Публий Корнелий Сципион, победитель Ганнибала при Заме, закончил вторую Пуническую войну при Тичино. Будучи еще 17-летним юношей, он спас жизнь своего раненого отца, консула Публия Корнелия Сципиона. Два года спустя, в битве при Каннах, он уже был военным трибуном. После этого сражения он спасся бегством в Канузиум и вместе с более старшим трибуном Аппием Клавдием Пульхером принял командование над солдатами, собравшимися в городе после поражения. Когда оба трибуна вместе с другими военачальниками совещались о положении дел, им доложили, что несколько знатных юношей во главе с неким Цецилием Метеллом, отчаявшись спасти отечество, решили искать убежища при каком-нибудь иноземном царском дворе. Услышав об этом, молодой Сципион поспешил во главе своих вооруженных друзей в собрание мятежников и заставил их поклясться, что они не оставят земли римского народа и не допустят до этого никого из коренных римлян. После этой клятвы все они добровольно пришли под начальство Сципиона.
В 212 году Сципион был выбран эдилом. Так как он еще не достиг законного возраста для занятия этой должности, народные трибуны не хотели допускать его к выборам, но Сципион сказал: «Если квириты хотят, что бы я был эдилом, то, стало быть, я достаточно взрослый для этого». И граждане стали подавать голоса за него с таким рвением и в таком количестве, что трибуны отказались от своей позиции. В том же году умерли в Испании отец Сципиона и его дядя Гней, которые с самого начала войны с Ганнибалом сражались там с большим успехом. Их разбитые войска, которые до того отняли у карфагенян почти всю Испанию, бежали за Ибер.
Римляне поспешно отправили в Испанию пропретора Клавдия Нерона с 12 000 свежего войска, и он восстановил военное равновесие. Но это был крутой, вспыльчивый человек с надменными, аристократическими наклонностями и малоспособный к восстановлению старых связей с испанскими племенами и к приобретению новых союзников. Когда в Риме узнали, что карфагеняне начали приготовления к походу Газдрубала Барка из Испании в Италию для помощи своему брату, сенаторы решили отправить в Испанию высшего главнокомандующего с подкреплением для задержки Газдрубала.
Нового полководца для Испании должен был избрать народ. Однако, на эту должность не оказалось кандидатов, поскольку ни одному из старых полководцев не нравилась Испанская война. Народ и сенат были в недоумении, и тут неожиданно выступил вперед молодой 24-летний Сципион. Когда народ увидел перед собой этого юношу с выражением благородной самоуверенности и услышал, с каким воодушевленным патриотизмом этот молодой герой вызывался идти на опасный пост, где пали геройской смертью его отец и дядя, – тогда раздались крики радости и рукоплескания. Назначение Сципиона главнокомандующим было решено избранием не только всех центурий, но и всех граждан.
Однако, вызывала опасения молодость Сципиона. Он доказал свою храбрость и воинственность во многих случаях, но достаточно ли он был готов к тому, чтобы встать во главе войска в трудной испанской войне? Увидев такое настроение толпы, Сципион обратился к народу с пламенной речью, в которой говорил о своем возрасте, своем положении и предстоящей войне с таким величием духа, что слушателей охватила непоколебимая уверенность в успехе. В наружности Сципиона было нечто величественное, действовавшее на всякого. Все, что делалось им перед лицом народа, делалось большей частью вследствие какого-нибудь ночного видения или божественного наития. Со времени вступления в зрелый возраст он, как рассказывают, не принимался ни за одно общественное или частное дело, не отправившись на Капитолий и не пробыв там некоторое время без свидетелей в храме Бога. Эту привычку он сохранил на всю жизнь, что послужило источником предания о его происхождении от богов. Однако, в сознании своего величия и своего высокого призвания он стоял выше зависти и ненависти и охотно признавал чужие заслуги. Его талант военачальника, хотя и не может быть причислен к первостепенному, не подлежит сомнению. К тому же он был искусным дипломатом, умевшим понимать людей, образованным человеком, в котором греческая культура соединялась с римским национальным чувством, приветливым и милым собеседником. Человек с такими качествами не мог не играть в общественной жизни самой блистательной роли.
В конце лета 210 года Сципион в должности проконсула во главе 11 000 свежих войск отправился в Испанию в сопровождении пропретора Силана, который должен был заменить Нерона и служить молодому главнокомандующему советником. Объехав страны союзников и зимнюю квартиру армии и всюду приобретая доверие и любовь, Сципион следующей весной собрал свою армию в устье Ибера. Три неприятельских полководца – Могон и два Газдрубала – находились в Испании далеко друг от друга. Вместо того чтобы напасть на одного из них и тем привлечь двух других, Сципион предпринял поход на Новый Карфаген (совр. Картахена) – карфагенскую столицу в Испании, остававшуюся неприкрытой и хранившую казну, оружие и военные запасы неприятеля, а так же заложников испанских племен. Этот город представлял огромную важность для карфагенян, так как отсюда было удобно перебираться в Африку и его гавань, достаточно обширная даже для самого большого флота, была почти единственной на всем восточном берегу Африки.
