Решения пизанского собора не повлияли ни на Бенедикта, ни на Григория. Первый собрал синод в Перпиниане, а второй — в Чивидале. Оба протестовали против собора и избрания Пьетро Филарго и буллами призывали к повиновению лишь себе одному. Оба были еще признаваемы, первый в Арагоне и Шотландии, второй — в Неаполе, Венгрии, Баварии и у короля Римского. Теперь у христианства было три папы, и ближайшей задачей Александра V стало уничтожение Григория, как наиболее близкого и опасного.

Александр предал отлучению Григория и Владислава. Последнего он низвел с трона и выставил против него жадного претендента, Людовика Анжуйского, тут же поспешившего в Пизу для предъявления своих прав на Неаполь. Между Людовиком, Флоренцией, Сиеной и кардиналом-легатом была заключена лига против Владислава, вынужденного теперь вернуться из Тосканы, где он оставил с войском Павла Орсини.

В сентябре союзное войско двинулось на Рим. К нему присоединился Павел Орсини, после чего вся страна преклонилась перед Александром V. Перед городом армия показалась 1 октября 1409 года. Неаполитанцы изгнали из Рима многих граждан, и теперь оставшиеся, под страхом их оружия, решили обороняться. Тем не менее уже 1-го же октября нападавшим удалось проникнуть в портик базилики Святого Петра, а на следующий день державшийся до сих пор нейтрально замок Святого Ангела открыл по неаполитанцам огонь.

Несмотря на первые успехи, союзники не смогли проникнуть в город. Неоднократные штурмы не увенчались успехом, встретив неожиданное сопротивление Рима, и крупной ошибкой Владислава в столь благоприятных обстоятельствах стало то, что он не двинулся на освобождение города сам. 23 декабря обороняющиеся потерпели, наконец, поражение у ворот Порта Септимиана в Трастевере, и это решило судьбу города, поскольку партия Александра в нем ждала только удобного случая для восстания.

В канун нового года в кварталах Парионе и Регола подученные дети подняли клич: «Да здравствует церковь и народ!» Забили набат колокола Сан Лоренцо ин Дамасо, и заговорщики двинулись на Кампи ди Фиоре. Весь Рим загудел кличем: «Церковь! Церковь!» Тотчас же в Трастевере вторгся Павел Орсини. 1 января 1410 года он переправился в город через мост Иудеев, достиг Кампи ди Фиоре и при скоплении народа объявил неаполитанское правление отмененным (отдельные укрепленные сооружения продержались до мая).

Александр покинул Пизу и переехал в Пистою, чтобы уже оттуда отправиться в Рим. Но хитрый болонский кардинал, которому папа был обязан своей тиарой, убедил понтифика сделать своей резиденцией Болонью. 12 февраля римское посольство поднесло Александру хоругвь и ключи от города с настоятельной просьбой вступить в Рим повелителем. К этой просьбе присоединились и флорентийцы. Александр V принял из рук послов владычество над городом и 1 марта подтвердил дипломом римские вольности.

Этот документ дает нам представление о составе тогдашнего городского управления Рима: иностранный сенатор, назначаемый на 6 месяцев; иностранный капитан и апелляционный судья с 2 нотариусами; 3 консерватора; камерарий; 13 капитанов кварталов; городской совет из 32 человек; 60 констаблей; протонотариус; 4 маршала; 2 канцлера; 2 синдика римского народа; 2 сенатских писца; 2 сборщика налогов; таможенный соляной пристав; 2 синдика над всеми официалами и 2 смотрителя зданий.

Александр V все же имел намерение переехать в Рим, но 3 мая 1410 года скончался в Болоньи, причем молва приписывала эту смерть кардиналу Балтазару Коссе, самому домогавшемуся тиары. Его поддержал только что снарядившийся в поход против Владислава Людовик Анжуйский, и 17 мая этот страшный человек (занимавшийся в юности морским пиратством) был избран коллегией из 18 кардиналов. 25 мая он принял сан под именем Иоанна XXIII.

18 мая умер Рупрехт, номинальный римский король. Иоанн XXIII немедленно направил в Германию своих представителей для содействия избранию на освободившийся трон Сигизмунда, венгерского короля. Избрание состоялось 20 сентября во Франкфурте, после чего новый римский король сразу признал Иоанна законным папой. Рим покорился беспрекословно и принял назначенного сенатора.

Павел Орсини продолжал войну со сторонниками Владислава, а 20 сентября в Рим прибыл и Людовик Анжуйский. Вместе они 31 декабря вернулись в Болонью и настойчиво убеждали Иоанна отправиться в Рим и оттуда организовать поддержку экспедиции против неаполитанцев. Римляне также приглашали папу вернуться.

1 апреля 1411 года процессия, сопровождаемая армией, тронулась, наконец, из Болоньи и через 10 дней достигла ворот Рима. На следующий день Иоанн XXIII среди ликующих римлян совершил торжественный въезд в город, а в конце апреля Людовик Анжуйский во главе 12 000 всадников и многочисленной пехоты отбыл на завоевание Неаполя. Начавшийся победами поход закончился плачевно. 12 июня претендент вернулся в Рим, а 3 августа сел на корабль и без короны вернулся в Прованс.

Неудача экспедиции стала роковой для Иоанна, поскольку могущество Владислава осталось несокрушимым. От лиги с папой отпали Флоренция и Болонья. Григорий XII находился в сильной Гаэте. Народ был ожесточен непомерными налогами. Наемники враждовали между собой и в любой момент могли изменить. Папа окопался в Ватикане, и именно тогда был построен крытый ход, соединивший Ватиканский дворец с замком Святого Ангела.

Наконец Иоанн решил изменить свою политику и предложил Владиславу переговоры. Он изъявил готовность предать Людовика Анжуйского в обмен на предательство Владиславом Григория XII. После этого Владислав был бы признан законным королем Неаполя, поставлен знаменосцем Церкви и получил бы в виде залога Витербо, Перуджию и Беневент. Такое предложение в купе с угрозами короля римского Сигизмунда и увещеваниями короля французского подтолкнуло Владислава к компромиссу.

Мирный договор был заключен в июне 1412 года и 19 октября провозглашен в Риме. Ради соблюдения внешних приличий король созвал в Неаполе синод из епископов и магистров, который постановил, что Григорий XII называется папой незаконно и является еретиком. Позорное предательство Владислава явилось, впрочем, шагом к ликвидации схизмы, поскольку Григорий лишился своей последней политической опоры и вынужден был бежать.

Дальнейшие события показали, что отречение Владислава от Григория было вызвано не столько обещаниями Иоанна, сколько желанием оплатить ему за экспедицию Людовика Анжуйского. Помыслы неаполитанца были направлены на создание королевства Италии путем соединения церковной области с Неаполем. К тому же изгнанные римляне подстрекали его завладеть городом. Поводом к действию послужило оглашение Иоанном XXIII намерения созвать церковный собор вне Рима. Владислав объявил о своей обязанности оберегать от волнений Рим и Кампанью на время удаления папы.

В конце мая неаполитанский флот пошел к устью Тибра, а сам Владислав двинулся на Рим. При приближении его к воротам папа для успокоения народа отменил винный налог и вернул некоторые вольности. 5 июня он вручил управление городом консерваторам и капитанам кварталов и в напыщенных речах убеждал их не страшиться короля, ибо и сам готов был идти с ними на смерть. С равной же напыщенностью парламент поклялся на Капитолии скорее умереть, чем покориться Неаполю.

Утром 8 июня раздались крики, что враг уже в городе. Дело в том, что ночью Владислав приказал проломить стену у Санта Кроче, и через это отверстие проник его авангард. Никем не атакованный этот отряд продвинулся вглубь города, немедленно ему сдавшегося. Никогда еще завоевание Рима не совершалось быстрее. Иоанн XXIII вместе со своим двором немедленно сел на коней и бежал. Владислав же въехал в ворота Святого Иоанна и поселился в Латеране.

Ограбленный собственными наемниками, папа с трудом ускользнул от преследователей и ночью добрался до Витербо. А в Риме в это время бесчинствовали войска Владислава. Поджигались дома, истреблялись архивы, разграблялись церкви. В базилике Святого Петра устроили конюшню. Король конфисковал имущество флорентийских купцов, а многих римлян отправил в плен в Неаполь. Он назначил новое правительство и приказал отчеканить римскую монету со своим именем.

Городская область покорилась королю. 24 июня капитулировала Остия. В короткое время неаполитанцы заняли и Патримонию. Последним, 23 октября, сдался державший сторону папы замок Святого Ангела. Римляне ходили по улицам с факелами и восклицали: «Да здравствует король Владислав!» Иоанн, преследуемый неаполитанцами, спешил тем временем во Флоренцию. Там он пробыл до начала зимы, а войска Владислава за это время заняли всю страну вплоть до Сиены.

Из Флоренции Иоанн XXIII рассылал письма ко всему христианству, рассказывая о творимых в Риме беззакониях и призывая королей на помощь. Отдельные просьбы направлялись к королю римскому Сигизмунду. С ним была назначена встреча в Лоди. Так после долгого перерыва встречались лицом к лицу папская и имперская власть. В эпоху, когда сама империя утратила все свои права, Сигизмунд увидел себя, в силу этих призрачных прав, восстановителем церкви и потребовал от папы созыва собора.

Местом будущего собора Сигизмунд избрал немецкий Констанц, и после некоторого колебания папа покорился воле короля и 25 ноября 1413 года направился в Лоди. Почетный, но сдержанный прием, оказанный Иоанну Сигизмундом предсказал папе его будущее. Попытки перенести собор в какой-либо итальянский город провалились, и 10 декабря понтифик был вынужден оповестить христианский мир об открытии великого собора 1 ноября следующего года в Констанце.

Приглашены были и Бенедикт XIII и Григорий XII, с чем Сигизмунд обратился к королям арагонскому и французскому. Так после долгого времени впервые прозвучал голос короля римского как главы христианства и законного покровителя церкви. После рождественских праздников Сигизмунд и Иоанн отправились в Кремону, откуда разъехались. В феврале 1414 года папа прибыл в Болонью и начал искать способ избежать ожидавшей его в Констанце гибели.

Встреча в Лоди и ее результат вывели Владислава из спокойствия. 14 марта он вступил с войском в Рим, где пробыл до 25 апреля, а после двинулся к Перуджии, рассчитывая дойти до Болоньи и захватить папу. Однако флорентийцы перекрыли королю дорогу и склонили к соглашению, по которому он отказывался от вторжения на болонскую территорию. По дороге назад, в Рим, Владислав сильно заболел и в город прибыл уже на носилках. Из Рима галера доставила его в Неаполь, где он и скончался 6 августа в страшных мучениях. Корону Неаполя унаследовала сестра Владислава, Иоанна.

При вести о гибели короля в Риме воцарилась великая радость. Национальная партия снова ухватилась за идею о политической самостоятельности, а голодные и оборванные римляне еще раз возгласили: «Народ! Народ!» и «Свобода!» Неаполитанское правительство было немедленно свергнуто, а все городские ворота переданы народу. На стороне новой королевы оставался только замок Святого Ангела.

Иоанн XXIII посчитал смерть Владислава счастливым событием и попытался вернуться в Рим, чтобы избегнуть собора, но единодушная оппозиция кардиналов заставила его двинуться в Констанц. Не будем останавливаться на событиях, произошедших на самом соборе. Скажем лишь, что он состоялся, и все три папы, Иоанн XXIII, Григорий XII и Бенедикт XIII были низложены, что означало конец схизмы.

Конклав для избрания нового папы собрался 8 ноября 1417 года. Все приготовились к долгим и бурным спорам, но 53 кардинала удивили мир тем, что пришли к согласию уже на третий день. Их выбор пал на римлянина Оддо Колонна, о чем и было объявлено 11 ноября. Коронация Оддо под именем Мартина V состоялась 21 ноября в Констанцском соборе в присутствии короля Сигизмунда и тысяч представителей Европы.

Между тем Рим продолжал пребывать в заброшенности. Иоанна Неаполитанская вступила в брак с Иаковом Бурбоном, графом из королевского дома Франции, который тут же отстранил супругу от правления и командировал Павла Орсини в Рим для восстановления неаполитанского влияния. Рим оказался не готов к сопротивлению и заключил соглашение, по которому была снята осада замка Святого Ангела, все еще поддерживавшего неаполитанцев. В результате, в городе образовалось две сосуществовавших одновременно власти. Ситуация оставалась в неопределенном состоянии, пока под стенами не появился новый претендент — Браччио, граф Монтоне и, «по совместительству», предводитель банды, состоявшей ранее на службе у Иоанна XXIII.

Браччио подошел к городу 9 июня 1417 года. Выехавшему ему навстречу и поинтересовавшемуся о причинах его прибытия кардиналу-легату Изолани предводитель банды ответил, что причины у него общие с папами — страсть властвовать. К обороне Рим, за исключением замка Святого Ангела, был по-прежнему не готов, и уже 16 июня Для Браччио открылись ворота Порта Аппиа. В руках римлян вместо мечей были пальмовые ветви, а их уста издавали позорный клич: «Да здравствует Браччио!»

Могущественнейшие короли осаждали и штурмовали Рим и были отражаемы от стены Аврелиана. Из множества императоров, являвшихся с великими армиями, лишь немногие дерзали вступить на улицы самого города, довольствуясь церемониями в Ватикане. Мужественные граждане с мечами в руках оберегали от них затворенные городские ворота. И вот теперь того, чего не удалось достичь Барбароссе, за несколько дней добился предводитель банды авантюристов. Рим, бывший неприступным целые века, в течение десяти последних лет был трижды покорен практически без труда.

Весть об успехе Браччио взволновала Неаполь. Из осажденного замка кардинал Изолани слал гонцов с мольбами о помощи. В это время Иоанна снова перехватила в свои руки власть, освободила брошенного своим мужем в тюрьму другого наемника, Сфорцу, и поручила ему экспедицию на Рим. По дороге к нему присоединился Орсини. Это обстоятельство, а также голод и чума, заставили Браччио отступить. Провластвовав в Риме 70 дней, он покинул город, уступив свое место другому предводителю банд. Таково было состояние Рима к моменту избрания Оддо Колона в папы.

Мартину V пришлось признать свершившиеся факты и заключить союз с Ианной, которой он поручил охрану Рима на время своего отсутствия. Между тем он страстно желал вернуться в Италию и покончить с царившими там неурядицами. Не меньшее желание испытывал он и положить конец собору, чтобы избежать реформы церкви, умалившей бы папский авторитет. Последнее заседание состоялось 22 апреля 1418 года, и 16 мая Мартин покинул, наконец, Констанц.

В феврале 1419 года папа остановился во Флоренции, которую избрал своей временной резиденцией. Отсюда он отправил своего брата Иордана в Неаполь, поскольку хорошо понимал, что мог восстановить церковную область лишь с помощью Иоанны. Королева, в свою очередь, сознавала, что может удержаться на троне только благодаря поддержке папы, поскольку свои претензии на Неаполь снова заявил Людовик Анжуйский.

Теперь Мартин V мог отправиться в Рим. 9 сентября 1420 года он покинул Флоренцию в сопровождении войска и множества синьоров. Приближение папы взволновало город. Его неистовое требование римлянина фактически породило раскол; теперь же схизма закончилась, а папой к ним возвращался римлянин из первейшего рода, и длинная череда страданий казалась миновавшей. Теперь Святой престол действительно возвращался в Рим навсегда.

28 сентября Мартин достиг города. Он переночевал в Санта Мария дель Пополо, а в воскресенье 29 сентября был с триумфом проведен в Ватикан. Римские аристократы держали над ним пурпурный балдахин, а впереди процессии танцевали жонглеры. Вечером по городу прошли капитаны кварталов с многочисленным народом с факелами в руках и с кличем «Да здравствует папа Мартин!»

Рим пребывал в мире, но был повержен чумой, голодом и прошедшими войнами в такую чудовищную нищету, что едва ли походил на город. Дома и церкви находились в упадке, а улицы заросли мусором и мхом. Люди больше походили на сброд, чем на когда-то благородных граждан Рима. Хватало и воров, и разбойников. Рим достиг низшей точки своего упадка, и с въездом Мартина V закончилась долгая эпоха средневекового города. Начиналась новая жизнь, в которой он восстал из обломков и получил тот вид, который дали ему папы, ставшие настоящими властителями.

Назад: Средневековье. 15 век. 1400-1409. Схизма.

15 век начинался в Риме празднованием Юбилейного года, омраченным продолжавшейся схизмой. Поднимаясь на лоджию для благословения верующих, Бонифаций IX вызывал на себя проклятия испанца Бенедикта XIII. Тем не менее, в Рим стекались многочисленные толпы пилигримов, в том числе и из Франции, принявшей сторону антипапы. Город наполнили компании бичующихся, призывавшие к покаянию погрязшее во вражде человечество. Ложные пророки возвещали скорую гибель мира, обманывая людские массы «чудесами». Закончилось все это чумой.

В это же время изгнанные из Рима фамилии составляли план низвержения господства папы и реставрации старого аристократического строя. 15 января 1400 года в город ночью через ворота Порта дель Пополо ворвался Николай Колонна с войском. С кличем «Народ! Народ! Смерть тирану Бонифацию!» он устремился к Капитолию и попытался приступом взять сенатский дворец и монастырь. Бонифаций бежал в замок Святого Ангела, но сенатор Захария Тревизано защитил Капитолий, а народ не поддержал своих бывших притеснителей. Колонна, понеся большие потери, бежал в Палестрину, а 14 мая вся его семья была объявлена вне закона.

Все имения Колонн были повергнуты интердикту, а на сам род объявлен крестовый поход. По началом Тебальда Анибальди соединились римская милиция, 2000 папских всадников и вспомогательные войска Владислава Неаполитанского. Было взято несколько замков и опустошено несколько имений. Лишь Палестрина продержалась до зимы, когда Колонны выразили свою покорность и заключили мир с папой на поразительно выгодных для себя условиях. Акт был подписан 17 января 1401 года. В этом же году покорилось Витербо, и Бонифаций IX, наконец, почувствовал себя реальным правителем Рима.

