлянок. Их вид вселил в неприятеля почтительное сострадание. Когда Кориолан услышал, что в числе приближавшихся к лагерю находились его мать, жена и дети, он бросился с распростертыми объятиями им навстречу и со слезами обнимал и целовал их. Упреки и мольбы любимой матери, безмолвный плач почтенных женщин, вид коленопреклоненных детей и жены – все это сокрушило жесткое упорство мстительного человека. «Матушка, – воскликнул он, – что ты со мной сделала! Я повинуюсь тебе, ты победила меня; но в Рим я не возвращусь более никогда. Вместо меня сохрани отечество, так как ты сделала выбор между Римом и твоим сыном». Затем, поговорив еще наедине с матерью и женой, он отпустил их и, как только рассвело, повел свое войско в обратный путь.
У вольсков Кориолан жил до глубокой старости и, как рассказывают, часто жаловался, что для старика изгнание есть великое бедствие. По другим сказаниям вольски убили его в негодовании на то, что он увел их из Рима, на который они уже смотрели как на верную добычу. В благодарность женщинам за спасение города римский сенат постановил построить храм в честь богини – покровительницы женщины (fortuna muliebris).
Рассказы римских историков о Кориолане различаются между собой во многих пунктах, так что уже из этого обстоятельства можно заключить, что почерпнуты они не из современных источников, а из преданий. Невероятно, чтобы при тогдашнем отвращении ко всему чужеземному Кориолан, как чужеземец, мог сделаться полководцем вольсков. Так же невероятно, чтобы они беспрекословно повиновались чужеземцу, когда он повел их обратно из Рима. Указываемое число завоеванных в течение короткого похода городов тоже представляется очень сомнительным, так как в то время целый летний поход обычно требовался на то, чтобы взять хотя бы один укрепленный город. Более вероятно предположение Нибура о том, что Кориолан, изгнанный римлянами, был не полководцем вольсков, а предводителем нескольких отрядов таких же изгнанных и бежавших римлян, усиленных падкими на добычу авантюристами. С этими отрядами он мог опустошать римские владения и даже угрожать толице, но отступить благодаря мольбам своей матери.
Автор публикации