Сципион оставил для прикрытия берега Ибера Силана с 3000 пехоты и 300 всадниками, а сам с остальной армией в количестве 25 000 человек пехоты и 2500 всадников двинулся вдоль берега к Новому Карфагену. Одновременно с сухопутными войсками вышел и флот под командованием адмирала Лелия. Через семь дней римляне дошли до Нового Карфагена и разбили лагерь в северной части города.
Нападение началось сразу с моря и с суши. Могон, предводитель городского гарнизона, приготовился к отчаянному сопротивлению. Так как его войска было недостаточно для занятия всех укреплений, он вооружил граждан и выставил 2000 из них на стенах города напротив римского лагеря. С 500 солдатами он занял крепость, а с остальными 500 расположился к востоку от города на возвышении. Прочие граждане получили приказ спешить туда, где раздастся громкий крик о помощи или случится что-то неожиданное. После этого Могон сделал вылазку на римский лагерь, которую римляне отбили без большого труда, а затем со своей стороны начали штурмовать стены города. Сципион шел впереди с тремя воинами, прикрывавшими его своими щитами.
Стены города оказались так высоки, что лишь немногие лестницы достигали их зубцов, но чем выше были лестницы, тем быстрее они разламывались под тяжестью поднимавшихся по ним солдат. К тому же неприятель защищался отчаянно. Новые войска римлян сменяли уставших, и битва становилась все ожесточеннее. Экипаж флота штурмовал стены города со стороны моря. Защитники города были истощены до крайности, но штурм остался безуспешным.
Сципион, впрочем, и не ожидал особого успеха ни от сухопутного, ни от морского нападения. Он предпринял их только с целью отвлечь внимание граждан. Дело в том, что Сципион слышал от моряков, что стоячее озеро, примыкавшее к городской стене с западной стороны, так мелеет во время отлива, что через него можно перейти вброд до городской стены. Поэтому, как только начался отлив, он взял 500 человек и двинулся с ними туда. Море отхлынуло в 12 часов дня. Вода доходила солдатам едва до колен, в некоторых местах до пояса. Взобраться на стены было нетрудно, потому что укреплений в этом месте не было никаких — его считали достаточно защищенным морем, а оборонявшиеся сосредоточились в том пункте, который они считали наиболее опасным. Войдя без сопротивления в город, римляне устремились к воротам, где шла самая ожесточенная битва. Они внезапно ударили по неприятелю с тыла и открыли ворота. Войска ворвались в город, и вскоре все улицы наполнились римлянами. Так Сципион за один день завоевал столицу неприятеля.
Число пленных мужского пола достигало 10 000 человек. Граждан Нового Карфагена, Сципион отпустил на волю и отдал им как город, так и то, что в нем осталось. 2000 ремесленников были объявлены рабами римского государства, но с обещанием скорого освобождения при усердной работе на римское войско. Остальные молодые жители и способные к труду рабы были отданы на корабли для усиления экипажа. Испанские заложники также попали в руки Сципиона, который обошелся с ними как с детьми союзников. Остальная добыча оказалась весьма значительной — 18 военных кораблей и 63 грузовых с пшеницей, оружием, медью, железом и полотном для парусов, 120 катапульт самого большого размера, 281 менее значительного, 23 большие баллисты, 52 меньших, 14 скорпионов разных размеров, множество оборонительного и наступательного оружия и 74 знамени. Полководцу было выдано 276 золотых чаш, из которых почти каждая весила около фунта, 18 300 фунтов чеканенного и обработанного серебра и множество серебряных кубков. Все это было взвешено и сосчитано в присутствии квестора К. Фламиния.
В тот же самый день Сципион вернулся с войском в лагерь и предоставил всем необходимый отдых. Охрана города была поручена Лелию с матросами. На следующий день Сципион созвал свои сухопутные и морские войска и принес богам благодарность, а солдат похвалил за мужество, приказав тому из них, кто первый взобрался на стену, выступить вперед для получения почетного венка. Вслед за тем он призвал к себе заложников испанских государств и посоветовал им не терять бодрости, потому что они попали под власть народа, который хочет привлечь к себе людей благосклонностью, а не страхом. После этой речи он передал их квестору, поручив ему обходиться с ними как можно мягче.