Нерешенной оставалась проблема схизмы. Христианский мир все громче требовал собора, а короли и епископы настаивали на добровольном отречении обоих пап. Если ранее церковные неурядицы улаживал император, светский глава христианства, то нынешний римский король, Венцеслав Богемский, оказался неспособным на подобное действие и низложен. Его преемник, пфальцграф Рупрехт, в октябре 1401 года выступил в Италию, но был разбит у озера Гарда и вернулся в Германию.

19 октября в Риме был заключен союз между папой и Флоренцией. Союзное войско подошло к Болонье и 25 августа 1403 года здесь был подписан мирный договор с Миланом. Вскоре сдалась и Перуджия. Так счастье благоприятствовало Бонифацию во всех его светских делах. В октябре 1404 года папа скончался в Ватикане, будучи государем всей церковной области. Но, едва Бонифаций ушел из жизни, Рим тут же наполнился смутами.

Вышли на свет старые партии, гвельфы и гибеллины, Колонна и Орсини. Город покрылся баррикадами. На улицах шли бои. На поддержку народного дела Колонна призывали Владислава Неаполитанского. Страх перед его приближением заставил кардиналов поторопиться с выбором нового папы, и уже 17 октября на Святой престол взошел третий неаполитанец, Козимо деи Мильиорати, принявший имя Иннокентия VII.

Новый папа оказался в трудных обстоятельствах. Фактически он не владел ничем, кроме Ватикана и замка Святого Ангела, и сенатор еще удерживал от имени церкви осажденный Капитолий. Остальной город был закрыт для Иннокентия, и народ отказывал ему в поклонении, если папа не откажется от своего dominium.

19 октября в Рим через ворота Святого Иоанна вступил встреченный ликующим народом Владислав. Под пурпурным балдахином его отвели в Латеран, откуда 21 октября он в процессии проследовал в Ватикан для предложения своих услуг папе.

Способный король воспользовался выгодами своего положения, став реставратором своей династии и вернув себе влияние, которым пользовались первые Анжу. Обстоятельства сделали его одновременно защитником и Рима и церкви, а мудрость позволила остаться необходимым для обеих партий. После ряда переговоров между народом и папой Владислав составил договор, который должен был стать основой для их дальнейших отношений. Соглашение было заключено 27 октября в Ватикане и позднее утверждено народным парламентом.

Теперь сенатор должен был избираться папой. Взамен же народ мог каждые два месяца ставить семерых губернаторов, приносящих папе присягу верности. В дополнение к этим семерым папа или Владислав ставили еще трех управленцев. Этим десятерым поручалась финансовая администрация Рима. Папская курия и жители Леонины изымались из юрисдикции городского форума. Папа и кардиналы освобождались от налогообложения. Охрана всех мостов и ворот, за исключением Понте Молле и Леонины, передавалась римлянам. Запрещалось принимать посланцев от антипапы. Народу не дозволялось самовластно принимать никаких новых законов. Капитолию возвращалась функция общинного дворца и публичного здания суда.

Получив от Иннокентия награду в виде должности управляющего Кампаньи и Маритимы (фактически — ключа от Рима), 5 ноября Владислав с войском отбыл в Неаполь. 11 ноября состоялась коронация Иннокентия VII у базилики Святого Петра, после которой он занял Латеран.

Конечно римляне не успокоились. Добытая свобода снова разожгла их страсти и подвигла не придерживаться заключенного договора. Семерка присвоила себе титул «губернаторов свободы римской республики» и стала править самовластно. Папа оказался заперт в квартале Леонины, охраняемом наемниками, и постоянно осаждался требованиями.

Поводом для конфликта послужил принадлежавший папе мост Понте Молле, на котором стоял папский гарнизон, преграждавший римлянам доступ в Ватикан. Римляне потребовали выдачи моста и ночью 2 августа 1405 года напали на его гарнизон. Нападение было отбито, и тогда народ двинулся на Капитолий, где в очередной раз загудел набатный колокол. Последовавшие переговоры привели к согласию Иннокентия на разрушение моста в его середине, чтобы сделать его непригодным к использованию.

6 августа 14 влиятельных депутатов от народа отправились в Ватикан. Эти граждане вели себя надменно и порицали папу за бездействие в отношении схизмы. Переговоры ни к чему не привели, но на обратном пути депутаты оказались захвачены папским племянником, ожесточенным подобным отношением к своему дяде. Пленники были доставлены в госпиталь Сан Спирито, убиты и вышвырнуты из окна на улицу. В их числе оказались и два губернатора республики.

После этого поднялся весь Рим. Все члены курии, оказавшиеся в городе, были брошены в тюрьмы, а дворцы кардиналов подожжены. Лишь замок Святого Ангела и гарнизон Борго могли спасти папу, в общем-то непричастного к происшествию, от моментальной гибели. Было принято решение бежать, и в ночь на 7 августа обоз, окруженный всадниками, вырвался из города. Потеряв по дороге около 30 человек, беглецы укрылись в Витербо. Борго и Ватикан подверглись разграблению. Множество исторических документов, хранившихся в папском архиве, исчезло безвозвратно.

Колонны призвали в город неаполитанского короля, но граждане желали свободы, а не Владислава. Путь в город преградили баррикады, губернаторов, благоволивших к неаполитанцам, прогнали с Капитолия, а заключенных епископов отпустили на волю. Настроение повернулось в сторону Иннокентия. Делегаты от народа прибыли в Витербо и потребовали от папы помощи против Владислава и поддержавших его баронов. Павел Орсини, отправленный с папским войском, выбил из Борго Иоанна Колонну и вступил в Ватикан.

В январе 1406 года парламент пришел к единогласному решению предоставить Иннокентию VII полный dominium. Девятнадцать граждан прибыли в Витербо и поднесли папе печать и ключи от города. Капитолий, все ворота, мосты и крепости города и области, кроме замка Святого Ангела, вставшего на сторону Владислава, были сданы папскому викарию. Въезд в город самого Иннокентия состоялся 13 марта.

Начались осада замка и штурм крепостей внутри области, принадлежавших баронам, державшим сторону Владислава. Папа пригрозил неаполитанскому королю отлучением, и тот, не желавший подвергать опасности свою еще не окрепшую корону, поспешил заключить мир. 9 августа замок Святого Ангела был сдан, и теперь Иннокентий VII мог именовать себя государем римским. Вскоре, 6 ноября 1406 года, он скончался.

Смерть папы во время схизмы была прекрасным поводом к ее прекращению — следовало лишь воздержаться от новых выборов. 14 римских кардиналов действительно находились в сомнениях, давать ли преемника Иннокентию VII. Победил страх оставить римскую церковь без видимого главы и получить очередную смуту в городе. 30 ноября выбор конклава пал на 80-летнего венецианца Анджело Коррера. 6 декабря он вступил на Святой престол под именем Григория XII.

Под давлением Франции оба папы, Бенедикт XIII и Григорий XII, заключили договор, по которому обязались в сентябре 1408 года устроить в Савоне, под Генуей, конгресс. Такая ситуация не устраивала Владислава Неаполитанского, грозя ему возможностью лишиться короны, и заставила его строить планы на овладение Римом.

По наущению Владислава Колонны с неаполитанскими войсками ночью 17 июня 1407 года ворвались в город через пролом в стене у ворот Святого Лаврения. Григорий бежал в замок Святого Ангела. Однако на следующее утро прибыл военачальник папы Павел Орсини и не только отбил нападение, но и захватил в плен стоявшую во главе нападавших аристократию. Колонны откупились, но менее знатные бароны были казнены на Капитолии. Фактически, Павел Орсини стал первым человеком в городе, что побудило Григория XII покинуть Рим. 9 августа 1407 года он, вопреки воле римлян, отправился в Витербо, откуда в сентябре переехал в Сиену, где его встретили послы Франции.

Между тем ситуация в Риме снова скатывалась в хаос. 1 января 1408 года кардинал-легат, оставленный папой в городе, обложил клир налогом в 30 000 гульденов. Клир собрался в монастыре и порешил ничего не платить, не звонить в колокола и не служить обеден. Множество священников были брошены в тюрьмы. В городе начинался голод, и улицы наполнились грабителями, не щадившими даже паломников. Теперь часть римлян возжелала прихода Владислава, связав с ним порядок и изобилие.

Король с войском двинулся в путь, и напуганный кардинал-легат счел целесообразным вернуть народу его прежнюю власть. 11 апреля было восстановлено правление арбалетчиков, а народный магистрат въехал на Капитолий, где был приветствуем всеми капитанами кварталов. Через несколько дней под стенами Рима появился Владислав с 12 000 всадников и многочисленной пехотой. Устье Тибра заняли его галеры. Плохо снабженная продовольствием Остия капитулировала 18 апреля. Ее падение, в свою очередь, нарушило снабжение Рима, и участь в общем-то достаточно хорошо укрепленного, но полностью лишившегося самоуважения города была решена.

Павел Орсини начал переговоры с Владиславом, за что римляне тут же назвали его изменником отечества, но при этом сами направили послов в лагерь короля. 21 апреля этими послами был заключен договор, по которому все крепости и Капитолий передавались Владиславу, а народное правительство отказывалось от власти в пользу короля. Арбалетчики немедленно самоустранились, а неаполитанское войско с музыкой вступило в город. Города Патримониума и Умбрии признали Владислава своим сеньором, и церковная область оказалась присоединенной к неаполитанскому королевству.

Поставленный королем сенатор правил городом с железной строгостью, пресекая секирой палача любые попытки возмущения. Однако никакого другого насилия не было. Владислав быстро приобрел симпатии народа, а изобилие припасов и строгое судопроизводство, вернувшие городу спокойствие, стали лучшей опорой его власти. 24 июня король отправился на завоевание Средней Италии, повелев баронам, в том числе и самим Колоннам, держаться вдали от города.

Григорий XII не был испуган узурпацией Владислава. Бежавший при сдаче Рима легат был принят им с такой благосклонностью, что приходится думать будто он действовал по воле папы. Говорили, что и Павел Орсини передал город Владиславу с согласия понтифика. И действительно, Григорий не только не выказал никакого протеста действиям неаполитанца, но даже продолжал держать при нем своих представителей. Дело в том, что завоевание Рима и церковной области давало ему повод препятствовать соглашению с Бенедиктом.

Обманутый мир устал от игры двух пап, ни один из которых реально не желал примирения. Французский король, наконец, повелел эдиктом не повиноваться никому из них, если раскол не будет улажен ко дню Вознесения. Кардиналы покинули обоих понтификов и впервые встретились в Ливорно. Здесь они, наконец, стали действовать сообща, результатом чего стало назначение на 26 марта 1409 года собора в Пизе.

Григорий же вознамерился вернуться в Рим. Не будучи пропущен флорентийцами и болонцами, он направился в Сиену, где подверг отлучению отпавших от него епископов и назначил новых кардиналов. В ноябре он прибыл в Римини и повел переговоры с Владиславом, решившимся на поддержку Григория, поскольку видел для себя угрозу в подготавливавшихся в Пизе событиях. Результатом переговоров стала уступка папой Рима (беспрецедентный случай) и церковной области за ничтожную сумму в 25 000 гульденов золотом.

В марте 1409 года Владислав двинулся к Риму, чтобы затем пройти в Тоскану и разогнать собор. В город он прибыл 12 марта, а через 16 дней вместе с Павлом Орсини отбыл в Тусцию. Однако созданная лига флорентийцев и сиенцев преградила дорогу его войскам и избавила от опасности собор, открывшийся 25 марта.

Пизанский собор, собранный кардиналами без папы, создал эпоху в истории церкви, поскольку, с канонической точки зрения, стал актом открытого мятежа против папы. Устроившие его 23 кардинала отказались от повиновения своим папам (одни — Григорию XII, другие — Бенедикту XIII), но при этом требовали от последних признать себя своими судьями. Более того, одна часть этой коллегии судей считала другую схизматической. Однако христианский мир признал это революционное решение, а так же то положение, что церковь составляет церковь и без папы и что последний стоит ниже собора. Фактически, это было предвестие реформации.

5 июня 1409 года собор огласил приговор, по которому Бенедикт XIII и Григорий XII признавались схизматиками и еретиками, вследствие чего попадали под отлучение и лишение всех духовных степеней. После этого приступили к избранию папы, причем собравшиеся поклялись, что тот из них, кто будет избран, не дерзнет распустить собор прежде проведения реформы церкви. 17 июня по предложению болонского кардинала Балтазара Коссы выбор пал на 70-летнего Пьетро Филарго, человека темного происхождения (вероятно, грека) и не имевшего никакой родни. 7 июля 1409 года он был посвящен в сан под именем Александра V.

Далее: Средневековье. 15 век. 1409-1420. Три папы. Окончание схизмы. Конец средневековья.
Назад: Средневековье. 14 век. 1378-1399. Схизма

После кончины Григория XI кардиналы послали за вождями республики, которые поклялись в добросовестной охране и уважении свободы конклава. В народе же происходило брожение. Ходили слухи, что архиепископ арльский, камерарий церкви, занявший гарнизоном замок Святого Ангела, призвал бретонскую наемную банду. Магистрат стянул в город войска из Тиволи и Веллетри, которые заняли все мосты и ворота, чтобы помешать бегству кардиналов и исключить вмешательство провинциальных баронов. Наиболее влиятельных аристократов изгнали из города.

Конклав должен был происходить в Ватикане. Городские власти назначили нескольких капитанов кварталов и граждан для его охраны. Борго (район Ватикана) был оцеплен, милиция окружила Ватикан, а кардиналы распорядились перенести в замок Святого Ангела церковные сокровища. В такой обстановке должны были пройти выборы верховного христианского пастыря.

Процедура началась 7 апреля 1378 года. Во время совещания кардиналов к ним в конклав вошли капитаны кварталов и еще раз угрожающе потребовали в папы римлянина или итальянца. Однако единственным римлянином был кардинал Тибальдески, отвергнутый по причине слабости и преклонного возраста. Выборы могли затянуться надолго, но наутро 8 апреля народ пришел в нетерпение, и колокола ударили в набат. Испуганные кардиналы поспешили к окончательному решению и проголосовали за архиепископа Бари.

Между тем пронесся ложный слух, что папа — кардинал Тибальдески. Народ, по традиции, немедленно разграбил его жилище, а у Ватикана раздались крики восторга: «Имеем римлянина!» Двери конклава были разломаны, и воины хлынули в залу поклониться римлянину. Трепещущие кардиналы укрылись в смежную часовню, но и она была разнесена. Тогда, в поисках спасения, ревущей толпе был представлен римлянин — мнимый папа. Маститый Тибальдески был второпях облачен в митру и мантию и очутился восседающим на папском престоле среди ликующих римлян, лобызавших его руки и ноги и грозивших задушить его поклонениями.

Тем временем кардиналы благоразумно скрылись, а настоящий избранник дрожал, спрятанный в одной из камер дворца. Отчаявшийся и сгоравший от стыда Тибальдески смог, наконец, преодолеть свой страх и сделал громкое признание, что папа не он, а архиепископ Бари. Опешивший народ закричал: «У нас нет римлянина! Смерть изменникам!» Снова ударил набат, и все схватились за оружие. Однако магистраты исполнили свой долг, и страшных последствий удалось избежать.

9 апреля флорентийский кардинал объявил о каноническом избрании архиепископа Бари, и римляне успокоились при мысли, что он итальянец. 18 апреля 1378 года Варфоломей Приниано вступил на Святой престол под именем Урбана VI. Вспыльчивый и не имеющий житейского такта неаполитанец своими крутыми мерами тут же нажил себе множество врагов среди высшего духовенства. Его упреки в мирских пороках и роскоши, обращенные к епископам, были справедливы по сути, но весьма оскорбительны по форме. Надменные князья церкви ожидали, что никогда не бывший кардиналом Урбан будет их покорной креатурой, теперь же они увидели в нем повелевающего папу.

Урбан объявил, что Святой престол должен оставаться в Риме, и неосторожно озвучил замысел произвести много новых кардиналов из всех наций. В курии началось брожение. Провансальский кастелян отказывался выдать папе замок Святого Ангела и остался обладателем крепости. Архиепископ арльский бежал в Ананью, прихватив с собой бриллианты и папскую тиару.

Противники Урбана призвали к себе банду бретонцев и гасконцев, состоявшую на службе у церкви и в своих грабежах дошедшую уже до окрестностей Рима. Державшие сторону папы римляне 16 июня выступили против наемников, но понесли поражение у моста Понте Саларо, а французская банда с триумфом проследовала в Ананью. Здесь французские кардиналы обратились с письмом к четырем итальянским, говоря о недействительности избрания Приниано, совершенного под давлением, и приглашая их для совместного совещания в Ананьи.

Урбан VI немедленно оценил значение этого события. Он изъявил готовность подвергнуть действительность своего избрания суждению собора и отправил трех итальянцев с примирительными предложениями в Ананью. Однако предложение это было отвергнуто. 9 августа 1378 13 кардиналов издали в Ананье энциклику. В ней говорилось, что лишь под угрозой смерти от римского народа, если не выберут в папы римлянина или итальянца, они избрали архиепископа Бари. Он же из честолюбия это избрание принял и теперь должен считаться узурпатором, каковым они, великое большинство священной коллегии, объявляли его, отрекались от него, призывали его сложить тиару, а христианство — не признавать его папой. Так была объявлена схизма.

21 сентября схизматики в Фунди избрали папой Роберта Женевского. 31 октября он принял посвящение под именем Климента VII. Итальянцы не приняли участия в избрании, но и не протестовали против него. Они не возвратились и к Урбану, предпочтя нейтралитет и требуя собор.

Тем временем Урбан вернулся в Рим. Поскольку замок Святого Ангела не находился в его власти, он поселился сначала в Санта Мария Нуова на Форуме, а затем перебрался в Санта Мария ин Трастевере. Положение его было ужасным. Численность и единодушие кардиналов придавали большой вес их новому выбору, а противопоставленный Урбану папа был ставленником не враждебного императора, а могущественной части самой церкви. Отпадение же итальянских кардиналов служило сильнейшим доказательством отталкивающей натуры Урбана, не способного ни привлекать друзей, ни примирять врагов.

