Третьим человеком первых лет Республики, которого в течение года оплакивали матроны, а народ похоронил за общественный счет, был Менений Агриппа. Его вместе с Публием Постумием избрали консулом в 503 году до н.э. По рассказу Дионисия Галикарнасского, в этом году сабиняне вторглись в римские владения и одержали победу над беспечным Постумием, но Агриппа пришел ему на помощь и выгнал сабинян из государства. После этого оба консула двинулись в сабинскую землю и разбили неприятеля наголову. За это Агриппа удостоился триумфа, а Постумий – овации, т.е. малого триумфа, при котором полководец вступал в город не на колеснице, а верхом или пешком. Но важнее военных подвигов Агриппы была заслуга, оказанная им отечеству в качестве посредника между патрициями и удалившимися на Священную гору плебеями. Этим он спас молодое государство от гибели.
В первое время после изгнания царей римское государство находилось не в лучшем положении. Революция поколебала его могущество. Латиняне, бывшие при Тарквинии Гордом в подчинении у римлян, сделались независимыми. Внешние войны одолевали римлян со всех сторон и истощали их силы, а к этому добавился еще и раздор между патрициями и плебеями, грозивший разрушить государство. После падения монархии патриции захватили в свои руки всю власть, но, пока новая форма правления не установилась окончательно, делали плебеям многие облегчения и уступки. Когда же первые опасности прошли, наступило правление с обыкновенным гнетом и жестокостью аристократического господства.
Власть оказалась в руках исключительно знатного сословия. Оно господствовало в сенате и занимало высшие государственные должности. Против этих чиновников народ не имел никакой защиты, тем более что и все судопроизводство находилось в руках патрициев. У плебеев не было никакого средства для расширения своих прав законным путем и для улучшения своего положения. К этому неравенству сословий присоединилось еще и крайне бедственное материальное положение плебеев. Большую часть этого сословия составляли земледельцы. Но из-за бесконечных войн, которые приходилось вести республике, их земельная собственность подвергалась частым опустошениям от неприятельских вторжений, а их самих принуждали нести военную службу, вследствие чего они запускали свое хозяйство. Война требовала налогов, которые при этих обстоятельствах вдвойне истощали народ. К тому же плебеи были отстранены от пользования свободной от налогов общественной землей, которую патриции захватили в свои руки. По этим причинам плебеи беднели и влезали в долги, вскоре дошедшие до пределов из-за чрезмерно высоких процентов. А законы о должниках были у римлян крайне строги.
Должник, получая от кредитора в присутствии свидетелей просимую сумму, письменно гарантировал своей личностью исправную уплату долга. В случае неисполнения обязательства кредитор брал его в кабалу до погашения долга. Не только он сам, но и все его состояние, жена и дети поступали в залог заимодавцу, и так как, вследствие высоких процентов, сумма долга быстро росла, все это часто переходило в руки кредитора. Когда истекали предоставлявшиеся законом отсрочки, должника можно было вместе с его женой и детьми продавать как раба или он всю свою жизнь томился в кабале, в которой с ним обращались крайне жестоко. Он должен был работать в смирительных домах на своего кредитора, подвергаясь тяжелым телесным наказаниям, ходить в цепях с деревянными колодками на ногах. Римляне были люди жесткие и безжалостные, и корыстолюбие, которым Рим отличался всегда, было и в то время общим пороком. Но именно такой чрезмерной строгостью патриции довели народ до отчаяния и вызвали взрыв, имевший своим последствием постепенное освобождение плебеев в политическом отношении.
Когда в 495 г. Риму стала грозить война с вольсками, озлобление, которое задолжавшие плебеи давно питали к своим притеснителям, вылилось в восстание. Народ начал громко говорить, что его заставляют рисковать жизнью за республику на поле сражения, а дома он находится в плену у своих же сограждан и доводится ими до полного разорения. По словам плебеев, среди врагов им безопаснее, чем среди своих сограждан. И вот выбежал на площадь старик в изодранном грязном платье, бледный и истощенный, с всклокоченными волосами и бородой. Многие, несмотря на обезображенный вид, узнали в нем человека, бывшего долгое время старшим офицером и отличившегося на войне многими подвигами. Он показал раны на своей груди и рассказал, что пока он находился в числе сражавшихся против сабинян, его жатву уничтожили, дом сожгли, а скот увели. Когда же после этого с него потребовали уплаты налога, он влез в долги, проценты росли все больше и больше, и он сперва продал свою наследственную землю, а потом и все остальное состояние. Теперь он крепостной своего кредитора и держится им не в обычном рабстве, а в смирительном доме и подвергается всевозможным пыткам. При этом он показал народу свою спину со свежими следами побоев. Это зрелище и этот рассказ вызвали всеобщее негодование. Арестованные должники ринулись со всех сторон на улицу и громко требовали помощи. Консулы Публий Сервилий и Аппий Клавдий, явившиеся на место возмущения, старались усмирить взволнованную толпу, но народ осадил ратушу и требовал созыва сената.
Пока сенат обсуждал, какие принять меры, консул Аппий Клавдий советовал прибегнуть к строгости, а Сервилий предлагал более мягкие меры – пришло известие, что вольски приближаются к городу. Сенаторы были в растерянности, народ ликовал и отказывася нести военную службу. Тогда Сервилий по поручению сената стал успокаивать народ. Он объявил посредством эдикта, что римского гражданина, желающего вступить в войско, никто не имеет права держать в цепях или в тюрьме, точно так же, как не может, пока этот гражданин находится в лагере, владеть его имуществом или продавать это последнее, а равно предъявлять притязания на его детей или внуков. После этого все записались в военную службу. Вольски были разбиты, их столица Суэсса-Помеция взята. Сабины и аврунки, в то же самое время восставшие против Рима, были быстро и победоносно отброшены.