В то же время привели к Сципиону взятую в плен девушку необыкновенной красоты. Узнав, что она невеста молодого и знатного кельтиберийца по имени Аллуций, полководец вызвал к себе в дом родителей и жениха и отдал последнему невесту, выпросив себе единственное вознаграждение за нее – обещание, что Аллуций с этих пор станет другом римского государства. Пока юноша в радостных и трогательных выражениях высказывал Сципиону свою глубокую благодарность, родители невесты положили к его ногам большую сумму золота в виде выкупа. Сципион взял золото по их настоятельной просьбе, подозвал к себе Аллуция и сказал: «К приданому, которое ты получил от твоего тестя, присоедини и этот свадебный подарок от меня». Аллуций вернулся домой и стал распространять среди своих соплеменников похвалы благородному и великодушному Сципиону. «К нам пришел, – говорил он, – молодой человек, истинное подобие богов, все побеждающий не столько оружием, сколько добротой и благосклонностью». Затем он набрал 1400 отборных всадников и привел их к Сципиону.
Сципион отправил Лелия на пятивесельном корабле в Рим с вестью об одержанной победе. В числе пленных, поехавших с Лелием, находились Магон и 15 карфагенских сенаторов. Успех молодого полководца оправдал доверие, с которым отнеслись к нему римляне. Главное начальство над войском было продлено ему на неопределенное время. Сципион остался в Новом Карфагене еще на несколько дней и воспользовался этим временем для обучения своих сухопутных и морских войск. Когда же в его присутствии отпала необходимость, он вернулся с большей частью своего войска в Таракону, столицу римской Испании, где к нему явилось большое количество испанских посольств с предложением союза своих государств.
Нападение на Новый Карфаген заставило Сципиона отложить на время выполнение главной задачи, которую он себе поставил, – помешать Газдрубалу, занятому приготовлениями к походу в Италию, перейти через Пиренеи, но счастливая звезда Сципиона устроила так, что он вернулся в Таракону прежде, чем Газдрубал показался на берегу Ибера. Зиму 209-208 года Сципион использовал для того, чтобы распустить свой флот и включить матросов в состав сухопутного войска. Ему было необходимо иметь достаточно войск, чтобы не только сторожить север Испании и Пиренейский проход, но и предпринять на юге наступательную войну, поскольку он замышлял покорение всей Испании.
В начале лета к нему со всех сторон стекались испанские войска, в том числе Индибил и Мандоний, тайно отделившиеся со своими армиями от Газдрубала. Тогда Сципион вместе с вернувшимся из Рима Лелием двинулся к югу в область, лежащую по верховьям Бетиса (Гвадалквивира). При Бекуле, недалеко от лесистой горы Кастудо, он встретился с Газдрубалом, который при его приближении ушел с равнины на террасообразное возвышение с довольно широкой площадкой вверху. На следующий день Сципион совершил нападение на эту возвышенность. Первая терраса была взята приступом, но вторая оказалась прикрыта с фронта крутым уступом и Сципион поручил Лелию взобраться на возвышение с правой стороны, а сам напал на неприятеля с левой. Этим маневром передние ряды карфагенян были принуждены к отступлению и римские войска смогли соединиться на возвышении с фронтом. Так неприятель был окружен с трех сторон и понес значительные потери — около 8000 человек. Однако самому Газдрубалу, выславшему вперед свою военную кассу и слонов, удалось с отборным отрядом уйти от неприятеля и добраться до моря, омывающего Испанию с северной стороны. Оттуда в следующем году через западные проходы Пиренейских гор и Галлию он двинулся в Италию.
Сципион овладел карфагенским лагерем и взял в плен до 10 000 человек пехоты и 2000 всадников. Испанцев он отпустил без выкупа, а африканцев продал в рабство. Благодарные испанцы единогласно приветствовали его как царя. Тогда Сципион через своих герольдов велел всем замолчать и сказал: «Для меня имя полководца, данное мне моими солдатами, есть самый высший титул. В других местах царский титул имеет большое значение, но в Риме он невыносим. Если вы полагаете, что я наделен царственной душой, то держите это мнение при себе, имени же царя не давайте мне!»