Скоро Урбан VI оказался в одиночестве. Ему пришлось пережить то, что испытал едва ли кто-то из пап — при нем не осталось ни одного кардинала. Урбану пришлось создавать новую курию, будто он сам являлся лжепапой. В течение одного дня он назначил более 20 кардиналов, по большей части неаполитанцев, и нескольких римлян — двух Орсини, и Стефана и Агапита из дома Колонна. Он возбудил процессы против схизматиков, предал их отлучению, объявил их проклятыми и находящимися вне закона и такими же церковными карами грозил всем, кто признает Роберта Женевского.

Раскол свершился. Два папы стояли один против другого, предавали друг друга анафемам и разжигали христианство буллами. Церковь разделилась, ибо скорое признание Климента VII Францией отняло у понтификата последнего характер антипапства, и теперь уже никто не мог сказать, какой из пап истинный. Климента признали папой богатая Франция, Неаполь и Савойя, а позднее и Испания с Шотландией. Урбана держалась империя и весь остальной Запад.

Император тотчас высказался за Урбана, но не успел оказать ему поддержку, поскольку скончался 29 ноября 1378 года. Наследником Карла IV стал его сын Венцеслав, которого Урбан VI сразу признал новым римским королем. Поддержали Урбана так же Бернабо, Флоренция и Перуджия. Несомненное преимущество над Климентом давало ему и обладание Римом, в котором в руках противника находился лишь замок Святого Ангела, который следовало завоевать прежде всего. Замок был прекрасно снабжен провиантом и вооружением. Впервые с его стен гремели пушки, производя в городе разрушения.

Для противостояния досаждавшим Риму бретонцам и гасконцам Урбан нанял капитана Альбериго де Барбиано, графа де Кунио, основателя кампании Святого Георгия, банды из Вероны, состоявшей почти из одних итальянцев. И здесь схизма приняла национальный характер. Первая итальянская кампания стояла на стороне итальянского папы, а чужая — на стороне чужеземного папы. 29 апреля 1379 года итальянцы перерубили или забрали в плен бретонцев, явившихся на выручку замка. Альбериго с триумфом вступил в Рим. Признательный Урбан возвел его в рыцари и подарил знамя, на котором было начертано золотыми буквами: «Освобожденная от варваров Италия». В тот же день замок Святого Ангела капитулировал благодаря посредничеству канцлера Иоанна Ченчи.

Едва римляне овладели замком, как ослепленные жаждой мести, бросились разнести его до земли. Со времени первой осады при Велизарии над этим мавзолеем пронеслись тысячи военных штурмов, так и не разрушив его. Пал он лишь теперь, в апреле 1379 года. Гробница была уничтожена, за исключением лишь внутренней сердцевины, заключающей античную усыпальницу. Лишь благодаря твердости этой пепериновой массы, только укрепившейся от времени, она и поныне возвышается, пусть и в изменившихся очертаниях, над Римом.

Этот чудесный памятник, бывший сначала императорской могилой, а затем тюрьмой, башней и цитаделью светской власти пап, навсегда останется сокровищницей исторических воспоминаний. Обломки замка целый год пролежали на земле. Мраморные блоки выбирались для мощения площадей и возведения построек, а по пепелищу бродили козы. Падение замка дало Урбану VI обладание Ватиканом, куда он вступил в торжественной процессии, с босыми ногами, что было столь необычным зрелищем, что папа заслужил хвалу за смирение.

Климент теперь был вне себя от страха, поскольку Альбериго мог со дня на день появиться перед Ананьей и осадить там его самого. Он бежал и искал убежища в Неаполе, у королевы Иоанны. Королева беспрестанно устраивала в его честь празднества, но неаполитанский народ с раздражением смотрел на то, что чужеземец был признаваем за папу, а земляк — отвергнут, и однажды поднял крик: «Да здравствует Урбан VI!» После этого Климент был вынужден бежать во Францию, в мрачный авиньонский замок.

21 апреля 1380 года Урбан объявил Иоанну смещенной с неаполитанского трона, который она заняла лишь благодаря авиньонским папам. Корона была предложена Людовику Венгерскому, который отправил на ее завоевание своего племянника, Карла Дураццо, сражавшегося в это время с венецианцами. Возведение на трон Неаполя «своего» короля позволило бы Урбану ограничить схизму одной Францией и он полностью отдался организации этой экспедиции.

В ноябре 1380 года в Рим с войском прибыл Карл Дураццо. Урбан сделал его знаменосцем церкви и сенатором. Для снаряжения похода на Неаполь были ограблены римские церкви — великолепная утварь и массивные бюсты оказались в плавильных печах. 1 июня 1381 года Карл принял инвеституру на Неаполь, а на следующий день — корону. Вскоре после этого войска двинулись из Рима по Латинской дороге.

28 июня Карл одержал победу под Сан Жермано и вступил в Неаполь. Иоанна, осажденная в замке Кастель дель’Ово, сдалась 25 августа. Весной 1382 года под Неаполем во главе сильного французского войска появился Людовик Анжуйский, произведенный в короли Климентом VII, и это решило участь пленной королевы. В мае она, по повелению Карла Дураццо, была задушена шелковым шнурком, а ее тело неделю публично выставлялось в неаполитанской церкви Санта Чиара.

Пылающий местью Людовик Анжуйский обрушился на неаполитанское королевство. Страшась за Рим, Урбан VI также начал подготовку к обороне, но француз так и не появился под городскими стенами. А вскоре сила натиска его войска была раздавлена искусной тактикой Карла Дураццо, и великолепнейшая из армий оказалась сокрушена лишениями, болезнями и голодом.

Война перешла в вялую фазу, и нетерпеливый Урбан решил лично отправиться к Карлу. Почти тайно он покинул Рим 19 апреля 1383 года и добрался до Неаполя только в начале ноября. Однако вскоре папа оказался в сильном разладе со своим неблагодарным ставленником. Карл хотел удалить его из страны, где Урбан попытался разыгрывать роль сюзерена. Выяснилось, что никто его здесь не уважал, а почитание к наместнику Христа никогда еще не падало так низко. 26 мая 1384 года Урбан покинул Неаполь и основал свою резиденцию в Ноцеро. Папство, едва вернувшись в Рим, теперь оказалось перенесенным в неаполитанское королевство.

Кардиналы ненавидели Урбана, и снова поднялся вопрос о его низложении. Заговор открылся и 11 января 1385 года шесть кардиналов были брошены в подземелье. Оставшиеся на свободе отреклись от Урбана и высказались за необходимость Вселенского собора. Распаленный яростью, Урбан предал Карла анафеме и низложил его с трона, а Неаполь подверг интердикту. Теперь Карл выслал войско против папы. Со стен Неаполя было возглашено, что доставивший папу мертвым или живым получит награду в 10 000 гульденов золотом, т.е. глава христианства приравнивался в цене к атаману разбойников.

Ноцера пал, замок в крайнем стеснении еще держался, но долгая оборона была невозможна. На помощь пришли наемные банды, итальянские, французские, бретонские и немецкие, готовые в любую минуту продать папу в случае неудовлетворения им их требований. 7 июля они вырвались из города и понеслись в направлении салернского берега, а далее к Беневенту. В Бари их подобрали генуэзские суда и доставили в Геную 23 сентября. Там папа снова сел на корабль и отправился в Лукку, откуда собирался вернуться с войском в Неаполь.

Ситуация сложилась так, что Урбану не удалось осуществить свое намерение, и в августе 1388 года он, наконец, вернулся в Рим. Город сильно пострадал от прошедшей чумы. Он замер в грязи и нищете, которые не могла компенсировать независимость, достигнутая за время отсутствия Урбана. Приехавший папа немедленно показал свой свирепый нрав. Он захотел подчинить себе Капитолий и своей властью поставить сенатора.

Вооруженный народ кинулся к Ватикану, но уже через несколько дней можно было увидеть кающихся арбалетчиков, бредущих от Капитолия к Святому Петру с веревками на шеях, босоногих и с горящими свечами в руках. Рим ненавидел этого неуемного папу, но подчинялся ему более прочих. 15 октября 1389 года Урбан VI скончался, оставшись в памяти современников как жестокий и немилосердный тиран.

2 ноября в Риме папой был избран неаполитанец Пьетро Томачелли, 30-летний кардинал церкви Святой Анастасии. 11 ноября он принял сан под именем Бонифация IX. Первым делом новый папа снял отлучение с дома Дураццо и в мае 1390 года короновал в короли Неаполя юного Владислава Дураццо. Римская церковь снова могла опираться на это королевство, свою вассальную область.

В этом же году состоялся Юбилей, назначенный еще Урбаном VI. Несмотря на неучастие в торжестве схизматических народов, в Рим стеклись богомольцы из Германии, Венгрии, Богемии, Польши и Англии. Однако священное торжество юбилея превратилось в финансовую спекуляцию папы, рассылавшего во все страны уполномоченных с приказом продавать индульгенции за сумму, равную стоимости путешествия в Рим. Проявились самые вопиющие злоупотребления. Симония и ростовщичество действовали с нескрываемой наглостью. Современники рисуют Бонифация IX беспредельно корыстным и бессовестным, раздававшим за деньги все церковные должности и взимавшим плату за всякое прошение.

Вскоре после юбилея настроение в Риме снова стало враждебным папе. Вследствие этого 11 сентября 1391 года Бонифаций заключил с римской республикой договор, по которому она обязалась признавать неприкосновенность клира, не обременять налогами курию и кардиналов, возобновлять городские стены и мосты и приглашать всех римских баронов к оборонительному и наступательному союзу с папой и церковью.

В 1392 году римляне с оружием в руках ворвались в Ватикан и на глазах у папы вытащили из дворца каноников Святого Петра, отказавшихся совершить отчуждение имущества базилики на военные издержки. Не чувствуя себя в безопасности, Бонифаций воспользовался приглашением Перуджии, чтобы покинуть Рим и позволить призвать себя обратно на выгодных условиях.

Летом 1393 года римские послы стали настоятельно звать Бонифация вернуться, поскольку римляне боялись переноса папской резиденции. Условия Бонифация были следующие: отныне папа должен избирать сенатора, или, если он этого не пожелает, то облеченные сенаторской властью консерваторы должны приносить ему присягу в верности; сенатор не должен быть стесняем в своей должности ни арбалетчиками, ни иными магистратами; клир и папский двор подлежат юрисдикции лишь своего законного форума; папа и кардиналы освобождаются от пошлин и податей; магистраты не должны ни под каким видом иметь притязания на имущества церквей, госпиталей и благочестивых учреждений Рима.

На свое возвращение Бонифаций потребовал 1000 снаряженных всадников для конвоя и 10 000 гульденов золотом на дорожные издержки. 8 августа 1393 года на Капитолии римский парламент единогласно принял эти условия и скрепил их клятвой. Эта грамота, в основных чертах, стала базисом отношений между папой и городом Римом на последующие времена.

В конце года Бонифаций вернулся в Рим и был принят с почестями. Однако уже в мае следующего года народу показалось, что договор слишком перевешивает в пользу папы, и поднялось очередное восстание при активном участии арбалетчиков, власть которых папа и хотел сломить в первую очередь. Лишь вмешательство юного Владислава Неаполитанского положило конец беспорядкам. Осенью 1394 года он прибыл в Рим с войском и освободил папу от опасного положения.

16 сентября в Авиньоне умер Климент VII. Появилась возможность ликвидации схизмы, но для этого требовалось воспрепятствовать выбору преемника авиньонского папы. С этим согласился даже французский король, но не французская курия. 26 сентября она избрала из своей среды испанца Петра де Луна, который 3 октября воссел на схизматический трон под именем Бенедикта XIII. Мир начинал свыкаться с двумя церквями и двумя папами.

Тотчас же Бенедикт XIII начал стеснять своего римского соперника созданием ему врагов в церковной области и в городе. В Рим засылались письма, подстрекавшие народ к отпадению от Бонифация и к признанию Бенедикта. Население Трастевере подняло восстание, которое было подавлено. В наказание трастеверинцы были лишены своих гражданских прав. Однако ситуация в городе была такова, что лишь благодаря Владиславу удавалось вовремя ликвидировать беспрестанные заговоры.

Наконец, непреклонная настойчивость Бонифация принесла свои плоды. Город согласился на сложение власти цехов и упразднение арбалетчиков. В 1398 году папа получил полный dominium. Была восстановлена прежняя система управления Римом через полугодичного чужеземного сенатора и трех администрирующих консерваторов при усиленном авторитете папы. Этот момент можно считать началом гибели республиканской самостоятельности римлян.

Для полнейшего укрепления своей власти в Риме Бонифаций IX приказал восстановить и укрепить разгромленный замок Святого Ангела. В крепость был превращен и ватиканский дворец, а сенатский дворец на Капитолии был отстроен заново и тоже укреплен. Позаботился Бонифаций и о восстановлении заброшенной Остии для защиты устья Тибра и для предотвращения разбойничьих высадок провансальских и итальянских пиратов. Он изъял город Остию из-под юрисдикции кардинала-епископа и поставил ее под власть папы. Устье Тибра снова сделалось местом стоянки для нескольких галер, и впервые после долгого времени появился папский флот.

Так окончился 14 век в истории Рима.

Далее: Рим в 14 веке. Культура и состояние города
Назад: Средневековье. 14 век. 1355-1377. Возвращение Святого престола

В октябре 1354 года в Италию прибыл Карл IV, германский монарх и формальный римский король. Обстоятельства сложились так, что его, как спасителя, призывали обе партии. Папа же рассчитывал, что этот поход облегчит кардиналу Альборноцу полное покорение церковной области. При этом сам Карл не имел никакого плана относительно Италии и фактически отправился в сопровождении 300 рыцарей лишь за утерявшей всякое реальное значение императорской короной.

6 января 1355 года он принял железную корону Ломбардии из рук миланского архиепископа, а 18 января, в Пизе, ему поклонилась большая часть городов Тосканы. 21 марта то же сделала и Флоренция. Случилось «немыслимое» — и гвельфы и гибеллины двинулись под императорской хоругвью на Рим. К этому времени Карла уже сопровождало войско из 15 тысяч всадников.

1 апреля Рим единодушно принял богемского короля. В сопровождении дворян он, переодетый пилигримом, несколько дней посещал церкви и лишь в день Пасхи принял из рук кардинала императорскую корону. По окончании церемонии императорский кортеж прибыл в Латеран. Сам Карл ехал под пурпурным балдахином, а его коня вели сенаторы.

Несмотря на повеление папы оставаться в городе не более нескольких часов, римляне требовали от нового императора, чтобы он не покидал Рим и вступил в пользование правами империи или же вернул городу его прежнюю свободу. Карл не желал ссориться с понтификом. Он уговаривал римлян быть послушными папе и едва успел встать с латеранского торжественного банкета, как возвестил им, что покидает Рим, чтобы ехать на охоту. Он снял пурпур, сел на коня и направился в Тиволи осматривать водопады. В это же время большинство немецких и итальянских войск двинулись в обратный путь.

Для самого Карла дорога в Германию оказалась, мягко говоря, не легкой. Презираемый за покорность папе, и не принявший сторону ни одной из партий, император нигде не находил поддержки. Напротив, присягавшие ему на пути в Рим города теперь закрывали перед ним ворота. Как беглец появился он у себя в Богемии, с императорской короной, но без империи.

Зато не упустил своих шансов кардинал Альборноц. Он, наконец, сломил своих противников — кого силой оружия, кого искусной дипломатией — и к 1357 году овладел практически всей церковной областью. При этом кардинал обращал свергнутых тиранов не во врагов, а в слуг церкви в качестве ее викариев (наместников папы). Подчинился энергичному кардиналу и Рим. Однако, летом 1357 года Альборноц был вынужден покинуть город, поскольку его призвал в Авиньон Иннокентий VI. Место легата занял аббат Андроин де Клюньи.

Тем временем в Риме состоялось важное нововведение: двойной аристократический сенат, управлявший городом, был упразднен навсегда. С 1358 года должность сенатора стал занимать один человек. Первый серьезный удар родовой аристократии нанес Кола ди Риенци, а окончательно отправил ее в небытие Альборноц, склонивший Иннокентия VI к назначению одного, обязательно иноземного, сенатора. Таким образом, осенью 1358 года преемником Иоанна Конти стал сиенский рыцарь Раймунд де Толомеис, открывший длинный ряд чужеземных сенаторов Рима.

Сенатор теперь назначался на 6 месяцев и привозил с собой 6 судей, 5 нотариусов, 2 маршалов, 20 гербовых всадников и столько же военных ратников. Помимо сенатора избирался, теперь уже народом и на каждые 3 месяца, городской совет Септемвиров — семеро граждан, становившимися советниками сенатора и истинными главами городской общины. Списки магистратуры стали наполняться именами простых граждан и мелкого дворянства, фамилии которых со временем стали влиятельными и совершенно вытеснили фамилии старой аристократии, низведенной до степени провинциальных баронов. Колонна, Орсини, Савелли и Анибальди больше не участвовали ни в управлении городом, ни в командовании войском.

В это же время в Риме сформировалась новая милиция, вооруженная арбалетами, страшнейшим оружием даже в эпоху начала применения пороха. Называлась она «Благополучной корпорацией арбалетчиков и щитоносцев (felix societas balestrariorum et pavesatorum)». Это оружейное товарищество было организовано по кварталам и образовало корпорацию с политическими правами. Ее верховный совет составляли четыре старшины, а предводителями были двое знаменосцев, по знаку которых должны были быть готовы стрелки во всех кварталах.

12 сентября 1362 года в Авиньоне скончался Иннокентий VI, и его преемником стал Вильгельм де Гризак, барон из Лангедока. 6 ноября он вступил на Святой престол под именем Урбана V. Римляне поспешили передать новому папе Dominium своего города, и он признал их демократическое правление, оставшееся без изменения.

В ноября 1362 года сенатором стал Россо де Риччи из Флоренции, строго вершивший правосудие, вешавший непокорных баронов на Капитолии и усмиривший бунт аристократии. По истечении срока его нахождения в должности римляне отправили его обратно во Флоренцию с почетным аттестатом, подписанным 30 мая 1363 года как семью главами общины, так и четырьмя старшинами арбалетчиков, откуда следует, что последние к этому времени уже были причислены к верховному совету.

