Тиберий, второй римский император, умер в 37 году после 23 лет правления. К этому времени у него не оставалось живых детей, а назначенный наследником племянник Германик тоже умер много лет назад. Однако был жив сын Германика, Гай Цезарь, внучатый племянник Тиберия и правнук жены Августа Ливии.
Родился Гай Цезарь в 12 году в Германии, когда его родители Германик и Агриппина находились в военном лагере, и несколько первых лет своей жизни провел среди легионеров. Солдаты, утомленные однообразием лагерной жизни, с удовольствием развлекали сына своего командира. Германик же, довольный возможностью поддержать настроение солдат, одевал сына как положено легионеру, включая миниатюрные копии солдатских сапог. Отсюда и пошло прозвище Калигула (сапожок), прилипшее к нему на всю жизнь, однако не встречающееся в официальных документах.
После поездки с отцом в Сирию Калигула, наконец, оказался в Риме. Здесь его, с одной стороны, баловали и окружали роскошью, а с другой — ему, как возможному наследнику, всегда грозила смерть. Это рано научило мальчика осторожности и подозрительности. Вместе с тем, он часто встречался с наследниками тронов сопредельных государств, по разным поводам приезжавшими в Рим. Эти люди привили ему интерес к монархическому типу правления, принципиально отличавшемуся от римского. Его воображение поразила пышность восточных принцев и неограниченная власть их отцов.
К 19 годам он был вызван Тиберием на Капри. Тогда же он впервые сбрил бороду и надел тогу совершеннолетнего. Там, на Капри, многие пытались хитростью вызвать в нем какое-либо недовольство, но он ни разу не поддался искушению.
Немного позже Калигула женился на Юнии Клавдилле, дочери Марка Силана, одного из знатнейших римлян. Затем он был возведен в сан понтифика и назначен авгуром. Это было важным знаком признания и серьезной надеждой на наследство. После того, как Юния умерла в родах, Калигула обольстил Эннию Невию, жену Макрона, начальника преторианской гвардии. Через нее он втерся в доверие к Макрону и, как подозревают некоторые, отравил Тиберия. Умирающий Тиберий еще дышал, когда Калигула приказал накрыть его подушкой.
Так он достиг власти. Гай Цезарь был самым желанным правителем для большинства провинций и войск, где его помнили еще младенцем, и для римской толпы, которая любила его отца Германика и жалела его почти погубленный род. Когда он вступил в Рим, ему сразу была вручена полная высшая власть по единогласному решению сената и ворвавшейся в курию толпы, вопреки завещанию Тиберия, назначившего ему сонаследником своего несовершеннолетнего внука. Ликование народа было таким, что за три неполных месяца было зарезано более 160 000 жертвенных животных.
Правление Калигулы начиналось довольно спокойно и вызывало чувство глубокого облегчения. Его окружение было куда веселее, чем во времена мрачного немолодого Тиберия. Он разрешил должностным лицам править суд ни о чем его не спрашивая и пытался вернуть народу право выбора чиновников, восстановив народные собрания. Италия была освобождена от введенного Августом полупроцентного налога на распродажи. Пострадавшие от пожаров получили возмещение своих убытков.
Дважды Калигула устраивал всенародные раздачи, по 300 сестерциев каждому. Неоднократно им проводились гладиаторские бои и цирковые состязания. Устраивались зрелища и в провинциях. Через залив между Байями и Путеоланским молом был перекинут мост длиной 3,6 км. Для этого были собраны и выстроены на якорях в два ряда грузовые суда, после чего на них насыпали земляной вал и выровняли его по образцу Аппиевой дороги. Два дня подряд Калигула разъезжал по этому мосту взад-вперед. Вот что пишет об этом Светоний:
«Я знаю, что, по мнению многих, Гай выдумал этот мост в подражание Ксерксу, который вызвал такой восторг, перегородив много более узкий Геллеспонт, а по мнению других — чтобы славой исполинского сооружения устрашить Германию и Британию, которым он грозил войной. Однако в детстве я слышал об истинной причине этого предприятия от моего деда, который знал о ней от доверенных придворных: дело в том, что когда Тиберий тревожился о своем преемнике и склонялся уже в пользу родного внука, то астролог Фрасилл заявил ему, что Гай скорей на конях проскачет через Байский залив, чем будет императором».
Помимо устройства развлечений Калигула завершил постройки не законченные Тиберием — храм Августа и театр Помпея. Сам он начал строить водопровод из Тибура и восстанавливать ряд построек в провинциях.
Однако, все оказалось совсем не так безоблачно. В одном человеке совмещались две сущности — заботливого правителя и чудовища. Одни говорят, что так было еще с детства Калигулы, и со временем вторая стала брать верх над первой, другие же утверждают, что в чудовище его превратила серьезная болезнь, поразившая в 38 году его мозг.
Уже за первый год своего правления Гай Цезарь умудрился растратить все деньги, собранные Августом и Тиберием за семьдесят лет, — 2 700 000 000 сестерциев. Но после 38 года страсть к расточительству обуяла Калигулу настолько, что для добывания денег ему пришлось прибегнуть к особым мерам. И эти меры сделали его настоящим тираном. В то время обвинение богатого человека в измене и его казнь приводили к конфискации его имущества в пользу государства, а по факту — в пользу кармана императора. Простого каприза правителя было достаточно, чтобы казнить неугодного человека и пополнить казну в обход законных наследников. Калигула широко пользовался этими правами. Например, он велел привезти в Рим ни в чем не повинного короля Мавритании, потомка Марка Антония, и казнил его, забрав себе не только его личное состояние, но и деньги, принадлежавшие государству.