После битвы при Бекуле Сципион наделил подарками испанских государей и их вельмож и предоставил Индибилу выбрать себе 300 любых лошадей из огромного количества взятых в плен. Когда квестор приступил к продаже африканских пленников, он нашел среди них юношу царского происхождения и отправил его к Сципиону. На вопрос Сципиона, откуда он, кто таков и почему в такой ранней молодости уже отправился на войну, юноша отвечал, что он нумидиец, по имени Массива, воспитывался как сирота у своего деда по матери, нумидийского царя Гады, и недавно ушел в Испанию со своим дядей Масиниссой, приведшим на помощь карфагенянам свои войска. По его словам, он еще не участвовал ни в одном сражении, потому что этого не позволял ему дядя из-за его молодости, но в день битвы при Бекуле он без ведома своего дяди взял оружие и лошадь и вступил в число сражающихся, но был взят в плен римлянами. Сципион спросил его, не желает ли он снова возвратиться к Масиниссе. Юноша отвечал утвердительно. Тогда Сципион подарил ему золотое кольцо, широкие шаровары с испанским военным кафтаном, украшенным золотыми кистями, и лошадь в богатой упряжи, а затем под конвоем нескольких своих всадников отправил к Масиниссе.
Оба оставшихся в Испании карфагенских полководца приостановили военные действия и удалились: Газдрубал, сын Гисгона, – в Лузитанию, а Магон – на Болеарские острова. Масинисса же после их ухода стал совершать набеги со своим легким войском. Таким образом, Сципион овладел всем восточным берегом Испании. Когда в следующем 207 году полководец Ганнон явился из Африки со свежим войском, чтобы заменить Газдрубала Барка в Испании, Магон и Газдрубал снова двинулись к Бетису. Против Магона, соединившегося с Ганноном, Сципион выслал Силана. Карфагеняне были разбиты, а Ганнон взят в плен. Вслед затем Сципион выступил против Газдрубала, но тот отошел до самого Гадеса (Кадикса), распределив большую часть своих войск по укрепленным городам нижнего Бетиса. Сципион вернулся на север и с помощью своего брата Люция завоевал Орингиду, один из важнейших городов этой местности.
В 206 году карфагеняне еще раз предприняли попытку удержаться в Испании. Они выставили войско из 70 000 пехоты, 4000 конницы и 32 слонов. Но их солдаты были большей частью набраны из разных местностей Испании и на них нельзя было вполне положиться. При Бекуле снова произошло сражение. У Сципиона было не больше 40 000 человек, и в их числе находилось довольно много испанского вспомогательного войска. Он выстроил свою армию так, что эта ненадежная часть ее не участвовала в бою и служила только для удержания одной части неприятельских войск на их позиции. Карфагеняне выстроили свои отборные отряды в центре, а на обоих флангах поместили испанских союзников. Сципион же поставил своих союзников в центр против отборного войска карфагенян, а римлян разместил на флангах, выдвинув их вперед. Таким образом, битва началась именно на флангах, и римляне получили перевес, тогда как карфагенский центр не мог подойти к неприятелю и наконец подвергся с боков нападению победоносных римских флангов.
При этом Сципион устроил дело так, что неприятеля рано на рассвете, до того как он успел принять пищу, выманили из лагеря. Сама же битва началась только после обеда. Вследствие этого карфагеняне в момент сражения были истощены голодом, жаждой, и долговременным стоянием под палящим зноем и не могли долго сопротивляться. Они кинулись бежать в свой лагерь, который был бы взят римлянами штурмом, если бы внезапный проливной дождь не положил конец сражению. Эта битва решила вопрос об обладании Испанией. Газдрубал и Магон спаслись бегством в Гадес. Их войско разбежалось. Испанские солдаты частично перешли к римлянам. Нумидийский царь Масинисса, которого Сципион склонил на свою сторону отсылкой к нему Массивы, отправился после тайной встречи с Силаном в Африку, решив в будущем испытывать свое счастье в союзе с Римом.
Сципион отправил своего брата Луция со многими знатными пленными в Рим, чтобы сообщить о завоевании Испании. Но эта победа была для него только первой ступенью к более значительным предприятиям и более громкой славе. На африканской почве, перед воротами Карфагена, хотел он закончить великую войну и увенчать свое геройское дело полным смирением старого врага. Для этого он задумал привлечь к себе царей и народы Африки и решил прежде всего, приобрести расположение Сифакса, царя нумидийских массезилов, самого могущественного государя Африки, владения которого находились как раз напротив Испании. Сифакс в это время еще находился в союзе с Карфагеном, но Сципион полагал, что он, подобно большей части варваров, поставит свою верность в зависимость от военного счастья, и послал к нему с драгоценными подарками своего друга Лелия, приглашая вступить в дружественный союз с Римом.
Сифакс, видевший победы римлян и поражения карфагенян, заявил, что готов отойти от последних, но заключить союз готов только лично с римским полководцем. Тогда Сципион вместе с Лелием переехал в Африку из Нового Карфагена на двух пятивесельных судах. Только что изгнанный из Испании Газдрубал, сын Гисгона, бросил якорь в царской гавани с пятью трехвесельными кораблями как раз в то время, когда к этой же гавани приближались суда Сципиона. Карфагенские матросы приготовились к нападению на римские корабли, но не успели поднять якоря. Римляне уже вошли в гавань, и карфагеняне не посмели нарушить мирное состояние царского порта. Газдрубал высадился на берег, а вслед за ним Сципион и Лелий. Все они отправились во дворец царя.