Рим оставался спокоен, но внутри церковной области бунтовали Орсини, призвавшие себе на помощь одну из многочисленных наемных банд и совершавшие с ней набеги до самых городских ворот. Это обстоятельство вынуждало римлян настойчиво просить папу о его возвращении, но тот лишь обнадеживал их по примеру своих предшественников. Учреждение стрелковой милиции было спасительным, поскольку оно сделало город способным противостоять наемным бандам, хотя и не сохранило римские провинции от наложения контрибуций этими, становившимися все страшнее вольными хищниками.

С середины 14 века началось доминирование этих странствующих солдат удачи. Распадавшаяся из-за войны с Англией Франция и вечно раздробленная Италия представляли для них естественную арену жизни и смерти. Тогдашний мир, в котором пришли в упадок средневековые устои, такие как империя, церковь, ленная монархия, рыцарство, патрицианский городской уклад, находился в разложении и искал новых социальных форм. К бандам наемников примыкали и синьоры из старой знати, искавшие себе новое место в меняющейся жизни.

В мае 1365 года император приехал в Авиньон, где в месте с папой составил план искоренения банд. Для удаления их из Италии и Франции было решено направить их против турок. Однако капитаны наемников не имели ни малейшего желания становиться крестоносцами и лишь подняли папу и императора на смех. Не больший эффект возымело и их отлучение от церкви. И снова римские послы прибывали в Авиньон и умоляли Урбана V вернуться в Рим и спасти столицу христианства от гибели. Убеждал Урбана V в необходимости такого шага и постаревший Петрарка.

Наконец, шестой авиньонский папа решился на возвращение, а Карл IV обещал проводить его самолично. Едва это решение было оглашено, как тут же против Урбана поднялась буря негодования. Противились как Карл Французский, так и все придворные и кардиналы. Прелаты содрогались от одной только мысли, что им придется променять роскошный Авиньон, в котором они жили в царственной роскоши, на дикий Рим.

И все же к великому шагу Урбана V побудил не призыв римлян, а вполне прозаическая причина. Его пребывание в Авиньоне стало ненадежным. Франция опустошалась разбоями, голодом и чумой. Урбану, как и его предшественнику, приходилось позорно откупаться от наемных банд. К тому же папство действительно нуждалось в городе, без которого оно лишалось своей истории и своих мистических завес. Авиньон был лишь временной аномалией.

30 апреля 1367 года Урбан V покинул Авиньон, оставив там пятерых кардиналов. 20 мая великолепно вооруженный флот, состоявший из 60 галер, присланных Неаполем, Венецией, Генуей и Пизой, отошел от берегов Марселя и 23 мая пристал в Генуе, где папа был встречен ликующей толпой. Здесь Урбан пробыл пять дней, а 4 июня флот вошел в гавань Корнето, города Церковной области.

Несметные толпы встретили святого отца на берегу. Синьоры из Романьи, Сполето и Мархии, послы Орвието, Пизы, Флоренции, Сиены, Перуджии и Витербо, графы, бароны, епископы и аббаты набожно преклонили колена на берегу. Устланный коврами трап был воздвигнут в море, а на берегу стояли богато убранные палатки. Путника встретил Эгидий Альборноц, человек, без которого Урбан V никогда бы не отважился на эту поездку и благодаря которому папство снова перенеслось из Авиньона в Италию. Папа отслужил на берегу мессу, а затем совершил въезд в ликующий Корнето. Там он провел пять суток в монастыре миноритов и отпраздновал Троицын день. Вскоре перед ним предстало посольство с Капитолия. Оно вручило ему полный dominium Рима и ключи от замка Святого Ангела.

9 июня Урбан въехал в Витербо. Сюда же обещал прибыть и Карл IV, но его поездка не состоялась. Зато к папе ежедневно прибывали посольства от итальянских городов. Омрачила это оживление лишь смерть великого Альборноца, скончавшегося 24 августа и так и не дождавшегося возвращения папы в Рим. Урбан даровал юбилейную индульгенцию всем, кто пронесет некоторое расстояние на своих плечах гроб с телом кардинала. Аристократы и принцы предложили свои услуги, и так усопший был переносим от города к городу до самого Толедо в Испании. В Риме же ничего не напоминает о нем. Неизвестно даже, был ли он вообще в этом городе.

Вскоре после смерти Альборноца в Витербо произошла смута. Население этого города было раздражено надменным обращением некоторых французов. Горожане бросились брать штурмом дома кардиналов с кличем: «Да здравствует народ! Смерть церкви!», после чего разнесли городские ворота и построили баррикады. Трое суток продолжались волнения, пока из соседних городов не стеклись вооруженные люди для освобождения папы. Некоторые современники утверждали, что смута была устроена самими кардиналами, чтобы внушить папе отвращение к Италии. Тем не менее волнения улеглись, и граждане Витербо с раскаянием изъявили покорность.

Наконец, 14 октября папа с эскортом выехал из Витербо и утром 16 октября достиг Рима. Наместник Христа въезжал в город во главе целой армии. Ему навстречу с пальмовыми ветвями, цветами и знаменами устремились римский народ, магистраты и клир, чтобы пением священных гимнов приветствовать вернувшегося главу церкви. Папа ехал на белом иноходце, поводья которого держали итальянские князья. При нем находились одиннадцать кардиналов, в большинстве своем мрачно и подозрительно озиравшихся вокруг. Более 2000 епископов, аббатов, приоров и клириков всех степеней предшествовали или следовали за ним.

Вступив в собор Святого Петра, Урбан V с молитвой пал ниц у мощей апостола, после чего занял место на кафедре, на которой в течение 63 лет не восседал ни один папа. Поэты той эпохи изображали Рим в образе горестно стенающей во прахе и пепле вдовы. Самому же Урбану V одичавший город представлялся, вероятно, в куда более мрачном виде.

К руинам древности присоединились и христианские, к разрушенным храмам — разрушенные церкви. Святой Петр находился в запустении, Святой Павел лежал на земле, а Латеран в 1360 году снова сгорел в пожаре. Почти все базилики и монастыри сгнили, а площади и улицы были заболочены и завалены мусором. Растрескавшиеся башни, сожженные дома и всяческие опустошения являли собой ужасающую хронику всех войн, перенесенных городом в 14 веке.

Передвигаясь по узким и сырым закоулкам, папа, вероятно, испытывал страх от мертвой тишины города и вида народа, манеры которого свидетельствовали о моральном одичании и нищете. Исчезли некогда многочисленные духовенство и аристократия, обитавшая теперь в своих кампанских замках. Долгое отсутствие курии явилось сильнейшей из всех причин, приведших к столь глубокому упадку Рима.

Тем не менее, город по-прежнему представлял собой республику, способную содержать собственное войско и воевать с городами и власть которой признавалась до самых границ прежнего римского герцогства. Строй ее при реформаторах оказался вполне жизнеспособным, одолел аристократию и положил конец фамильным войнам.

Получив от римлян синьорию, Урбан V изменил городское устройство. Он упразднил Семерых и арбалетчиков и поставил, наряду с чужеземным сенатором, городской совет из 3 человек с судебными и административными функциями. Поскольку власть аристократии уже была сломлена, папе оставалось устранить столь же опасное для него народное правление и создать беспристрастную магистратуру. Измученный народ снова покорился и отказался от своих политических амбиций.

Зиму Урбан провел в Риме, а в мае 1368 года перебрался в Монтефиасконе ради более здорового воздуха. 17 октября он встретился в Витербо с приехавшим в Италию Карлом IV. 21 сентября они оба прибыли к собору Святого Петра. Невиданное уже 150 лет зрелище императора и папы, въезжающих в Рим в мирном согласии, не вызвало у зрителей никакого энтузиазма — слишком презираема была для них личность Карла IV.

Пребывание в Риме с самого начала оказалось для папы невыносимым. Возвращение сюда Святого престола не казалось ему столь обязательным, чтобы ради этого стать мучеником в чуждой для себя стране. Прощанием Урбана V с городом стало торжественное перемещение голов апостолов в Латеране. Для этих частей святых мощей были изготовлены серебряные бюсты, куда их и заключили 15 апреля 1370 года. 17 апреля папа выехал из Рима и уже более не возвращался в него.

26 июня, находясь в Монтефиасконе, он написал римлянам прощальное письмо с утешением, а 5 сентября поднялся на борт галеры в Корнето. 19 декабря он умер, и мир усмотрел в этом карающую десницу неба. 30 декабря в Авиньоне избрали нового папу, 40-летнего Пьра Роже, графа де Бофор. 5 января 1371 года он вступил на Святой престол под именем Григория XI.

Недовольные римляне медлили с вручением dominium своего города седьмому французскому папе. Отъезд Урбана возвратил им свободу, и они снова управляли своим городом через народного магистрата. Лишь в конце 1371 года римский парламент передал Григорию XI, как синьору Рожеру де Бофор, пожизненную сенаторскую власть. Папа же, подобно своему предшественнику, повелел своему викарию, Филиппу де Кабассоль, кардиналу-епископу сабинскому, принять именем его синьорию.

И снова римляне увещевали папу вернуться в их город. И снова не эти призывы, а более веские причины стали побудительным мотивом такого шага. Совершенно реальной оказалась возможность отпадения Церковной области: почти вся Италия поднялась против французского папства после ухода Урбана V. Дело в том, что интересы авиньонских пап, направленные на Италию, имели только две цели: сломить могущество правившего Миланом дома Висконти и удержать за собой Церковную область. Папскими легатами становились одни французы и едва ли можно было найти хоть одного кардинала, говорящего по-итальянски. Крепнущий национальный дух итальянцев не мог не возмутиться таким положением дел.

Восстала всегда поддерживавшая пап Флоренция. Летом 1375 года к ней присоединились 80 городов, образовав национальную лигу против светской власти пап. Подобного национального подъема Италия не видела со времен первого Ломбардского союза. В самой Флоренции было разрушено здание инквизиции, конфисковано церковное имущество, а духовенство оказалось либо в тюрьмах, либо на виселицах.

В январе 1376 года флорентийцы обратились к римлянам с призывами возглавить освободительное движение. В посланиях римляне назывались отцами свободы, которая позволила им достичь мирового владычества, а сам Рим — пресветлой столицей не только Италии, но и всего мира. Истинным делом римлян называлось свержение французского ига и папской тирании. И все это сопровождалось бесконечными отсылками к славному прошлому Вечного Города.

С польщенной гордостью римляне читали письма флорентинцев. В них признавались их собственные теории относительно вечного величия римского народа. Едва ли церковь когда-то испытывала большую угрозу, поскольку папство подверглось опасности утратить свое историческое положение в Италии, последствием чего могло стать объединение страны.

Однако, как во время правления Колы ди Риенци Флоренция отказалась от союза с Римом, так теперь и Рим не стал спешить с объединением. Присутствие папы, не позволившее бы объединиться Италии, было жизненно необходимым для римлян. Григорий XI поспешил заверить их в своем возвращении, и это воспрепятствовало отпадению Рима.

31 марта Григорий изрек анафему над Флоренцией, как зачинщицей революции. Имущество и личность любого флорентийского гражданина он объявил лишенными покровительства законов, а каждому христианину разрешил грабить и даже обращать в рабство флорентинцев, где бы те ни находились. Все флорентийское было изгнано из Авиньона, а количество беженцев оказалось таково, что его хватило бы еще на один город. Лишь Пиза и Генуя отказались изгнать отлученных и были наказаны за свое человеколюбие интердиктом.

Григорию XI, конечно, было хорошо известно о переменчивых настроениях римлян, и несмотря на первоначальный отказ Рима присоединиться к национальной лиге, он понимал, что ситуация в его отсутствие в любой момент могла обернуться на противоположную. По этой причине папа принял твердое решение о своем возвращении и послал в Италию в качестве авангарда кардинала Роберта Женевского с 6000 всадников и 4000 пехотинцев — солдатов, представлявших собой свирепейшую банду из бретонцев и гасконцев. Ворвавшись в начале июля в болонскую область, эта орда, производившая ужасные опустошения, стала доказательством истинности всех жалоб, направленных Флоренцией против пап и их наемников.

Еще в 1375 году Григорий издал буллу, повелевавшую всем епископам находиться в своих резиденциях. Рассказывают, что однажды на его вопрос одному прелату: «Синьор епископ, отчего не едете Вы в Вашу резиденцию», тот ответил: «А Вы, святой отец, отчего не едете в свою?»

Наконец, 2 октября 1376 года папа с курией сел на галеры в Марселе и отправился к берегам Италии. Услышав об этом, флорентийцы снова написали римлянам, предостерегая последних от обольщений и снова призывая Рим соединиться с ними для освобождения Италии. На этот раз римляне оставили флорентийские призывы совершенно безо всякого внимания.

5 декабря Григорий прибыл в Корнето. Как и ранее Урбана V его встретили ликующие толпы народа, но теперь здесь не было ни Альборноца с ключами от покоренных городов, ни послов от поклонившихся республик. С опаской папа высадился в церковной области и, не спеша в Рим, устроился на жительство в Корнето, ожидая договора с республикой.

21 декабря уполномоченные кардиналы остийский, портский и сабинский заключили с городом соглашение. По нему Рим преподносил папе с момента его высадки в Остии полный dominium и передавал легатам все мосты, ворота, башни и крепости, всё Трастевере и Леонину. Папа, со своей стороны, обещал оставить неприкосновенными экзекуторов юстиции и четырех советников гильдии арбалетчиков. Магистраты должны были принести ему присягу верности, и папа имел право реформировать их организацию.

13 января 1377 года Григорий выдвинулся из Корнето, а 14 числа сошел на берег в Остии, куда вечером явились на поклон многочисленные толпы римлян. Здесь ликующий народ вручил папе dominium и устроил танцы. На следующий день понтифик добрался до базилики Святого Павла по Тибру. Ночь он провел на судне и лишь утром 16 января сошел на берег. В субботу 17 января состоялся, наконец, торжественный въезд папы в Рим через ворота Святого Павла.

Толпа одетых в белое прыгунов плясала, ударяя в ладоши. Городские магистраты, милиция и арбалетчики эскортировали и окружали триумфальный кортеж Григория. Сам он ехал иноходце под балдахином, несомым сенатором и прочей знатью, с предшествующей хоругвью церкви. В воротах Святого Павла папу встретило духовенство, и здесь ему были вручены ключи от города. Далее процессия проследовала к Святому Петру, которого достигла лишь после полудня. Римляне украсили улицы своего разрушающегося города пестрыми коврами, и даже крыши были усеяны ревевшим от радости народом, посыпавшим путь святого отца дождем цветов.

Григорий XI вступил в Ватикан с твердым намерением стать восстановителем Рима. Однако город не дал ему спокойной жизни, пытаясь удержать свободу под управлением арбалетчиков. Присутствием курии воспользовалась и аристократия для нового утверждения в Риме своего могущества. Лука Савелли даже составил заговор против народного правительства, но его план сорвался.

Вероятно, лишь смерть не позволила Григорию последовать примеру своего предшественника и бежать в Авиньон. Во время его безнадежной болезни глубокое волнение овладело как кардиналами, так и народом. Первые уже совещались о новых выборах, тогда как последний — о средствах помешать французскому избранию и провести римское, которое удержало бы папство в Риме.

Прежде чем Григорий скончался, сенатор Гвидо де Прохинис, магистраты Капитолия, капитаны кварталов, священники и почетные граждане Рима направились к кардиналам в базилику Санто Спирито и изложили им настоятельные желания римского народа. Было заявлено, что для блага Италии на этот раз безусловно необходимо сделать папой римлянина или хотя бы итальянца, который сохранил бы резиденцию в Риме, поднял город и привел церковную область в достойное состояние.

Кардиналы обнадежили делегацию, но сами уже переносили свои драгоценности и утварь в замок Святого Ангела, которым командовал французский кастеллан. Едва ли когда еще кончина папы ожидалась с такой напряженностью.

Григорий XI умер 27 марта 1378 года, будучи всего 47 лет отроду. Усопшего перенесли к Святому Петру, где отслужили первые панихиды, а через день захоронили в церкви Санта Мария Нуова, на Римском Форуме. Не смотря на то, что Григорий мало что успел совершить, римляне на долгие годы сохранили к нему глубокую признательность за возвращение в их город Святого престола.

Далее: Средневековье. 14 век. 1378-1399. Схизма
Назад: Средневековье. 14 век. 1348-1354. Юбилейный год и «второе пришествие» Колы ди Риенци.

Занявший Неаполь Людовик Венгерский отпустил со своей службы Вернера фон Юрелингена, внука герцогов Сполетских. Этот командир сколотил из немецких воинов и других авантюристов банду в количестве 3000 человек, названную Великой Кампаньей, и предпринял с ней разбойничью экспедицию на Лациум. Потребовав деньги с Ананьи и получив отказ, он штурмом взял город, разграбил и сжег его. С этого беззакония в церковной области наступила страшная эпоха странствующих кампаний солдат без отечества, правом которых были копье и меч.

1348 год стал страшным еще и вследствие «черной смерти» — чумы, опустошавшей Запад и Италию, в которую она была занесена осенью предыдущего года на генуэзских кораблях. В Сиене и ее области умерло более 80 000 человек. В Пизе ежедневно умирали по 500, во Флоренции из каждых пяти человек — трое, в Болоньи похоронили две трети населения. Чума ослабила республики и губительно подействовала на их гражданский дух сильнее тирании и вольных отрядов.

Молчание хронистов может свидетельствовать о том, что Рим пострадал менее других городов, но в нем до сих пор существует памятник этой чумы — построенная в октябре 1348 года мраморная лестница Арачели. Она вела верующих в церковь, к иконе Богоматери, заступничеству которой римляне снова приписывали свое избавление от заразы.

9 и 10 сентября в городе произошло сильное землетрясение. Люди покинули свои дома и недели жили в палатках. Обрушились базилики 12 Апостолов и Святого Павла, упал фронтон Латерана, осыпалась до половины башня Милиции, сильные повреждения получила башня Конти. Не могли остаться нетронутыми Колизей и другие античные здания.

Приближающийся юбилейный год представлялся теперь римлянам очищением от грехов, которыми отяготил себя город за короткое правление Колы ди Риенци. На замену помпезного зрелища мирового владычества, предложенного римлянам их трибуном, папа был готов преподнести им другое, а именно, — зрелище великого западного паломничества. Такое зримое доказательство всесветного владычества церкви, а также весьма осязаемые барыши должны были утешить граждан Вечного Города в потере их свободы и мечтаний.