Самой большой храбростью отличились попавшие в рабство за долги, но когда опасность миновала, консул Аппий снова начал возвращать их в кабалу. Сервилий не мог воспрепятствовать этому, потому что сенат одобрял действия Аппия. Тогда народ сам взял на себя защиту — он повсюду сопротивлялся возвращению должников кредиторам, и, когда был объявлен новый набор для предстоявшей войны с сабинами, ни один человек не записался в военную службу.
Наступил 494 год. Плебеи устраивали ночные сходки и совещались о принятии мер. Поступать на военную службу они отказывались, сопровождая этот отказ фактическим сопротивлением властям. Тогда сенат, по совету Аппия Клавдия, решил назначить диктатора, облекавшегося полной царской властью и действующего без ограничения законом об апелляции. В диктаторы выбрали Марка Валерия, человека кроткого и любимого народом. Он издал такое же постановление, какое недавно было сделано Сервилием. Народ поверил ему, стал под знамена и в короткое время победил сабинян, эквов и вольсков. Но когда по окончании войны Валерий потребовал у сената обещанного освобождения долговых рабов, снова последовал отказ. Валерий отказался от своей должности, граждане одобрили этот поступок, и когда бывший диктатор шел из курии домой, они сопровождали его с выражениями своей благодарности.
Так как война окончилась, следовало распустить войско. Но сенат решил под предлогом новой войны держать войско в сборе, чтобы препятствовать возобновлению тайных сходок и разговоров. И именно это распоряжение и ускорило восстание. Войско переправилось через реку Анио и расположилось лагерем на Священной горе, в трех тысячах шагах от Рима. Это отчаянное решение вызвало в Риме всеобщий испуг. Оставшиеся плебеи боялись насилия со стороны патрициев, а патриции – от оставшихся в городе плебеев и нападения на город вышедших из него. К этому присоединялось и опасение того, что внешние враги воспользуются междоусобием и двинутся на Рим. Оставшиеся же в городе не имели достаточно сил для сопротивления. Государство очутилось на краю гибели, нужно было предупредить полный разрыв и во что бы то ни стало восстановить мир и согласие.
В этом критическом положении Менений Агриппа и явился спасителем государства. Его знали как умного и благонамеренного человека, обладавшего также даром слова. Он пользовался доверием обоих сословий и был любим народом, поскольку принадлежа к классу патрициев, происходил из плебейского семейства. Наиболее разумные из патрициев избрали его посредником, и он отправился в лагерь переселенцев. Там он обратился к плебеям с дружеским приветствием и рассказал им притчу.
В то время когда в человеческом теле не все еще находилось в полном согласии, как теперь, а каждый член имел свою собственную волю и говорил своим собственным языком, многие члены стали негодовать на то, что им приходилось работать и служить только для желудка, между тем как он, спокойно находясь в середине тела, не нес никакого труда и только насыщался доставлявшимися ему наслаждениями. Поэтому они условились, чтобы вперед руки не подносили ко рту никакого кушанья, рот не принимал никакой предлагавшейся ему пищи, а зубы не раскусывали ее. Но вследствие этого условия, благодаря которому они думали усмирить желудок посредством голода, они сами и все тело очутились в крайнем изнеможении. Тут-то они поняли, что желудок не ведет праздную жизнь и что если его питают, то и он сам питает в такой же степени, распределяя по всем жилам кровь, производимую пищеварением, и разливая ее по всем членам тела.
Эта басня, наглядно показавшая плебеям, как необходимо существование различных сословий, произвела в настроении народа такой переворот, что он вступил в переговоры о примирении. Менений добился заключения формального договора, который был торжественно подтвержден присягой обеих сторон. Наказанием за нарушение этого договора полагалась опала и отдача имущества нарушителя подземным богам. Относительно долговых дел плебеям были сделаны некоторые уступки. Менений обещал от имени сената, что несостоятельным долги будут прощены, а закрепощенным и отданным во власть кредиторов по судебному решению будет возвращена свобода. Однако, более важное значение имело постановление, по которому плебеи получали своих собственных начальников, трибунов, для защиты от злоупотреблений со стороны чиновников-патрициев. Особа этих трибунов была неприкосновенна, и избираться они должны были только из плебеев. После этого плебеи вернулись со Священной горы в город, и в память о примирении граждан были установлены так называемые плебейские игры.
С тех пор как плебеи получили своих неприкосновенных трибунов, у них появился законный орган для дальнейшей борьбы за получение более широких прав. Трибуны, опираясь на свою неприкосновенность, постепенно поднялись на уровень высшей власти в государстве. Изначально им была предоставлена только защита отдельных граждан, но они расширили это право, сделав его общим правом вмешательства, на основании которого они могли останавливать и уничтожать служебные действия чиновников, совещания и постановления сената, исполнение судебных приговоров. Точно так же они присвоили себе уже в первое время право ареста даже в отношении самых высших сановников, а так же и право совещаться с народом в трибутских комициях.
Менений Агриппа умер на следующий год после своего подвига. «Это был человек, который в продолжение всей своей жизни был одинаково любим патрициями и остальными гражданами, но после выселения этих последних сделался для них еще милее и дороже. И он, посредник и руководитель соглашения граждан, посланник от сената к народу, виновник возвращения римских граждан в город, не оставил после себя денег даже на свое погребение. Граждане похоронили его на свой счет, внеся каждый по одному ассу» (Ливий).
Предание говорит, что община плебеев приняла это решение по предложению и ходатайству трибунов Квинтилия и Генуция, но пристыженный этим сенат принял издержки похорон на счет государственного казначейства, после чего плебеи подарили собранную ими сумму наследникам Агриппы.
Автор публикации