Сифакс чувствовал себя крайне польщенным тем, что полководцы обоих могущественнейших народов явились к нему в одно и то же время для заключения с ним дружественного союза. Он принял обоих радушно и даже попытался стать посредником для устранения их взаимной вражды. Но Сципион объявил, что к карфагенскому полководцу лично он не питает ни малейшей антипатии, но без полномочия сената не может вступить в соглашение с врагом по какому бы ни было государственному делу. Предложенное совещание не состоялось. Оба гостя приняли приглашение на обед и даже возлежали за столом на одной и той же подушке. Во время обеда Сципион обнаружил такую приятность и ловкость в разговоре, что приобрел благосклонность не только царя варваров, но и своего врага Газдрубала, так что тот громко высказался, что Сципион расположил его к себе личным знакомством еще больше, чем военными подвигами. Заключив с Сифаксом союз, Сципион возвратился в Испанию.
Время, проведенное в Испании, Сципион использовал для подчинения и усмирения тех народов, которые, как оказалось, действовали вероломно в отношении римлян или старались сохранить свою личную независимость. Во время этих походов он тяжело заболел. Это обстоятельство, а также мятеж одного корпуса из 8000 человек, недовольных недоимкой в уплате жалованья, укрепили надежду испанских бунтовщиков. Но Сципион выздоровел как раз вовремя для того, чтобы подавить восстание и разрушить замыслы испанцев прежде, чем они успели укрепиться. У карфагенян из испанских владений остался только Гадес. Там командовал Магон Барка, но, по приказанию карфагенского сената, он оставил этот пункт и отправился на Болеарские острова, а оттуда в Италию.
Таким образом, Испания после 13-летней войны из карфагенской провинции стала римской. Но римлянам до самого времени Августа приходилось там иметь дело с регулярными возмущениями. К концу 206 года Сципион передал начальство в Испании проконсулу Лентулу и возвратился в Рим на десяти кораблях с богатой добычей и славой. Но в триумфе, на который он надеялся, ему было отказано, так как законы позволяли праздновать триумфы только диктаторам, консулам и преторам, но не проконсулам или пропреторам. Поэтому Сципион вошел в город без триумфа, приказав нести для государственного казначейства 14 342 фунта серебра и огромное количество серебряной монеты. В награду за все эти заслуги народ единогласно и восторженно выбрал его консулом на следующий, 205 год. Товарищем его стал П. Лициний Красс, который, будучи верховным жрецом, не имел права покидать Италию. Если бы было решено перенести войну в Африку, это было бы возложено исключительно на Сципиона.
Сципион же твердо решил осуществить план, составленный им еще в Испании. Но среди сенаторов многие и слышать не хотели об экспедиции в Африку до тех пор, пока Ганнибал находился в Италии, и которые неодобрительно смотрели на молодого героя за его новый дух и самостоятельный способ ведения войны. Сципион дал им понять, что если сенат не возложит на него Африканскую войну, он обратится к народу. Тогда сенат был вынужден согласиться и отдал в его распоряжение провинцию Сицилию с полномочием переправиться в Африку, если он сочтет это нужным для блага государства. Однако, государство не поддержало его материальными средствами. Кроме того, для снаряжения этой экспедиции ему не было дано права произвести рекрутский набор, так что он должен был ограничиться призывом добровольцев. В Сицилии же в его распоряжение предоставили два штрафных легиона, уцелевших в сражении при Каннах и отправленных на Сицилию в наказание. Этрусские города и сицилийцы приняли на себя расходы по постройке и снаряжению флота. В короткое время было сооружено 30 новых судов и собрано 7000 добровольцев, которых призвало громкое имя полководца. С этими людьми он и отправился на Сицилию с твердой решимостью в следующем же году переправиться в Африку в качестве проконсула.
Однако, противникам в Риме едва не удалось уничтожить весь его план. Тяжелые обвинения против полководца шли из Сицилии, главным образом через квестора Сципиона, Порция Катона. Говорили, что он ведет себя среди сицилийских греков не как римлянин, а как грек. Ходит в греческом платье и сандалиях, а вместо того чтобы думать о войне, проводит время в гимнастических школах, занимается учением и допускает свое войско до изнеженности и испорченности. В Сицилию была послана комиссия с поручением провести следствие и, если жалоба окажется обоснованной, отозвать полководца в Рим. Сципион созвал всю свою армию и велел флоту держаться наготове так, как будто в тот же день должно было произойти сражение с карфагенянами. Он радушно принял всех членов комиссии, показал им все свои сухопутные и морские силы, произвел перед ними общее учение, провел их хлебным магазинам и пр. и настолько удивил их, что они сочли падение Карфагена неизбежным и просили Сципиона как можно скорее переправиться в Африку и действовать там по своему усмотрению.