Начиная с Рождества 1349 года дороги Италии начали покрываться процессиями пилигримов. Ежедневно в Рим вступало и выходило из него около 5000 человек. Город превратился в одну сплошную гостиницу, а каждый домовладелец — в хозяина гостиницы. Как всегда не хватало сена, соломы, дров, рыбы и овощей, но было изобилие мяса. Жаловались на корысть римлян, запрещавших ввоз извне вина и хлеба. Благодаря деньгам паломников обедневший город опять на несколько лет разбогател.

В числе пилигримов были еще те, кто видел Рим в предыдущий, 1300-й юбилейный год. И вот им-то было от чего ужаснуться. Принявшие тогда благословение папы с его ложи Латерана, теперь они видели лишь замещавшего понтифика кардинала, что делало праздник неполным. Базилика Святого Петра стояла запущенной и поросшей мхом, базилику Святого Павла только что разрушило землетрясение. Пустынные улицы несли на себе следы гражданской войны. Разрушенные дворцы, развалившиеся башни, монументы с вывороченными блоками мрамора, ветхие церкви без крыш и без священников, вымершие монастыри, во дворах которых паслись козы, должны были производить тягостное впечатление.

«Дома рассыпались, стены падают, храмы разваливаются, святыни гибнут, законы попираются ногами, Латеран лежит на земле, а мать всех церквей стоит без крыши на произвол ветра и дождя. Святые обители Петра и Павла колеблются, и то, что было еще недавно храмом Апостолов, представляется ныне бесформенной грудой обломков, приводящей в умиление даже каменные сердца!» Так восклицал посетивший Рим осенью 1350 года Петрарка.

Юбилейный кардинал Анибальдо на время стал важнейшей персоной в городе. Он назначал и смещал чиновников, продавал индульгенции, равно как и отказывал в них. Высокомерным обращением он оскорбил еще помнящих свободу римлян и вызвал их глумление над своим происхождением из какого-то провинциального кампанского рода. Приверженцы же бывшего трибуна просто устроили смуту. На кардинала было совершено несколько покушений, после чего он начал надевать под камзол латы, а в июле вообще покинул город. Рим остался под управлением викария и двух сенаторов.

Осенью количество паломников еще выросло. Прибыла знать. В пятый раз посетил Рим Петрарка, не встреченный теперь никем из своих друзей из дома Колонна. Со стыдом смотрел он на Капитолий, на котором так великолепно блистал и который так позорно покинул его «идеальный герой» Кола ди Риенци. На расспросы о бывшем трибуне находилось множество самых невероятных ответов. Кто-то говорил, что он скорбит пустынником в Абруццах или же отправился за море, ко гробу Спасителя. Другие рассказывали, будто видели его в Риме, прохаживающимся переодетым среди толпы пилигримов.

По истечении юбилейного года в городе разразилась страшная анархия. Аристократия нанимала на службу разбойников и вовсе не считалась ни с какими законами. Сенаторы бежали, и власть захватил Лука Савелли, тут же прогнавший папского викария. 2 ноября 1351 года папа назначил новых сенаторов, но вскоре дал разрешение Тринадцати, избранным народом, устроить управление городом на их усмотрение.

Утомленные партийными распрями римляне неоднократно требовали себе в сенаторы иностранцев по примеру не забытого еще Бранкалеоне. Климент VI внял их жалобам и учредил в Авиньоне конгрегацию из четырех кардиналов для решения вопроса об устройстве правления в Риме. За советом обратились даже к Петрарке, который считал единственным выходом отстранение аристократии от всех общественных должностей и введение в городе демократического правления.

Тем временем римский народ, ободренный благосклонностью папы, возобновил борьбу с аристократией и распорядился устройством власти сам. Разумно мыслящие граждане собрались 26 декабря 1351 года в базилике Санта Мария Маджоре и там порешили вручить власть пожилому и уважаемому плебею Иоанну Черрони. Колокол на Капитолии созвал граждан на парламент, и Лука Савелли бежал из сенаторского дворца. Криками народ потребовал Черрони в ректоры города, и тогда же состоялось его водворение на Капитолий и назначение его викарием от имени папы. Переворот совершился совершенно бескровно, и Климент VI, вполне довольный, пожелал римлянам благополучия и послал им в подарок 14 000 гульденов золотом. Он утвердил Иоанна Черрони сенатором и капитаном, и даже продлил срок его правления до Рождества 1353 года.

В покорности, как и при Коле ди Риенци, снова отказал префект, вернувший себе власть в Тусции. Римские войска со своими союзниками расположились перед Витербо, но ничего не достигли и с позором разошлись. Эта неудача поколебала престиж Иоанна Черрони. Обессиленный и усталый, он в начале сентября объявил парламенту, что бремя должности стало для него невыносимо. Это заявление породило смуты, и Черрони бежал из Рима. Слывший за одного из честнейших людей, он не постеснялся увезти с собой городскую казну. Подобно Коле, он отправился в Абруццы и приобрел там замок, в котором и заперся. Так народное правление в Риме пало во второй раз.

6 декабря 1352 года скончался Климент VI. 30 декабря его место под именем Иннокентия VI занял остийский кардинал Стефан д’Альбре. Он немедля очистил порочную курию от всякой роскоши, отменил многие раздачи своего предшественника, отослал прелатов по их резиденциям и подверг реформам всю администрацию церкви. Для успокоения же Италии и восстановления папских прав в церковной области 30 июня 1353 года он назначил своим легатом и генерал-викарием кардинала Эгидия Альборноца, испанского дворянина.

Но еще до этого в Риме поднялось очередное восстание. Не утвержденные папой сенаторы Бертольд Орсини и Стефанелло Колонна довели народ до голода, и 15 февраля 1353 года на рынке под Капитолием начался штурм сенатского дворца. Колонна бежал, а Орсини был забит камнями. Однако римляне так испугались содеянного, что без сопротивления снова позволили занять сенат представителям тех же партий, Иоанну Орсини и Петру Счиарре.

В городе возобновилась родовая вражда между Орсини и Колонна. Снова строились баррикады и осаждались замки. Народ вспоминал о блестящих временах правления Колы ди Риенци и на улицах стал раздаваться клич: «Трибун!». Снова собрались «благоразумные» граждане и назначили в «спасители республики» Франческо Баронелли, человека из старого плебейского рода, бывшего посланника Колы во Флоренции, а теперь писца сената. 14 сентября сенаторов прогнали из Капитолия, а Баронелли под титулом второго трибуна принял диктаторскую власть.

Его правление было слабым подражанием Коле. Он также возвестил о своем восшествии флорентийцев и попросил у них к себе в советники сведущего в законах человека. Государство он устроил по флорентийскому образцу и даже распорядился избранием по жребию членов совета. Трибун проявлял строгое правосудие, привел в порядок финансы, даровал амнистию и в течение нескольких месяцев правил вполне счастливо и успешно. Тем не менее папа его не признал, и судьбе было угодно, чтобы второй трибун был прогнан из Капитолия первым.

Со времени бегства своего из Рима Кола ди Риенци жил в чащах Монте-Майелла, величественной горы в Абруццах, среди пустынников из секты Фратичеллов, фанатичных последователей Целестина V. В его душе перемешивались глубокомысленные фантазии и политические замыслы. Мечта снова стать повелителем Рима теперь переплеталась с религиозными представлениями.

В июле 1350 года Кола с несколькими спутниками объявился в Праге. Здесь с ним встретился новый правитель Германии, номинальный римский король, Карл IV, сменивший на троне умершего в 1347 году Людовика Баварского. Беглец призывал короля к римскому походу, извиняясь за свои эдикты и утверждая, что никогда не помышлял об отнятии империи у немцев. Он обещал Карлу открыть перед ним Италию своим влиянием и представлял себя предвестником императора, как Иоанн был предтечей Христа. В довершение ко всему Кола еще и сочинил басню, будто он был побочным сыном Генриха VII, деда Карла IV.

В своих призывах Кола оказался не одинок. Теснимая Иоанном Висконти и не надеющаяся на папу, к Карлу IV секретно обратилась Флоренция, а 24 февраля 1350 года германскому королю из Падуи направил письмо Петрарка: «Пусть немцы называют тебя своим, мы считаем тебя итальянцем; потому спеши; тебя одного требуем мы, дабы, как звезда, лучами своими озарил нас твой взор».

Кола же в своих фантазиях окончательно утерял связь с реальностью. Он обращался с длинными посланиями к королю и пражскому архиепископу. Согласно его «откровениям» должны были умереть нынешний папа и множество кардиналов, после чего новый папа, второй Франциск, вместе с избранным императором преобразуют земной шар и церковь, отберут у клира богатства и на них построят Святому Духу великолепный храм, в который притекут для поклонения даже язычники из Египта. Новый папа должен будет короновать Карла IV золотой короной в императоры, а его, трибуна, — серебряной в герцога римского. Вместе они, папа, император и трибун, будут символизировать триединство на земле.

Строгий католик, Карл IV осудил лжеучения Колы и его выходки против папы и духовенства. Он отклонил как предложения Колы, так и честь родства с ним, и увещевал последнего раскаяться и отказаться от своих грез. Более того, опасаясь раздражить папу оставлением такого человека на свободе, король приказал задержать бывшего трибуна, но, в то же время, не желая доводить дело до костра, не выдавал его Клименту VI целый год.

Заточение в Богемии, где утопии Колы не встретили понимания, отрезвило его. Тем не менее, его совесть не отягощали злодеяния, присущие каждому из прославленных тиранов того времени, и свой смертный приговор он ожидал спокойно. На пражском соборе Колу признали виновным в ереси, и в июле 1352 года Карл IV сдал его папским уполномоченным. Впрочем, заключенный сам требовал своей отправки в Авиньон, чтобы защитить свою веру перед папой и, может быть, встретить друзей.

В Авиньоне был учрежден суд из трех кардиналов. Тем временем Петрарка убеждал римлян требовать у папы своего гражданина. В своем замечательном письме он утверждал, что Римская Империя принадлежит городу Риму, и имперская власть, независимо от того, кому она доставалась, остается правомерно связанной с Римом, даже если бы от города не оставалось ничего более, кроме голой скалы Капитолия.

Римляне послали письма в Авиньон и неотступно добивались возвращения Колы в город. Его идеи проникли и в сознание немалого количества остальных европейцев. Вид этого человека на костре мог возбудить сильнейший протест, а потому окончательный приговор так и не был вынесен. В результате, Кола, смерти которого не желал и папа, бывший когда-то его искренним его доброжелателем, жил в приличном заключении и находил себе отраду в книгах Тита Ливия и Священного писания. Однако судьба дала ему еще один шанс.

Вступивший на Святой престол Иннокентий VI, помимо отправки в Рим кардинала Альборноца, обратил внимание и на Колу, тут же предложившего себя для избавления Италии от тиранов и возвращения ей единства под властью церкви. Иннокентий предположил, что пользующийся влиянием Кола действительно может оказаться полезным, даровал ему амнистию и передал легату Альборноцу.

Болонья заперла перед Альборноцем ворота, но Флоренция встретила его торжественной процессией и снабдила войском и деньгами. Отсюда легат направился в Монтефиасконе, единственное место в церковной области, еще признававшее авторитет папы и служившее штаб-квартирой Иордану Орсини, воевавшему с римским префектом. Задача Альборноца заключалась в собирании боевых сил для разгрома префекта. Это могло совершиться лишь при поддержке Рима, в чем и заключалась важность влияния экс-трибуна.

16 сентября Иннокентий VI написал римлянам, что ему известно о их страстном ожидании возврата Колы, а потому он амнистировал их гражданина и шлет его в Рим, где тот, как приходится надеяться, излечит раны города и обуздает его тиранов. Однако городом еще управлял Франческо Барончелли, и потому Кола не решался ехать в Рим, тем более что не считал это удобным и кардинал. Тем не менее, появление Колы рядом с легатом ускорило падение Барончелли, наделавшего множество ошибок.

Восстание в городе свергло второго трибуна. По всей вероятности, он даже был убит в конце 1353 года. Римляне снова предложили синьорию папе, назначив его пожизненным сенатором с правом ставить своих заместителей. Кола обманулся в своих ожиданиях. Альборноц поставил сенатором Гвидо Иордани, да и папа о нем более не вспоминал.

Теперь кардинал получил возможность серьезно потеснить префекта. Римляне выставили ему 10 000 человек под началом Иоанна Конти, и, помимо того, к папскому войску присоединилась лига Флоренции, Сиены и Перуджии. После ряда поражений Иоанн де Вико изъявил покорность и 5 июня 1354 года отказался от своих завоеваний.

Успех легата изменил положение дел в Италии в пользу церкви. Умбрия, Сабина, Тусция и Рим теперь повиновались папе, а изгнанные гвельфы получили возможность вернуться. Витербо снова приняло папский гарнизон, и Альборноц выстроил там сильную крепость. Служившие в войске под Витербо и Орвието римляне разыскали Колу, с радостью приветствовали, приглашали в Рим и просили у кардинала в сенаторы.

Наконец, уступая различным ходатайствам, Иннокентий VI поручил своему легату назначить Колу сенатором, если легат сочтет это полезным. Альборноц поставил перед Колой задачу добыть себе денег и войско, и экс-трибун сумел таки выйти из этого затруднительного положения. Красноречивый Кола сумел убедить богатых перуджийцев ссудить ему несколько тысяч гульденов золотом, пообещав им всяческие почести в Риме после успеха его предприятия. На эти деньги он и навербовал авантюристов самых разных национальностей, которыми была наполнена Италия.

Марш Колы по Тусции на Рим во главе этого сброда стал полной пародией на римские походы германских императоров. Когда он достиг Тибра, распространилась молва о его приближении, и Рим соорудил триумфальные ворота. Кавалеротти выехали навстречу приближающемуся Коле с оливковыми ветвями в руках. Со всех ворот стекался народ приветствовать своего старого освободителя и снова лицезреть дивного мужа, покинувшего 7 лет назад Капитолий, опального беглеца и пустынника, узника в далекой Праге и Авиньоне у императора и у папы, с почетом возвращающегося теперь сенатором от имени церкви.

1 августа 1354 года, в годовщину своего рыцарства, Кола вступил в разукрашенный коврами и цветами город через ворота замка на мосту Святого Ангела. На ступенях Капитолия его почтительно встретили магистраты, и прежний сенатор Гвидо передал ему жезл регента. Кола обратился к народу, и римляне одобряли его криками, но нашли своего героя сильно изменившимся — вместо избранника народа и юного трибуна свободы теперь перед ними стоял стареющий, раздобревший чиновник французского папы.

Кола учредил свое правительство и оповестил о своем возвращении близкие и дальние города. Однако теперь его письма не имели высокого полета мысли и тех идей, которые очаровали итальянцев. Представления папского сенатора оказались ограничены кругом римского городского управления. К тому же, аристократы не забыли его отношения к себе и отметились разбойничьими набегами до самых городских ворот. Будто и не минуло семь лет, — Кола принял правление на том же пункте, на котором его оставил.

С войском сенатор двинулся на Палестрину, но уже в Тиволи его армия начала требовать не уплаченное ей жалованье. Прибывшие с ним в Рим перуджийцы выделили еще по 500 гульденов золотом, и поход возобновился. Однако уже в конце августа Коле пришлось вернуться в Рим, поскольку туда прибыл Фра Монреале, бывший предводитель одной из грабивших Италию кампаний, старший брат тех самых богатых перуджийцев и реальный владелец одолженных у них денег.

Здесь, в Риме, Фра Монреале презрительно отзывался о Коле. Сенатор пригласил его на Капитолий, как уже проделывал с римской аристократией, и едва Монреале успел явиться, как тут же вместе с братьями был заключен в капитолийское подземелье. Кола повел против него процесс, как против публичного разбойника, наполнившего несказанными бедствиями Италию, но, в сущности, рассчитывал на богатства заключенного, необходимые ему для самосохранения.

Страшный предводитель шаек разбойников не выказал ни малейших признаков раскаяния в своих беззакониях, почитавшихся им, в духе того времени, славными деяниями воина. Он лишь стыдился того, что так глупо попался в сети дурака. 29 августа его подвели к лестнице Капитолия и объявили, что казнь будет совершена мечом, после чего Монреале вздохнул с облегчением. Он преклонил колена, но несколько раз вставал и менял положение на более удобное. Хирург указал палачу место, в которое должен был быть нанесен удар, и голова Монреале была отсечена с первого раза. Минориты похоронили его в Санта Мария ин Арачели, и его останки, видимо, и поныне лежат там под неизвестным камнем.

Преступника постигла справедливая участь, но низкие мотивы Колы выразили его вероломство и неблагодарность в отношении братьев Монреале, ссудивших его деньгами. Сенатор завладел привезенными ими в Рим богатствами в размере 100 000 гульденов золотом и смог заплатить жалование милиции. Теперь Кола стал ненавистным тираном Рима. Знать либо боялась, либо избегала его, как предателя, но Альборноц и папа были довольны избавлением Италии от Монреале. 9 сентября Иннокентий написал кардиналу, что почитает за благо продлить сенаторскую власть Колы.

Кола набрал новые войска и предпринял новую осаду Палестрины. Колонны, казалось, были обречены. Однако демон властолюбия и нужда в деньгах помрачили и без того нездоровый мозг сенатора. Он начал арестовывать то одного, то другого человека, даруя им свободу за выкуп. Никто больше не смел перечить ему в совете, а настроения народа указывали на неизбежность заговора. Войско под Палестриной требовало жалованья и роптало, но лучшее, что придумал Кола в своей обостренной подозрительности, — это сместить капитанов и назначить на их места новых.

8 октября 1354 года Колу разбудил клич: «Народ! Народ!» и «Смерть изменнику, введшему налоги!» Кварталы, где жили Свелли и Колонна, двинулись на Капитолий. Судьи, нотариусы, стража и друзья Колы, за исключением пары человек, бежали. Вооруженный и с хоругвью Рима в руке сенатор вышел на балкон дворца, чтобы говорить с народом. Он подал знак к молчанию, но в ответ получил камни, стрелы и крики: «Смерть изменнику!» После того как одна стрела пробила его руку, Кола удалился.