Он купался в благовонных маслах, пил драгоценные жемчужины, растворенные в уксусе, говоря, что «нужно жить или скромником, или цезарем». Несколько дней подряд он бросал в народ деньги с крыши Юлиевой базилики. Он построил галеры с десятью рядами весел, с жемчужной кормой и разноцветными парусами, огромными купальнями и портиками, пиршественными покоями и виноградниками и плодовыми садами и под музыку плавал вдоль берегов Кампании. Виллы и загородные дома, плотины в море, проходы в кремневых утесах… Забывая о всяком здравом смысле, он старался лишь построить то, что построить, казалось, невозможно. И все это сооружалось с невообразимой скоростью, ибо здесь действительно промедление было смерти подобно.
Были введены новые, небывалые ранее налоги. За все продававшееся в городе съестное взималась твердая пошлина. Со всякого судебного дела заранее взыскивалась сороковая часть спорной суммы, а тех, кто договаривался без суда, наказывали. Носильщики платили восьмую часть дневного заработка.
Помимо этого, Калигула постарался превратить римский принципат в подобие восточной монархии с почитанием себя, как божества. Римских императоров часто обожествляли после смерти. Это мало что значило в мире, где богов было как… В общем, много. Зато сенаторам льстило право решать, заслуживает император божественных почестей или нет. Лишение божественного сана совсем не огорчало покойного, но приносило огромное удовлетворение обиженным им живым. Калигуле таких посмертных почестей показалось мало и он потребовал, чтобы его провозгласили божеством еще при жизни.
Для Рима такая просьба была нарушением древних традиций. Римлян очень обеспокоило то, что их император начал облекаться в одежды Юпитера и потребовал, чтобы его статуи устанавливались в соответствующих храмах на месте статуй верховного божества. Он распорядился привезти из Греции изображения богов, в их числе даже Зевса Олимпийского, чтобы снять с них головы и заменить своими. Свой Палатинский дворец он продолжил до самого Форума, а храм Кастора и Поллукса превратил в его прихожую и часто стоял там, между статуями близнецов, принимая почести от посетителей. Причем некоторые величали его Юпитером Латинским. Помимо этого, он перебросил мост с Палатина на Капитолий прямо через храм божественного Августа, а затем заложил себе новый дом на Капитолийском холме.
Для тех, кто еще помнил времена республики, такое обращение к обычаям варваров было просто шокирующим. Август и Тиберий были «первыми среди равных». Несмотря на всю свою мощь, теоретически, они оставались просто римскими гражданами, и любой другой гражданин мог считать себя равным им. Но если Калигула претендовал на роль божества, об этом уже не могло быть и речи. Все подданные империи, включая римских граждан, при таком раскладе становились лишь его рабами.
Своих родственников Калигула казнил или травил ядом. Со всеми своими сестрами он жил в преступной связи и не раз отдавал их на потеху своим любимцам. Кончилось это тем, что он сам осудил их за разврат и соучастие в заговоре против него. «О браках его трудно сказать, что в них было непристойнее: заключение, расторжение или пребывание в браке» — пишет Светоний. Столь же мало уважения он выказывал своим друзьям и сенаторам. Стоит ли говорить о его отношении к простым гражданам…
Даже в часы отдыха, среди пиров и развлечений, его не покидала жестокость ни в речах, ни в поступках. В это самое время у него на глазах могли вестись допросы и пытки с последующим обезглавливанием заключенных. Однажды, среди пира, он расхохотался, а лежавшие рядом консулы стали льстиво спрашивать чему он смеется. «А тому, что стоит мне кивнуть, и вам обоим перережут глотки!» — ответил им Калигула.
Сочинения Вергилия и Тита Ливия вместе с их изваяниями он хотел изъять из всех библиотек. Первого он бранил за отсутствие таланта и недостаток учености, а второго — за многословие и недостоверность. Науку правоведения он так же хотел отменить, чтобы никакое толкование законов не перечило его воле.
В результате всех этих действий в Риме в 41 году против Калигулы возник заговор. О том, что произошло, послушаем Светония:
«Дело было в восьмой день до февральских календ, около седьмого часа. Он колебался, идти ли ему к дневному завтраку, так как еще чувствовал тяжесть в желудке от вчерашней пищи; наконец друзья его уговорили, и он вышел. В подземном переходе, через который ему нужно было пройти, готовились к выступлению на сцене знатные мальчики, выписанные из Азии. Он остановился посмотреть и похвалить их… О дальнейшем рассказывают двояко. Одни говорят, что, когда он разговаривал с мальчиками, Херея, подойдя к нему сзади, ударом меча глубоко разрубил ему затылок с криком: «Делай свое дело!» — и тогда трибун Корнелий Сабин, второй заговорщик, спереди пронзил ему грудь. Другие передают, что, когда центурионы, посвященные в заговор, оттеснили толпу спутников, Сабин, как всегда, спросил у императора пароль; тот сказал: «Юпитер»; тогда Херея крикнул: «Получай свое!» — и, когда Гай обернулся, рассек ему подбородок. Он упал, в судорогах крича: «Я жив!» — и тогда остальные прикончили его тридцатью ударами — у всех был один клич: «Бей еще!» … Вместе с ним погибли и жена его Цезония, зарубленная центурионом, и дочь, которую разбили об стену.»
Прожил Калигула 29 лет, из которых правил 3 года, 10 месяцев и 8 дней. Люди не сразу поверили в убийство — они подозревали, что Гай сам выдумал и распустил этот слух, чтобы разузнать, что о нем думают. Заговорщики же никому не собирались вручать власть, а сенат так стремился к свободе, что первое заседание было созвано не в Юлиевой курии, а на Капитолии, и некоторые даже подавали голос за истребление памяти о цезарях и разрушение их храмов.
Назад: Принципат. Тиберий (14 — 37гг)
Далее: Принципат. Клавдий (41 — 54гг)