В 204 году Сципион переехал в Африку на 40 военных и 400 грузовых судах. Показания о числе войск, следовавших за ним, очень различны: одни определяют это число в 12 200 человек, другие – в 35 000. Сципион высадился у Прекрасного мыса, вблизи Утики, к западу от Карфагена. Карфагеняне, получив сведения о действиях Сципиона, приготовились, как могли, к защите. Они снарядили войско из 20 000 человек пехоты, 6000 всадников и 140 слонов под начальством Газдрубала, который привлек на свою сторону Сифакса тем, что дал ему в жены свою дочь. Масинисса, царь массилов, изгнанный из своих владений Сифаксом и карфагенянами, немедленно появился со своим конным отрядом в лагере Сципиона. Пока Сципион имел перед собой только слабую карфагенскую армию, преимущество было на его стороне. Когда же появился Сифакс с 50 000 пехоты и 10 000 конницы, римский полководец вынужден был снять осаду Утики и уйти на зимнюю квартиру на мысе между Карфагеном и Утикой.
Против него расположились лагерем Газдрубал и Сифакс. В конце зимы Сципион, усыпив бдительность Сифакса и карфагенян переговорами, предпринял ночью нападение на оба неприятельских лагеря. Лелий и Масинисса незаметно приблизились к лагерю Сифакса и зажгли его. Огонь с соломенных палаток быстро распространился во все стороны, и пока нумидийцы, не подозревая о присутствии врага, тушили огонь, неприятель напал на них с оружием в руках. Карфагеняне видели пожар дружественного лагеря, и так как они тоже не подозревали, что около них неприятель, кинулись на помощь своим, не помышляя о защите своего собственного лагеря. Сципион, выступивший в это время против карфагенян, смог беспрепятственно зажечь и их лагерь. Люди, как и животные, погибли от огня или меча римлян.
После этой легкой и полной победы Сципион отправил Лелия и Масиниссу со всей конницей и легкой пехотой для преследования Сифакса в его владениях. Сам же он с тяжелой пехотой покорил близлежащие города и достиг Туниса. Во время постройки лагеря, римляне увидели, что из Карфагена вышел флот для нападения на римские корабли, стоявшие при Утике. Поспешив на помощь своим они отбили нападение. В это же время Масинисса и Лелий выгнали Сифакса из отнятой им у Масиниссы страны и вторглись в его владения. Сифакс снова собрал большое войско, но потерпел полное поражение и попал в плен. Успех Сципиона побудил карфагенян к мирным переговорам и к отозванию Ганнибала из Италии. В 202 году Ганнибал потерпел поражение при Заме, и карфагеняне были вынуждены заключить мир на условиях, выдвинутых Сципионом.
После покорения Карфагена Сципион был чествуем повсюду на своем пути через Италию. С величайшим восторгом жители городов и селений толпами выбегали ему навстречу. Селяне занимали все дороги и приветствовали молодого героя как победителя и миротворца. Триумфальное шествие его в город было самое блистательное, какое когда-либо видел Рим. Чистым серебром он внес в государственное казначейство 123 000 фунтов, каждому солдату выдал по 400 медных асов. После покорения Африки Сципион получил прозвище Африканского – первый пример, когда покоренная страна дала прозвище полководцу. Рассказывают, что народ хотел сделать его бессменным консулом и диктатором, поставить его статуи на площади, на ораторской трибуне, на Капитолии и в алтаре храма Юпитера , но он сам отклонил эти почести. В следующие годы Сципион занимал в Риме самые видные места. Он был цензором в 199 году, во второй раз консулом в 194 году и в течение нескольких лет princeps senatus.
В 190 году Сципион снова отправился на войну. В то время консулами были его брат Луций и К. Лелий. Так как Сципион Африканский обещал сопровождать своего брата, человека с очень ограниченными способностями, в качестве легата, сенат поручил ему вести войну с Антиохом, царем Сирии. Антиох, уже давно находившийся с Римом в натянутых отношениях, подал повод к войне своими нападениями на римских союзников в Малой Азии и переходом во Фракию.