Народ поджег дворец и теперь сам не мог проникнуть внутрь. Кола же стоял на дворе в нерешительности, то снимая, то опять надевая шлем, будто решая — умереть ему героем или бежать как трусу. Трусость победила. Сенатор бросил оружие и должностную одежду, срезал бороду и зачернил лицо. В нищенской хламиде он надеялся пробраться через толпу, но был опознан по золотым браслетам.

Колу схватили и повели вниз по ступеням Капитолия. Здесь Чекко дель Веккио вонзил ему в живот меч. Истерзанное и обезглавленное тело проволокли от Капитолия до квартала Колонн и повесили неподалеку от Сан Марчелло, где оно провисело двое суток. На третий день по приказу Югурты и Счиаретты Колонна тело сожгли на костре из сухого чертополоха в мавзолее Августа. Эта сцена, будто в насмешку над помпезными и античными идеями Колы, стала завершающей в разыгравшейся трагедии.

Произведенный Альборноцом процесс против убийц Колы был впоследствии кассирован папой, а все его участники получили амнистию. Обе городские партии снова заняли сенаторство, и Рим казался вернувшимся в свое прежнее положение.

Назад: Средневековье. 14 век. 1343-1347. Кола ди Риенци.
Далее: Средневековье. 14 век. 1355-1377. Возвращение Святого престола

Находясь вдали от Италии в полной зависимости от Филиппа Французского, Климент V всецело поддерживал Роберта Неаполитанского и осенью 1313 года сделал его римским сенатором. Власть в городе после неудавшегося похода Генриха VII принадлежала Орсини, и один из них, Понцелло Орсини, стал представителем Роберта в качестве вице-короля. Самого же Роберта папа назначил имперским вице-королем Италии. Такое поведение Климента стало логическим следствием всех предшествующих посягательств пап на имперскую власть.

20 апреля 1314 года Климент V умер. Его не оплакивал никто, кроме фаворитов, а современники обвиняли в том, что он отдался французскому королю как слуга и перенес папство из Рима во французское пленение. Еще более тяжким упреком было обвинение в непотизме, корысти и злоупотреблениях, принесенных в церковь. Ему же принадлежит изданный под давлением Филиппа декрет об упразднении ордена Тамплиеров.

Конклав для избрания нового папы собрался в Карпентрасе, где находился двор Климента V. Первый же произошедший на нем процесс увенчался сценами дикого насилия и снял с римлян упрек в том, что лишь они творили подобные непотребства. 24 июля ставленники Климента с толпой гасконцев напали на конклав. Они подожгли и дворец и сам город, и итальянские кардиналы лишь чудом спаслись от смерти. Новые выборы затянулись, и король Филипп до них не дожил. Он умер 29 ноября 1314 года.

Не преуспел в проведении выборов и преемник Филиппа, его сын Людовик X, скончавшийся 5 июля 1316 года. Лишь 7 августа миру был явлен новый папа, фаворит Роберта Неаполитанского, гасконец Жак Дюэз. Нерешительных кардиналов подкупило золото Роберта. Жак Дюэз взошел на престол под именем Иоанна XXII и избрал своей резиденцией Авиньон.

Рим оставался погруженным в фамильные междоусобицы, которые не могли остановить ни папа, ни вице-король Роберт. Все более и более давало о себе знать отсутствие в городе папского двора, поскольку источники благосостояния иссякали. В запустение пришли церкви, дворцы и улицы. Обычным явлением стала кровная месть. Не обращая внимания на запреты Иоанна, привычные к грабежу бароны захватывали опустевшие жилища кардиналов. Не отставали от них и клирики, безнаказанно совершавшие преступления, поскольку находились вне юрисдикции светского суда.

Германскую империю в это время тоже раздирали глубокие распри. После смерти Генриха VII две группировки имперских князей с разницей в один день избрали в римские короли двух претендентов — Людовика Баварского и Фридриха Австрийского. Иоанн XXII не спешил высказаться в пользу кого-либо из них, но, напротив, объявил трон империи вакантным и подтвердил назначение Роберта Неаполитанского вице-королем Италии и сделал его генерал-капитаном церковной области. А 31 марта 1317 года он издал буллу, в которой заявлял, что папа, которому Бог в лице апостола Петра вручил власть одновременно и на земле и на небе, есть законный правитель империи во время ее вакантности.

Притязания авиньонского папы на управление империей не встретило серьезного сопротивления в Германии, поскольку ни Людовик, ни Фридрих не имели достаточно сил, чтобы выступить против него. Иначе обстояли дела в Италии. Там гибеллинские вожди сумели оказать достойное сопротивление появившемуся в Ломбардии Роберту.

28 сентября 1322 года раскол в империи решился, наконец, в пользу Людовика Баварского. Иоанн XXII не признал этого факта, и между ним и римским королем немедленно началась распря. Призванный в апреле 1323 года гибеллинами Ломбардии, Людовик потребовал прекращения войны против городов империи. Когда же этого не последовало, он отправил в Италию 800 всадников, после чего была снята осада Милана, и освобожденный город поклонился ему как римскому королю.

Иоанн впал в безрассудный гнев. 8 октября 1323 года он объявил, что Людовик самовольно присвоил себе титул и права римского короля и потребовал от последнего отречения от управления империей и отмены всех своих актов. Самой империи папа повелел не признавать Людовика римским королем. А 13 июня, после поражения папского войска под Ваврио, последовало и отлучение.

Теперь вышел из себя Людовик. Он собирал парламенты во Франкфурте и Регенсбурге и апеллировал к Вселенскому собору на этого папу, узурпатора империи, завзятого еретика, поносителя народного права. Имперские князья сделали дело своего короля своим собственным. Провозглашение отлучительной буллы было запрещено под страхом объявления вне закона, действительно постигшего архиепископа зальцбургского.

Умиротворение Германии дало Людовику возможность самолично отправиться в Италию, куда его призывали гибеллины и влекла потребность наперекор папе принять корону империи. В марте 1325 года он примирился со своим соперником Фридрихом, занявшим место со-регента, а в феврале 1327 года собрал в Триенте парламент, на который явились послы Фридриха Сицилийского и гибеллинских городов Италии. Они обещали уплатить королю 150 000 гульденов золотом, как только он прибудет в Милан, и убеждали его немедля проследовать в этот город для принятия железной короны. Триентский парламент одновременно носил и характер собора, поскольку на нем присутствовали отпавшие епископы. Против папы был проведен процесс, на котором его обвинили в ортодоксии и объявили еретиком.

15 марта 1327 года Людовик спустился в Ломбардию, где нашел своих союзников достаточно многочисленными. Лишь Генуя и Пиза были теперь гвельфскими, а Рим — колеблющимся. Однако, город роптал на отсутствие папы, и гибеллины не без основания заверили короля, что и в Риме он получит поддержку. Иоанн XXII сыпал отлучениями, но ломбардские города поклонились Людовику, явившемуся без средств и всего с 600 всадников. По прибытии в Милан его вместе с супругой короновали короной ломбардии. При этом присутствовали и римские послы, приглашавшие Людовика к императорскому коронованию.

Людовик не стал повторять ошибку Генриха VII и в августе, не задерживаясь на осаду городов, быстро проследовал через Ломбардию и вторгся в область близ Лукки, где еще усилил свое войско. Рим начал проявлять сильное беспокойство. Гонцы за гонцами отправлялись к Иоанну в Авиньон, однако этот папа был не из тех, кто решился бы покинуть безопасное место, чтобы подвергнуться осаде у Святого Петра со стороны жаждущего мести германского императора. Город же еще не забыл бедствий от похода Генриха и теперь многие стали требовать беспрепятственно впустить Людовика для предотвращения гибели.

Обманутый уже двумя авиньонскими папами и подкупленный золотом народ выгнал из Рима приверженцев Роберта Неаполитанского, овладел замком Святого Ангела и издал декрет о закрытии города для сторонников папы. Были изгнаны и вожди обеих партий, Наполеон Орсини и Стефан Колонна, поскольку оба получили свои посты от Роберта. Начальником городской милиции был назначен Счиарра Колонна. Этот переворот очистил Людовику дорогу в Рим, где его уже провозгласили императором.

Папа обратился с призывом занять город к Иоанну Ахайскому, стоявшему с войсками в Аквиле и уже успешно сыгравшему эту роль при Генрихе VII. Иоанн, назначенный Робертом своим наместником, потребовал от римлян впустить его в город, но получил отказ. Тогда он отправился в Витербо, но и там получил отпор, после чего разорил принадлежавшую этому городу территорию. В это же время в устье Тибра вошли генуэзские суда и 5 августа овладели Остией. Произведшие вылазку римляне были отбиты, а Остия сожжена. Рим начал готовиться к обороне.

Счиарра Колонна, Иаков Савелли и Тибальд де Сан Евстафио распределили милицию между 25 капитанами, расставили часовых и закрыли ворота. В ночь на 27 сентября враги появились перед Римом и через пролом в стене проникли в Ватикан, где возвели баррикады. На Капитолии загудел набатный колокол, и милиция поспешила на сборные пункты. Граждане шести кварталов встали на оборону ворот Святого Себастьяна, Святого Иоанна и Маджоре, а остальные во главе с Счиаррой отправились на штурм Ватикана. Наступило утро. После ожесточенного штурма баррикад захватчики были выбиты из ватиканского Борго, а 29 сентября Орсини с неаполитанцами понесли большие потери при попытке прорваться через ворота Святого Себастьяна.

Осажденная Людовиком Пиза сдалась 8 октября. Флоренция, скорее всего, пережила бы осаду, и на нее Людовик не стал тратить время. Вместо этого он 15 декабря двинулся на Рим и уже 2 января 1328 года был доброжелательно принят в Витербо. Здесь он стал дожидаться римского посольства. Однако Счиарра, Тибальд и Савелли посоветовали королю не обращать на посольство из Капитолия внимания и без разговоров идти на Рим. Послы с условиями римского народа были вежливо задержаны в лагере, пути оцеплены часовыми, и авангард войска Людовика отправился в Рим. 5 января выступил и сам король.

7 января он с 5000 всадников и многочисленной пехотой расположился на Нероновом поле и был торжественно встречен гражданами и аристократией. Колонна, Конти, Анибальди, Папарески, Савелли под предводительством Счиарры проводили короля к Святому Петру, где тот поселился в папском дворце.

Римское духовенство не приветствовало Людовика и большей частью бежало из города. Многие церкви и монастыри опустели. Тем не менее Людовик имел при себе достаточно священников, даже нескольких епископов, презиравших отлучение Иоанна XXII и отправлявших богослужение. И если сторонники папы отшатывались от въезда императора как от нашествия еретиков, то римляне с радостными криками встречали его в своем, покинутом папами, городе.

Вскоре Людовик перебрался в свою резиденцию во дворце Санта Мария Маджоре, поскольку мог свободно проследовать по всему Риму. 11 января он созвал парламент на Капитолии. Никакие обеты не связывали его с папой, что давало ему полную свободу действий. Собрание встретило Людовика бурными криками одобрения, возгласило многолетие цезаря и вручило ему на год сеньорию Рима как сенатору и капитану римского народа. Этот же парламент через плебисцит присудил ему императорскую корону и назначил коронацию на следующее воскресенье.

Римляне объявили, что и сам Карл Великий лишь тогда получил корону, когда ему присудил ее весь римский народ. Старинные права республики на избрание императора никогда не забывались в Риме, даже после того как папы устранили их путем введения процедуры миропомазания. Со времени восстановления сената в 1143 году народ снова придал этим правам вес через приглашение на коронацию римского короля, а иногда и через непризнание его. Теперь же, когда папы находились в Авиньоне и не совершали коронование лично, сознание этих прав только усилилось.

Новая, демократическая, впервые за много веков не одобренная папой коронация составила великолепное зрелище. Утром 17 января 1328 года Людовик с супругой в белых атласных одеяниях в сопровождении необъятной процессии выехал на белом коне из Санта Мария Маджоре к Святому Петру. Процессию открывали 56 знаменосцев и множество иноземных рыцарей. Один из судей нес перед королем книгу имперских законов, а городской префект — обнаженный меч. Коня вели коронационные синдики, среди них — Счиарра Колонна и Иаков Савелли, все в золотых одеждах. За ними следовали корпорации Рима, схизматическое духовенство, бароны и послы от городов.

Помазание совершил епископ Иаков Альберти Венецианский, примкнувший к Людовику еще в Пизе. После этого Счиарра Колонна, в то время первый человек в Риме, возложил на королевскую голову корону. Затем, для выказывания своего благочестия, Людовик повелел зачитать три эдикта: о католической вере, о почитании духовенства и о защите вдов и сирот. После мессы император совершил коронационный въезд не в Латеран, а в Капитолий, как и подобало «милостью народа» императору.

Римляне напутствовали первого ими избранного и венчанного императора криками радости: «Хвала Богу и императору! Мы избавлены от чумы, голода и войны, мы свободны от тирании папы!» Не ранее вечера процессия достигла Капитолия, где во дворце и на площади для знати и народа был приготовлен банкет. Ночь императорская чета провела во дворце сенаторов. На следующее утро Людовик с большой толпой переехал в избранный им резиденцией Латеран, а сенаторами назначил Счиарру Колонна и Иакова Савелли.

Однако нужда в деньгах неминуемо привела императора к насилию. Римляне жаловались, что он за деньги впускал в город изгнанных за убийство, а его солдаты забирали, не платя, продукты с рынков. 4 марта дело дошло даже до открытого восстания. Людовик усилил гарнизон замка Святого Ангела и расположил войска в Ватиканском Борго. Начавшиеся казни только усилили ропот. Худшим же стало то, что Людовик, подобно Генриху VII, оказался вынужден наложить принудительный налог. По 10 000 флоринов золотом должны были внести иудеи, духовенство и миряне. Это еще более ожесточило народ.

Иоанн XXII, со своей стороны, устраивал череду процессов против Людовика. Он объявил недействительным и коронование и возведение его в ранг сенатора. Римляне были призываемы покориться церкви и изгнать Баварца из города. Людовик отвечал религиозными гонениями. Отказывавшиеся служить мессу священники подвергались истязаниям, а папа был объявлен еретиком. Был запущен слух, что Иоанн задумал передать империю Франции и началась подготовка к его отстранению.

Предстояло поставить папу, который вернул бы церкви мир, а Риму — Святой Престол. Этот вопрос Людовик отдал на волю сената и народа. Сходки духовенства и мирян постановили, что Иоанн XXII – еретик, а к императору была обращена настоятельная просьба выступить против этого еретика. 18 апреля император собрал парламент, на котором один францисканский монах трижды вопросил с ораторской кафедры: «Имеется ли здесь человек, желающий принять на себя защиту священника Иакова Кагорского, именующего себя папой Иоанном XXII?» Собравшиеся безмолвствовали. Тогда с этой же кафедры немецкий аббат прочел императорскую сентенцию, объявлявшую Иакова Кагорского еретиком и мистическим антихристом, лишенным всех его санов. Этот акт стал зеркальным ответом Людовика на его собственное низложение папой.

Людовик заявил, что делает это под давлением со стороны синдиков, клира и народа в силу их решений, выступает против Иакова Кагорского как еретика и по примеру Оттона и прочих императоров дарует Риму законного папу. Акт Людовика явился фактическим применением теорий монархистов и реформаторов, выставивших основной принцип о судимости и наказуемости папы, о том, что судьями его являются собор и император и что отступивший от правоверия папа, как лишившийся через то власти ключей, может быть низлагаем не только духовенством, но и мирянами.

Каноники базилик Святого Петра, Латеранской, Санта Мария Маджоре и многие другие не присутствовали при низложении, поскольку давно покинули Рим. Поэтому приговор вызвал сомнения у людей разумных, а ликование выражали лишь явно заинтересованные или неадекватные лица. Чернь же пронесла по улицам города соломенное чучело и сожгла его на костре под именем Иоанна XXII. На самом деле, не за свои греховные деяния Иоанн предстал в глазах римлян еретиком. Для них его вина состояла в презрении Римом, святым городом, заключавшим в себе, согласно гибеллинской доктрине, избранный Богом народ, среди которого должна вечно находиться резиденция священства и императорства.

23 апреля Людовик созвал в Ватикан магистратов, военачальников и представителей народа. Это собрание постановило, что отныне каждый папа обязан жить в Риме, не должен покидать город более чем на три летних месяца, не удаляться более двухсуточного переезда, всегда с дозволения римского народа. Если же папа нарушит запрет и не вернется при троекратном приглашении от римского клира и народа, он лишается своего сана. А 28 апреля император, находясь в великом ожесточении, даже изрек над Иоанном XXII смертный приговор.

Францисканцы потребовали избрать новым папой кого-либо из их среды, последователя нищеты, каким был Целестин V. Тиару предложили одному из братьев ордена, но тот устрашился и сбежал. Другой монах, Петр Райналуччи, согласился, и на избирательном собрании духовенства и мирян был выбран папой. 12 мая на площади Святого Петра при стечении народа император провозгласил Петра папой под именем Николая V, надел ему на палец перстень рыбака, облачил в мантию и усадил с правой от себя стороны. В этот день изумленные римляне увидели перед собой самими ими венчанного императора и самими ими избранного папу.

Сразу за возведением на престол анти-папы Роберт Неаполитанский по воле Иоанна XXII вторгся в Кампанью. Его галеры дошли по Тибру до базилики Святого Павла, что произвело на римлян тяжелое впечатление. Людовик возобновил опалу Генриха VII против Роберта, а Николай V подтвердил все процессы против Иоанна XXII, над которым, как над еретиком, изрек осуждение, а всех не признающих его самого папой повелел привлекать к инквизиции и карать смертью. Тем не менее анти-папство встречало сопротивление не только среди римлян, но и в самом лагере Людовика. Фридрих Сицилийский не признавал Николая V, и даже некоторые гибеллинские города ничего не хотели знать про него.

Людовик IV намеревался серьезно выступить против Неаполя при поддержке сицилийского флота. Ближайшей же задачей представлялось очищение Лациума, где Роберт с помощью гвельфов занял важные позиции. В конце мая император отправился в Веллетри, а другой его воинский отряд был командирован в Нарни и Тори, чтобы противостоять наступлению оттуда гвельфов. Недостаток жизненных припасов заставил, однако, римлян вернуться назад, а самого императора отступить к Тиволи. Настроение в войске, не получавшем жалованья, стремительно падало. Наконец, 20 июля, император также вернулся в Рим.

Здесь он был встречен мрачными лицами и громким ропотом. Орсини производили набеги до самых ворот и отрезали подвоз продуктов. Разграбленных анти-папой церковных сокровищ не хватало для удовлетворения потребностей Людовика. Обещанные генуэзцами войска и сицилийский флот не появлялись. Теперь непостоянные римляне уже грозили прогнать императора и издевались над Николаем V. В результате, император вместе с анти-папой 4 августа покинули Рим, причем их отъезд больше походил на бегство.

Буквально через несколько часов после этого от радикального переворота в Риме не осталось и следа. В ту же ночь в город с гвельфским отрядом вторгся Бертольд Орсини, а на следующий день явился Стефан Колонна. Народ немедленно сделал их сенаторами, Счиарра Колонна и Иаков Савелли бежали, не помышляя о сопротивлении. Теперь разрушались дворцы и конфисковались имения гибеллинов.

8 августа в город въехал кардинал Иоанн, вступивший в права обладания городом от имени церкви. Он утвердил новых сенаторов, а они созвали народный парламент, отменивший все акты Людовика и публично сжегший его эдикты. Чернь, совсем недавно сжигавшая чучело Иоанна XXII, теперь выкапывала из могил тела немецких воинов и бросала их в Тибр. 18 августа в Рим вошли неаполитанцы, и таким образом владычество церкви и правительство Роберта были восстановлены безо всякого сопротивления.

Еще год пробыл Людовик в Италии, с переменным успехом ведя военные действия в Ломбардии, пока известия из Германии о планах выставить нового короля не заставили его вернуться на родину. Оставленный им в Пизе Николай V в августе 1330 года был выдан Иоанну XXII. Прибыв в Авиньон, он с обвитой вокруг шеи веревкой бросился к ногам Иоанна, жалобно исповедался в своих прегрешениях, великодушно получил отпущение и стал содержаться здесь как простой узник. Через три года этот самый жалкий из всех анти-пап скончался.

Подчинение Рима папе было достигнуто очень быстро. Под давлением неаполитанского оружия римляне обратились к милосердию церкви и просили прощения за тягчайшие в ее глазах проступки — возвращение себе исконных прав избрания папы и императора. На Капитолии парламент от имени народа, а магнаты за самих себя клялись перед кардиналом-легатом в послушании законному папе. 13 января 1330 года три уполномоченных духовных лица именем народа публично объявили, что Рим отрекается от Людовика и признает единодержавное пожизненное владычество Иоанна XXII.

В течение всего 1330 года в Авиньон являлись с поклоном и покаянием послы от князей и городов Италии. Отреклись от Людовика Иаков Савелли и Тибальд. Единственным наказанием для них стало изгнание из Рима на один год. Сам Людовик искал примирения с папой. Он предлагал отменить все свои акты, направленные против церкви, и признать, что заслужил отлучение в обмен на утверждение себя законным императором. Однако Иоанн XXII не принял предложенный ему договор.

Рим в отсутствии папы все более и более погружался в бедность, унылость и мрак, разбавляемые лишь помпезными выездами сенаторов и боями буйволов в Колизее, устраиваемыми старой аристократией. Наряду со зрелищем руин древности, покинутые и разваливающиеся церкви возвещали и о гибели христианского мирового величия. И при всем этом ни на день не прекращалась дикая, кровавая вражда родов, боровшихся за пурпур сенаторской мантии. Враждующие дома Колонна и Орсини раздирали Рим, как гвельфы и гибеллины — прочие города. Они насчитывали равное количество приверженцев, владели крепостями и замками во всех римских провинциях и имели союзников даже в Умбрии и Тоскане. Ни одна партия не могла одолеть другую.

В 1332 году усобицы разгорелись настолько, что папа командировал в Рим двух нунциев, Филиппа де Камбарльяка и Иоанна Орсини и даже сделал вид, что сам намеревается прибыть в Италию, для чего велел привести в порядок дворец и сады Ватикана. Римляне писали папе отчаянные письма и еще раз вручили ему всю городскую власть. Но Иоанн XXII так и не появился в Риме.

Анархическое состояние Италии вызвало новый подъем движения флагеллантов. Около Рождества 1333 года доминиканец Фра Вентурино Бергамский проповедовал покаяние в Ломбардии. К нему пристали тысячи людей. Этих кающихся называли «голубями» по знаку белого голубя с ветвью маслины на груди. Под знамя монаха охотно приходили фанатики, авантюристы и преступники. Эти банды двинулись на Флоренцию, а оттуда, приняв к себе новых сторонников, через Перуджию на Рим.

В Риме Фра Вентурино со своим воинством в количестве более 10 000 человек появился в пост 1334 года. Монах поселился на жительство в доминиканском монастыре Святого Сикста на Аппиевой дороге. Назначив народное собрание на Капитолии, он намеревался проповедовать покаяние. Пришедшие римляне сначала слушали Вентурино в полной тишине, а потом начали смеяться. Когда же горожаном было предложено отдать деньги на благотворительные цели, они закричали, что он дурак, и попросту удалились.

Когда пророк остался на Капитолии один, он воскликнул, что никогда не видел на земле более испорченного народа. Вентурино отправился в Авиньон к папе, где обвинен был в ереси, но после оправдан и приговорен к вечной ссылке в отдаленные места.

4 декабря 1334 года Иоанн XXII скончался будучи 90 лет от роду. В его казне нашли невероятные суммы: 18 миллионов гульденов чеканного золота и 7 миллионов драгоценностями — сокровища, добытые жадностью и корыстью, путем позорных новоустановленных сборов и продажи церковных должностей.

20 декабря 1334 года в Авиньоне в папы был выбран Жак Фурнье, кардинал церкви Санта Приска, ученый монашеского духа, жесткий и суровый, но справедливый и чуждый корыстолюбия и страсти к раздорам и войне. 8 января 1335 года он принял посвящение под именем Бенедикта XII.

Едва Бенедикт стал папой, он тут же поспешил успокоить Италию и умиротворить бедствующий от усобиц Рим. Римляне же стали торжественно звать его в город. Папа вроде бы искренне соглашался исполнить их просьбу, но, едва его намерение обнаружилось, как французский король выказал свой протест. Бенедикту XII ничего не оставалось, кроме как покориться и лишь делать заявления, что Святой престол осужден пребывать в пленении у Франции.

А в Риме продолжались сражения родов с родами, народа с магнатами и друг с другом. Стефан Колонна занял четыре моста, Иаков Савелли со своими приверженцами — остальные. 3 сентября 1335 года Орсини разрушил мост Понте Молло. Война разлилась до самого Тиволи, где Стефан Колонна провозгласил себя синьором.

13 января 1336 года при посредничестве архиепископа Бертрана д’Эмбрен было заключено перемирие. Члены и родственники дома Орсини с одной стороны и Стефан Колонна с сыновьями и с прочими свойственниками своего дома — с другой съехались в монастыре Санта Мария ин Арачели. Здесь эти свирепые враги, неоднократно пролившие кровь друг друга, со скрытым ропотом и полными ненависти глазами протянули друг другу руки и поклялись в двухгодичном мире.

В то время неподалеку от Рима, в имении своего приятеля графа Орсо д’Ангвильяра, гостил Петрарка, с ужасом взиравший на прекрасную страну, кишащую враждебными шайками и разбойниками. Когда поэту захотелось совершить поездку в Рим, он вынужден был воспользоваться конвоем из 100 всадников, поскольку иначе нельзя было гарантировать ему безопасный проезд через отряды Орсини.

С восшествием на престол Бенедикта XII прекратилась городская власть короля Роберта Неаполитанского, а взамен установлено народное представительство из 13 капитанов кварталов. Однако неразбериха была такова, что еще в начале 1337 года Роберт мог назначать викариев. Этот режим был крайне непрочным, пока в июне 1337 года уставший народ не добился решения о предоставлении Бенедикту синьории. Римляне назначили папу пожизненным сенатором и капитаном, все еще надеясь на его возвращение. Бенедикт с признательностью принял предложенную власть, но, в отличие от своего предшественника, не стал передавать ее Роберту, а назначил двух сенаторов.

Это ни в коей мере не повлияло на вражду аристократов. Иаков Савелли устроил штурм церкви Сант Анджело, в которой кардиналом служил Иоанн Колонна, и разрушил его дворец. Папа снова потребовал возобновить мир, а окружным городам повелел не посылать в Рим никаких войск и не вмешиваться в партийные распри. 2 октября 1338 года он назначил сенаторами Матфея Орсини и Петра Колонну, которые обнародовали амнистию, но так и не успокоили город. В июне 1339 года народ штурмом взял Капитолий, прогнал одного сенатора, отправил в темницу другого и поставил управляющими городом Иордана Орсини и Стефана Колонну.

По просьбе римлян, уповавших на установление порядка в своей республике, процветающая Флоренция отправила к ним двух испытанных государственных деятелей для обучения «родительского города» искусству народного управления. Однако, папа воспротивился нововведениям. Он велел управляющим сложить свою власть, назначил временных вице-королей, а 1 марта 1340 года поставил сенаторами Тибальдо де Сант Евстафио и Мартина Стефанески. Для успокоения же голодающего народа Бенедикт послал в Рим для раздачи 5000 гульденов золотом.

Как уже упоминалось, в январе 1337 года Рим впервые посетил Петрарка. Он бродил по городу в сопровождении Иоанна де Сант Вито из семейства Колонна, отличавшегося любовью к древнему городу и знанием его истории. Поэт был поражен глубоким невежеством римлян и нашел, что Рим нигде не был известен менее, чем в самом Риме. Короткое пребывание в городе вдохновило Петрарку на поэтическое послание к Бенедикту XII с призывом вернуться в запустелый город, увиденный теперь им самим в беспредельном бедствии.

30 августа 1340 года поэт получил приглашение публично принять лавровый венец одновременно от Парижского университета и от римского сената. После недолгого колебания он предпочел погрязший в невежестве Капитолий знаменитой школе наук. Известно, что поэты были венчаемы на пятилетних Капитолийских играх, учрежденных Нероном и возобновленных Домицианом, но исчезнувших с падением Римской империи. Старый обычай возродился в ряде итальянских городов в конце 13 века.

6 апреля 1341 года Петрарка прибыл в Рим. Сенаторами в это время были Иордан Орсини и друг поэта Орсо д’Ангвильяра. Самое мирное из всех виденных Римом коронований было назначено на 8 апреля. Впервые более чем за тысячу лет Капитолий украсился сценой, посвященной культу гения. К традиционным для города коронациям императоров и пап присоединилось совершенно новое венчание поэта. Желая принять лавры поэта лишь на Капитолии, Петрарка показывал, что этот, будто забытый историей, Рим есть священный алтарь, от которого Запад зажег свет своей цивилизации.

Действие открылось входом в зал лауреата, сопровождаемым звуком труб. 12 одетых в пурпур пажей, выбранных из сыновей патрицианских родов, декламировали стихи Петрарки, посвященные римскому народу. Затем явились шестеро граждан, одетых в зеленое, с венками различных цветов, а за ними — сенатор Орсо с лавровым венком на голове, окруженный множеством синьоров. Когда сенатор опустился в кресло, герольд возгласил имя Петрарки, и поэт произнес короткую речь к римскому народу, завершив ее словами: «Да здравствует римский народ и сенатор! Да хранит Бог их свободу!»

После этого Петрарка опустился перед графом Орсо на колени, а сенатор обратился к нему с несколькими словами о его славе, снял со своей головы лавровый венок и увенчал им поэта, добавив: «Прими венец, он есть награда добродетели». Петрарка отблагодарил сонетом в честь древних римлян, а Стефан Колонна ответил на это хвалебной речью в честь поэта. Приветствие народа выразилось в крике: «Да здравствует Капитолий и поэт!»

Из Капитолия торжественная процессия проследовала к базилике Святого Петра, где лауреат смиренно возложил свой венок на алтарь апостола. Стефан Колонна дал в его честь блестящий банкет в своем дворце у церкви Санти Апостоли. Этим торжество закончилось, и уже через несколько дней поэт столкнулся с римской реальностью. Едва он оставил городские стены, как тут же попал в руки разбойников, вынудивших его бежать назад в Рим. Лишь на другой день, получив более сильный эскорт, он смог проследовать по дороге в Пизу.

Не в последнюю очередь благодаря Петрарке, Рим все более проникался сознанием того, что является колыбелью западной культуры и источником обеих властей, императорства и папства, и должен приложить усилия к возвращению себе мирового господства. Однако Бенедикта XII не слишком интересовало, что думает о себе Рим. К огромному огорчению как римлян, так и всех патриотов, он выстроил в Авиньоне папскую резиденцию столь колоссальных размеров, будто пребывание папства здесь предполагалось вечным.

25 апреля 1342 года Бенедикт XII скончался. 7 мая его преемником был избран кардинал Петр, принявший при посвящении 19 мая имя Климента VI. Римский народ, снова исполнившись обманчивыми надеждами, немедленно постановил вручить Клименту сенаторскую власть и привлечь его в Рим. В Авиньон под предводительством Стефано Колонна направилось торжественное посольство из 18 римлян, представлявших три сословия — высшее дворянство, богатых горожан и простолюдинов. Однако, ни важные доводы Рима, ни стихи Петрарки не убедили Климента VI в необходимости для него поездки в Рим.

Далее: Средневековье. 14 век. 1343-1347. Кола ди Риенци.
Назад: Средневековье. 14 век. 1301-1313. Начало Авиньонского пленения и император Генрих VII.

Закончившаяся в 13 веке борьба между церковной и светской властями лишила пап глобальной политической задачи, а достигнутая ими абсолютная власть оказалась направленной на разрушение самой церкви.

В 1302 году амбиции Бонифация VIII, возросшие после проведения первого юбилейного года, подтолкнули его к изданию буллы «Unam Sanctam», в которой папа изложил концепцию своего верховенства над любой светской властью. Согласно этой концепции короли должны были служить церкви по первому приказанию папы и могли караться им за любую ошибку, при этом сам папа не подчинялся никому из людей. В ответ французский король Филипп IV созвал Генеральные штаты, которые обвинили папу в симонии и ереси и потребовали, чтобы Бонифаций предстал перед судом церковного собора.

Филипп послал в Италию своего приближенного с отрядом, чтобы схватить Бонифация и доставить его во Францию. 7 сентября 1303 года французское войско осадило резиденцию папы в Ананьи и захватило понтифика. Однако через три дня заключения Бонифаций VIII был освобожден своими земляками, но уже 11 ноября умер. Его поражение ознаменовало крах политических амбиций папства, после чего наступил период их авиньонского пленения с полным подчинением французской монархии.

22 октября папой был избран кардинал Никколо Бакассини де Тревизо, принявший имя Бенедикта XI. Он снял отлучение с Филиппа IV, которое успел наложить на короля Бенедикт VIII, но отлучил всех участников захвата последнего. Понтификат Бенедикта продлился всего восемь месяцев, и есть подозрение, что его смерть наступила в результате отравления, совершенного по приказу Филиппа, желавшего иметь на троне «своего» папу.

Следующий папа был избран только в июне 1305 года из-за споров между итальянскими и французскими кардиналами, которых в конклаве было почти поровну. Преемником Бенедикта XI стал Бертран, архиепископ Бордо, принявший имя Климента V. Есть сведения, что его избранию посодействовал Филипп IV, которому Бертран обещал полную покорность и уступку на пять лет церковных доходов во Франции. Коронация состоялась 14 ноября, но не в Риме, а, по настоянию самого Климента, в Лионе.

Удаление папства из Рима снова повергло город в анархию, в очередной раз превращая его из центра власти в почетное, почти мифологическое имя. Столица христианского мира и источник европейской цивилизации в который раз оказалась на пути к забвению. Четыре главных рода боролись в ней за власть, терзая всю Кампанью.

В 1305 году в целях защиты от тирании враждующей знати граждане Рима выбрали народное правительство «13 делегатов» и назначили капитаном болонца Иоанна Иджиано. В качестве сенатора же был призван миланец Паганино Торри. Целый год они совместно управляли городом, пока местному дворянству не удалось снова завладеть сенатом. Это произошло после того, как папой стал Климент V. По приказу Филиппа IV он восстановил во всех правах род Колонна, ставший теперь еще могущественнее. Временно примирившись с Орсини, они сообща заняли сенат. После этого и Климент без труда восстановил право своих предшественников на пожизненное сенаторство с возможностью заменять себя в нем. Капитолийская республика вернулась к прежней системе.

Для Рима это был не худший вариант, поскольку он создавал некоторые преграды дворянству, уменьшая опасность тирании. Сами римляне все еще надеялись увидеть папу в его законной резиденции, Латеране, не подозревая насколько долгим окажется «изгнание». Однако гасконец Климент V так ни разу и не появился в городе, предоставив его духовные и светские дела своим викариям. Более того, в 1308 году он формально перенес курию в Авиньон, принадлежавший в то время неаполитанскому королю.

Перенос курии произвел на город самое мрачное действие. В ночь на 6 мая 1308 года была уничтожена пожаром Латеранская базилика. Рухнувшие балки раздробили ее античные колоннады, а многочисленные мраморные памятники перегорели в известь. Гибель этой «матери христианских церквей», казалось, служила предвозвестием Страшного суда. С жалобными воплями по скорбному городу следовали духовные процессии. Враги бросали оружие и примирялись. Люди прилагали усилия для уборки мусора и сбора средств на строительные материалы. Климент V учредил конгрегацию кардиналов для отстройки церкви заново, и велась она весьма ревностно, но была закончена уже при его преемнике.

Страх перед громами небесными быстро улегся, римляне забыли принесенные обеты, и вражда между Колонна и Орсини вспыхнула с новой силой, поскольку в отсутствие папы эти роды возомнили себя господами Рима. Их наемники бродили по дорогам, грабя путешественников и паломников, оставляя места поклонения пустыми. Жизнь в городе замерла. Лишь изредка здесь появлялся какой-нибудь кардинал, но и тот стремился как можно скорее покинуть неприветливый город.