Антиох начал войну весной 192 года переправой в Грецию, которой он обещал освобождение от римской тирании. Но, в надежде на переход на его сторону греков, он привел с собой очень небольшое войско — 10 000 пехоты и 500 всадников. Но из греков к нему примкнули лишь немногие, и потому в 191 году он был разбит наголову при Фермопилах консулом Ацилием Глабрионом. Из всего его войска спаслись только 500 человек, а сам он был вынужден бежать в Азию. В следующем году римляне перенесли военные действия в Малую Азию, и оба Сципиона отправились в Грецию с новыми подкреплениями, в числе которых находились в качестве добровольцев и многие старые солдаты Сципиона. Там они приняли командование войском Глабриона и прошли через Македонию и Фракию до Геллеспонта, через который беспрепятственно переправились.
Антиох видел необходимость заключить мир и обратился через посольство к Сципиону Африканскому, который был в римском лагере решающим лицом. Антиоху выпало счастье взять в плен одного из сыновей Сципиона. Присланное теперь посольство предложило безвозмездное освобождение этого пленника и сверх того привезло с собой большую сумму денег. Сципион объявил, что он с благодарностью примет освобождение сына как частного лица, но относительно государства может принять от него так же мало, как и дать ему. При этом он заявил, что может дать Антиоху только добрый совет – во что бы то ни стало заключить мир с римским народом. Условия, выдвинутые Сципионом, заключались в уплате военных издержек и уступке Риму Малой Азии до Тавра. Царь не принял условия, но освободил сына Сципиона, не потребовав никакого выкупа.
В то время как Сципион лежал больной в Эдее, при Магнезии, у реки Синила, произошла решающая битва. Так как Люций Сципион не надеялся на свои собственные способности, командование в этой битве он поручил легату Домицию. 70 000 войско Антиоха потерпело полное поражение. Царь бежал с небольшим конным отрядом и вскоре отправил посольство просить мира. Сципионы согласились на мир на тех же условиях, которые они ставили прежнему посольству. Римский сенат, от которого во всех случаях зависело утверждение мира, усложнил условия. Он потребовал уступки Малой Азии до Галиса и горы Тавра, так что у Антиоха от этого полуострова осталась только Киликия, и уплаты 15 000 эвбейских талантов. Отнятые у царя земли были отданы римским союзникам — царю Эвмену Пергамскому и родосцам. Первый получил в Европе Фракийский Херсонес, в Азии – Фригию, Лидию, Ликаонию и многие другие земли, а родосцы – Ликию и часть Карии. Многим греческим городам в Малой Азии была возвращена свобода. Этолийцы, союзники Антиоха, были вынуждены покориться и заплатить большую сумму денег. Люций Сципион получил прозвище Азиатского.
Сципион, покоритель Испании, Африки и Азии, возвышался над остальными римлянами, превосходя всех величием и редкими заслугами. В гордом сознании собственного достоинства он шел своей дорогой, не заботясь о мнении общества, и использовал досуг на беседы с образованными друзьями и знакомство с греческой литературой и искусствами. Но среди римских вельмож нашлось у него немало врагов и противников. Многие, как, например, Марк Порций Катон, видели в новом, греческом духе такого влиятельного и высокопоставленного человека опасность для староримских нравов. Другие, как Тиберий Семпроний Гракх, опасались за свободу государства, сознавая необычайное общественное положение этого человека и нескрываемое им сознание, что он, как личность, стоит выше государственных законов. Большая же часть просто завидовала великому человеку. Эти враги возбудили против Сципиона и его брата процесс, обвинив их во взяточничестве и сокрытии денег, которые Антиох уплатил им для государства.
Ход процесса, о котором уже в древности рассказывали по-разному, был, вероятно, следующий: петиллийцы, подстрекаемые Катоном, заявили в сенат обвинение против Люция Сципиона в сокрытии денег. Сенат не имел права оставить это обвинение без последствий, но сделал его безвредным поставив во главе следственной комиссии Теренция Куллеона – сенатора, чувствовавшего себя обязанным Сципиону, так как тот во время Африканской войны освободил его из карфагенского плена. Теренций, из благодарности к своему спасителю, пошел за его триумфальной колесницей со шляпой на голове, как поступали освобожденные рабы, и впоследствии в таком же виде шел перед гробом Сципиона на его похоронах. Всю свою жизнь он был искренним другом семейства Корнелиев. Таким образом, первое обвинение не имело успеха.
Тогда один трибун перенес дело в комиции по трибам, и Сципион Азиатский был приговорен к большому денежному штрафу. Так как он отказался представить поручительство в уплате на том основании, что все выданные Антиохом деньги внесены в государственное казначейство и у него не осталось ничего принадлежащего государству, то трибун велел его схватить и отвести в тюрьму. В эту минуту явился Сципион Африканский, поспешивший на помощь брату из Этрурии, и вырвал Люция из рук врагов. Началось сильное смятение, народ разделился на две партии, и тут в дело вмешался Тиберий Семпроний Гракх, враг Сципионов. Он осудил противозаконное поведение Сципиона Африканского, но в то же время освободил его брата из заточения. «Правда, – сказал он, – что я нахожусь со Сципионами в такой же вражде, как и прежде, и делаю это отнюдь не для того, чтобы приобрести их благодарность; но позволить, чтобы в ту самую тюрьму, в которую некогда Сципион Африканский приводил царей неприятеля и полководцев, теперь заключили его собственного брата, я ни в коем случае не могу».
Арест Люция Сципиона не состоялся, но его имущество было конфисковано квесторами. В этом имуществе не только не оказалось денег Антиоха, но его даже не хватило бы и для уплаты штрафа, к которому был приговорен Люций. Родственники, друзья и клиенты приговоренного собрали для него столько денег, что если бы он принял их, то сделался бы гораздо богаче, чем был до своего несчастья. Но он отказался от этого пожертвования и ограничился согласием только на самую необходимую поддержку со стороны своих родственников.
Вскоре после этого враги семейства Корнелиев выступили и против Сципиона Африканского. В сенате от него потребовали отчета об употреблении взятой во время войны добычи и собранных тогда же податей. Сципион принес свои счетные книги, но тут же на глазах сенаторов разорвал их, объявив, что для него оскорбительно давать отчет о 4 миллионах, когда он внес в кассу 400 миллионов. Сенат удовольствовался этим оправданием.
Через несколько лет после этого два трибуна возбудили то же самое дело в трибах. В назначенный день Сципион явился в народное собрание в сопровождении большой толпы своих друзей и клиентов. Он взошел на ораторскую трибуну и, когда воцарилась тишина, сказал: «В этот день, трибуны и граждане, я одержал в одном сражении в Африке большую победу над Ганнибалом и карфагенянами; поэтому сегодня не следует заниматься никакими спорами и раздорами, я же немедленно отправлюсь отсюда в Капитолий помолиться всемогущему Юпитеру, Юноне, Минерве и остальным богам, под защитой которых находятся Капитолий и крепость, и возблагодарить их за то, что они именно в этот день, как и во многие другие, дали мне силу и умение вести государственные дела с должным искусством. Вы, квириты, тоже подите со мной и просите богов, чтобы они всегда ставили во главе вас людей, подобных мне».
С этими словами он сошел с ораторской трибуны и отправился в Капитолий. Все собрание последовало за ним, и скоро тут остались только трибуны и их рабы и герольды, которые продолжали громогласно звать к ответу обвиняемых. Сципион обошел с сопровождавшей его толпой не только Капитолий, но и все остальные храмы и в тот же день отпраздновал триумф чуть ли не более блистательный, чем тот, которым удостоило его отечество после победы над карфагенянами и Сифаксом. После этого трибуны неоднократно требовали Сципиона к суду, но гордость не позволяла ему явиться перед народом в качестве обвиняемого и унижать себя смиренной защитой. Негодуя на неблагодарность своих сограждан, он добровольно отправился в изгнание, в свое поместье Литернум вблизи Кум, где и прожил еще год в уединении, занимаясь земледелием. Он умер в возрасте старше 50 лет.
Рассказывают, что, умирая, он потребовал, чтобы его похоронили не в Риме, а в Литернуме. Но и в Риме перед Капенскими воротами стояла гробница Сципионов с тремя статуями, из которых две изображали Публия и Люция Сципиона, а третья – писателя Энния, пользовавшегося особенным расположением и покровительством высокообразованного семейства Сципионов.
Год смерти Сципиона Африканского точно неизвестен. Вероятно, он умер в 183 году, когда скончался и его великий противник Ганнибал и грек Филопомен.
Женой Сципиона была Эмилия, дочь погибшего при Каннах Эмилия Павла. От нее он имел двух сыновей и двух дочерей. Один сын, Публий, образованный, но физически слабый человек, усыновил Публия Корнелия Сципиона Эмилиана Африканского Младшего. Другой, Люций или Гней, тот, что находился в плену у Антиоха, показывается историками испорченным человеком, изгнанным из сената цензорами в 174 году. Из дочерей Сципиона одна была замужем за Корнелием Сципионом Назикой, а другая — за вышеупомянутым Тиберием Семпронием Гракхом. Рассказывают, что Сципион обручил младшую дочь со своим бывшим врагом в тот самый день, когда тот освободил Люция Сципиона из тюрьмы. В этот день сенаторы ужинали в Капитолии и, встав из-за стола, просили Сципиона тут же обручить его дочь с Гракхом. Так оно и случилось. Эта Корнелия и есть знаменитая мать Гракхов.
Автор публикации