Для обуздания разрастающейся анархии Климент V в 1310 году отправил в Рим монаха-минорита в качестве своего нунция. Этот монах обнаружил город в глубоком запустении, а сенаторов Фортебраччио Орсини и Иоанна Анибальди — непригодными для исполнения своих обязанностей. Народные представители обратились с жалобами к папе, но француз Климент, совершенно незнакомый с римскими делами, оказался поставлен в затруднение. В результате он сместил сенаторов и предоставил избрание правительства самим гражданам, не обмолвившись ни одним словом о дворянстве и его привилегиях.

1 мая 1308 года в Германии был убит Альбрехт Габсбургский, номинальный король Рима, и корона империи стала вакантной. В самой Германии она не представляла ни для кого особого интереса, зато соблазнила Филиппа IV, если не сесть на трон империи самому, то хотя бы посадить на него своего брата, Карла Валуа. Король начал переговоры с папой. Однако, хотя Климент V и был французом, он не желал, чтобы Филипп, уже получивший в свои владения папскую резиденцию, теперь приобрел бы еще и императорскую корону, став, таким образом, абсолютным повелителем Европы.

Разрушили замыслы Филиппа германские курфюрсты. Они единодушно избрали своим королем безобидного Генриха Люксембургского, который, после коронации в Аахене, 6 января 1309 года вступил на германский трон под именем Генриха VII. 26 июля королевские послы в Авиньоне подтвердили обеты своего государя, а папа, в свою очередь, немедленно утвердил избрание Генриха королем римским и изъявил согласие на императорскую коронацию, назначив для нее двухлетний срок.

Если Рудольф и Альбрехт Габсбургские относились к своей императорской короне, реально не украшавшей ни одной головы властителя со времен Фридриха II, с равнодушием, то Генрих Люксембургский воспринимал ее совершенно иначе. Не обладая никаким могуществом собственного рода, а значит и никаким престижем и влиянием в Германии, он вообразил, что сама по себе императорская корона доставит ему все это, и надеялся снова соединить Италию с Германией и возродить старую империю Гогенштауфенов. Надежды эти питались и призывами Генриха в Италию самими римлянами, уставшими от хаоса и беззакония, творимых местной аристократией.

И папа, и имперские князья поддержали Генриха в его намерениях. Осенью 1310 года он прибыл в Лозанну, откуда и должен был начаться римский поход. Сюда же с богатыми дарами явились депутации почти от всех итальянских городов. Генрих перед легатом папы принес клятву быть покровителем церкви и не отправлять никакой юрисдикции в церковной области. Однако, когда он произвел смотр своих вооруженных сил, уверенности у короля поубавилось. Все его собравшееся в Лозанне войско состояло из 5000 человек, большая часть которых была наемниками и откровенным сбродом. Оставалось лишь рассчитывать на усиление армии после прибытия в Италию.

23 октября 1310 года король переправился в Италию, а 30 октября вступил в Турин. Шестьдесят полных событий лет прошло с тех пор, как Ломбардия видела последний римский поход германцев, и теперь она глубоко встревожилась. Этот король, в отличие от своих предшественников, явился для освобождения народов от их тиранов почти безоружным, но потребность Ломбардии в покое оказалась настолько высока, что надежда на его беспристрастие не позволила даже гвельфам задержать это шествие. Напротив, они, как и гибеллины, увидели в нем решающего судью. За несколько дней в Турине под знамена Генриха собралось 12 000 воинов.

1 ноября явилось и посольство от римлян, возглавляемое предводителями римских партий Колонна, Орсини и Анибальди. Его целью было как пригласить Генриха на императорскую коронацию, так и убедить папу вернуться в Рим и лично короновать нового императора. Здесь же было решено, что Людовик Савойский, вернейший приверженец и родственник Генриха, отправится в Рим сенатором, что он и сделал в конце 1310 года и был на год принят римским народом и утвержден папой.

Генрих VII обладал личными качествами, производившими благоприятное впечатление на окружающих вне зависимости от их статуса и был принят с одинаковым уважением и гвельфами и гибеллинами. Все города Ломбардии покорились римскому королю и получили императорских наместников. 6 января 1311 года Генрих принял ломбардскую железную корону у церкви Святого Амброзия из рук миланского архиепископа. При этом событии присутствовали депутации практически от всех значимых городов Италии, за исключением Венеции, Генуи и Флоренции. Казалось, возрождается старое королевство Италии, но Генриха подвела бедность.

Не имея достаточных собственных средств, король потребовал с Милана крупные суммы для своей императорской коронации и для содержания имперского наместника. Возник ропот, а Генрих еще и потребовал в залог мира 50 сыновей знатных домов обеих партий под предлогом сопровождения его в Рим. Могущественный гвельфский род Торри поднял восстание, и кровь впервые омрачила величие благородного короля.

Разбитые Торри бежали из города, а их дворцы были сожжены. Быстрое падение столь значительного гвельфского дома взволновало Ломбардию и уничтожило образ короля-миротворца. Лоди, Кремона, Крема и Брешия отпали от Генриха, что заставило его теперь, по примеру своих предшественников, подчинять города силой, теряя время и людей и меняя первоначальные планы.

Кремона покорилась снова, но разгневанный король впервые не выказал жалости. Город был разграблен, его стены срыты, а граждане брошены в тюрьмы. Эти обстоятельства вынудили Брешию сопротивляться до последней возможности. И если бы Генрих не терял время на осаду этого города, а сразу направился бы в Рим, ему бы сдались Болонья, Флоренция, Сиена, сам Рим и даже Неаполь. Во всяком случае так считали современники событий. Однако король решил во что бы то ни стало овладеть Брешией и потерял на этом четыре месяца, половину своего войска и существенные денежные средства.

Брешия, когда-то мужественно отбившая штурмы Фридриха II, и сейчас сопротивлялась геройски, но была, наконец, сломлена голодом и чумой. 18 сентября город сдался. Его стены снесли, но гражданам оставили жизнь. Городские ворота Генрих приказал отвезти в Рим в качестве трофея. Климент V, в силу ряда обстоятельств, не мог лично присутствовать на будущей коронации и назначил своими заместителями нескольких кардиналов. В их сопровождении Генрих 21 октября въехал в Геную, назначенную сборным пунктом для римского похода.

В Риме сенатор Людовик всячески старался расположить город на сторону короля, но был отозван Генрихом в Брешию. Тут же возобновилась вражда между Орсини и Колонна. Орсини обратились к Роберту Неаполитанскому с просьбой прибыть в Рим и воспрепятствовать намеченной коронации Генриха. Роберт отправил в Рим своего брата Иоанна с 400 воинами, которые заняли Ватикан, замок Святого Ангела и Трастевере. Город снова разделился на враждующие стороны, засевшие по замкам и ожесточенно сражавшиеся друг с другом.

Когда отправленный назад Людовик в ноябре 1311 года снова вошел в Рим в сопровождении людей Колонна, он обнаружил, что Орсини овладели большей частью крепостей, а его собственные наместники больше не повинуются ему. Более того, они соглашались вернуть Людовику оставленные им для защиты Капитолий и башню Милиции только за деньги. Сенатор поселился в Латеране, а мирный въезд Генриха на коронацию становился маловероятным.

16 февраля 1312 года король в сопровождении кардиналов и небольшого войска отплыл из Генуи и из-за шторма лишь 6 марта высадился в дружественной Пизе. Эта верная союзница германских императоров встретила его с ликованием и предоставила изобильные денежные средства. Сюда же начали стекаться гибеллины Романьи и Тосканы, в то время как отпадающие города Ломбардии уже прогоняли его наместников, а гонцы из Рима доносили, что в город прибывают свежие боевые силы гвельфов, сторонники императора теснимы, и единственный свободный проход по мосту Понте Молле находится в опасности.

23 апреля Генрих выдвинулся из Пизы с 2000 всадников и некоторым количеством пехоты. Не наткнувшись по дороге на гвельфов, это войско 1 мая достигло Витербо, принявший короля с почестями, откуда 6 мая в боевом порядке выступило на Рим. Мост Понте Молле уже год как был занят родом Колонна, и по нему войско Генриха свободно перешло к городской стене, где расположилось лагерем на ночь.

На следующее утро король въехал в Рим через ворота Порта дель Пополо и был встречен гибеллинским дворянством, духовенством и толпой народа. Избегая гвельфских кварталов они проследовали в Латеран через Марсово поле и базилику Санта Мария Маджоре. На всем этом пути Генрих видел баррикады, окопанные башни, лежащие в руинах дома и вооруженный народ. Особенно печальное зрелище представляла собой еще полуразрушенная Латеранская базилика. Обломки окружали короля, и среди обломков же он произнес свои первые молитвы.

С изумлением обозревал Генрих из Латеранского дворца наводящие ужас городские лабиринты, через которые ему предстояло добираться до собора Святого Петра. Церковь, оспаривавшая императорскую корону у большинства его предшественников, теперь сама охотно ее ему предоставляла, но коронации мешали несколько римских магнатов и безызвестный принц Иоанн, завладевший Ватиканом. Весь город разделился на две враждебные территории — средоточием гибеллинов был Латеран, а гвельфов — Ватикан.

Помимо Ватикана во власти Иоанна и дома Орсини находились замок Святого Ангела, район Трастевере со всеми своими мостами, Монте Джордано, Кампо ди Фиори, Сопра Минерва и множество других монументов и башен, свыше половины населенных частей Рима. Гибеллинам под руководством Стефана Колонна принадлежали кварталы Монти и Латеран, базилика Санта Мария Маджоре, Пантеон, Мавзолей Августа, ворота Порта дель Пополо и мост Понте Молле.

Капитолий и башня Милиции были в руках бывших наместников Людовика, Ричарда Орсини и Иоанна Анибальди, не определившихся на чьей они стороне. Правда, вскоре по прибытии Генриха, Капитолий они продали Иоанну. Графская башня принадлежала Конти, Колизей — Анибальди, Палатин — Франджипани, Театр Марцелла — Савелли. К башням и стенам домов были примкнуты деревянные и каменные баррикады с гарнизонами по 30 — 100 человек.

Глядя на все это, уже 10 мая Генрих VII попросил кардиналов устроить ему свободный проход в собор Святого Петра или, в случае невозможности такого прохода, провести коронацию в Латеране. Просьба была отклонена, и Генрих, не видя возможности быстрого прорыва, решился покорять Рим шаг за шагом. Первой, 13 мая, пала башня Трипицон. После нее король взялся за Капитолий, для овладения которым ему пришлось прибегнуть к хитрости.

На устроенный в Латеране пир явились явные друзья и скрытые враги Генриха: Колонна, Савелли, Конти, Анибальди и Тибальдески. Король сказал речь о цели своего прибытия в Италию, в конце которой потребовал от собравшихся определиться, на чьей они стороне. Стефан Колонна прямодушно подтвердил свою приверженность Генриху и предоставил в его распоряжение все свои замки, после чего был отпущен. Остальные присутствующие выказали свое повиновение, но с оговорками. Тогда разгневанный король под страхом смерти заставил их выдать ему свои городские замки. Так в руках Генриха оказались башня Милиции, башня Сан Марко, Графская башня, Авентин и Колизей, что позволило ему теснее охватить Капитолий.

21 мая на помощь Иоанну двинулись гвельфы из Флоренции, Лукки, Сиены и Перуджии, что заставило Генриха поторопиться со штурмом. 25 мая имперцы под предводительством Людовика Савойского взяли монастырь Санта Мария ин Арачели, после чего им сдался и гарнизон Капитолия. На следующий день имперцы приступили к штурму укреплений на Марсовом поле и в кварталах Понте и Парионе, чтобы расчистить путь к базилике Святого Петра. Как и в темные века, вместе со всеми сражались и закованные в панцири епископы и прочие священнослужители.

Орсини бежали, а их разграбленные дворцы горели. Войска Генриха уже достигли моста Сант Анджело, с другой стороны которого, в замке, находился Иоанн с предводителями гвельфов, но были отброшены назад, в квартал Колонна. К вечеру противники разошлись по своим позициям и наступило затишье. Прорыв к Святому Петру не удался, что не лучшим образом подействовало на императорскую партию. В то же время и флот Генриха, снаряженный пизанцами, был захвачен и уведен в Неаполь.

Ежедневная уличная война, опустошение города, недостаток во всем, беспрерывное возведение баррикад истощали терпение римлян. Генрих оказался вынужденным прибегнуть к милости народа. Он созвал парламент, и на площадь перед Капитолием явилось свыше 10 000 граждан. Здесь были объявлены вне закона все римляне, которые до назначенного срока не изъявят покорности, и, наоборот, покорным была обещана амнистия. Народное собрание утвердило эдикт и потребовало немедленного возобновления борьбы.

Однако Генрих не стал спешить. Предварительно он озаботился предоставлением себе через сенат права отправлять в Риме юрисдикцию, от чего ранее отказался в договоре с папой. Теперь его герольды потребовали на императорский трибунал трастеверинцев. Повиновались немногие, но, против ожидания, среди них оказались некоторые выдающиеся дворяне из противной партии, такие как юный Орсо, Петр де Монте Нигро и Анибальд, не желавший со времени сдачи башни Милиции возвращаться к брату. Это оживило надежды гибеллинов и изумило самоуверенных гвельфов.

Снова была предпринята попытка штурма замка Святого Ангела и снова она окончилась неудачей. Уставший Генрих требовал у кардиналов коронования в Латеране подобно тому, как оно однажды уже было совершено в подобных обстоятельствах 4 июня 1133 года над Лотарем. Папские легаты противились, ссылаясь на то, что их полномочия не предусматривали такую ситуацию. Чтобы сломить оппозицию кардиналов, имперцы сослались на волю народа, поскольку римляне утверждали, что подача голоса насчет коронации составляла их исконное право.

Сенат и народ вынесли парламентское решение, по которому коронация должна была состояться в Латеране, и кардиналы должны были совершить ее по воле народа. Однако легаты объявили, что должны сначала сделать донесение папе и дождаться его ответа. Так, среди ежедневных вылазок и стычек протекли две недели, и нетерпеливый народ наконец восстал. 22 июня толпа хлынула к башне Милиции и стала угрожать легатам смертью. После этого легаты пообещали провести коронацию, если в течение восьми дней от папы не будет получено никаких известий. Ожидание оказалось напрасным и коронацию назначили на день святых Петра и Павла.

Утром 29 июня на белом коне и в белых одеждах Генрих VII двинулся от Авентина к Большому Цирку, где, по обычаю, поклялся поддерживать римскую республику и ее законы. На пути его встречали духовные процессии, а два камергера бросали в народ золотые и серебряные монеты. В Латеране кардиналы провели коронационную церемонию, сделав оговорку, что были не уполномочены на это папой, а принуждены народом.

Все торжество носило поспешный характер и совсем не ободрило душу нового императора. Оно состоялось не в базилике Святого Петра, а среди обломков еще отстраивающегося Латерана, и впервые за все время существования империи при этом акте отсутствовал папа, который, по людским понятиям, только один и мог придать действию легитимность.

Император рвался домой. Еще больше этого желали его спутники, считавшие цель римского похода достигнутой. Иоанн не шел ни на какие соглашения, и тогда сенатор Бонсиньоре собрал перед Капитолием народный парламент и объявил римлянам, что итальянские неурядицы и невыносимая для немцев жара вынуждают императора покинуть Рим. Народ воспротивился с криком: сначала столица империи должна быть успокоена, император же может проводить лето с вельможами в близком Тиволи, воздух которого здоров и целебен. Опасавшийся восстания Генрих выразил готовность остаться и снова поселился в башне Милиции.

Вскоре летний зной действительно вынудил императора перебраться в Тиволи. А тем временем его боевые силы убывали. Под различными предлогами, а некоторые и тайно, его рыцари отбывали в Германию, и теперь, в Тиволи, с Генрихом оставались всего 900 человек. Силы же гвельфов наоборот прирастали подкреплениями из Тосканы, и уже Анибальди и Иоанн Савелли перед воротами Тиволи вызывали императора на бой.

Только сейчас, наконец, прибыли из Авиньона папские гонцы с письмами, в которых излагались условия коронации Генриха. С изумлением читал император послания Климента V, в которых тот не только не отлучил от церкви захватчика собора Святого Петра, но и требовал от Генриха заключить перемирие с Робертом Неаполитанским, покинуть Церковную область сразу после коронации и никоим образом не притеснять гвельфскую партию, а также вернуть римские замки их владельцам.

Собрав своих советников и римских юристов, Генрих немедленно опротестовал притязания папы на его императорскую власть. Непомерные требования Климента V, рабски повиновавшегося французскому королю, но желавшего повелевать императором, заставили Генриха, как во времена Гогенштауфенов, усомниться в праве папы вмешиваться в мирскую сферу. 9 августа он покинул Тиволи, чтобы через Рим, где у него и ранее не было желания оставаться, направиться в Тоскану.

Отъезд императора вызвал в Риме перемены. 20 августа тосканские гвельфы покинули город, чтобы вернуться на подвергшуюся опасности родину. Иоанн удалился в Неаполь. Однако война партий не прекратилась, поскольку ни Колонна, ни Орсини не желали сдавать своих позиций. Лишь после осознания явной бесцельности этой войны, ведущей к разорению города, побудило их, наконец, заключить договор. Через своих послов они пришли к соглашению отказаться от всяких общественных и личных усобиц, породниться путем взаимных браков и наконец вернуться к старой системе, по которой от обеих партий выбирались два сенатора.

Покинутые императором граждане снова оказались во власти аристократов, пекшихся лишь о собственных выгодах. Установив между собою мир, римляне отказались от всяких партий и в осознании своего бедствия взялись за оружие. Депутация предъявила знати ультиматум народа, потребовавшего участия в правлении городом выбранных им капитана и апцианов. После отклонения ультиматума граждане столь яростно бросились на Капитолий, что сенаторы бежали, не оказав сопротивления. За Капитолием сдались замок Святого Ангела, замок Милиции и Тибрский остров.

После этого капитаном провозгласили Иакова Арлотти из дома Стефанески. Его с триумфом проводили в Капитолий, а в помощь учредили общинный совет из 26 человек. Арлотти потребовал к себе предводителей аристократии, которые явились с безмолвным послушанием. Те же люди, которые безнаказанно глумились над императором, теперь с трепетом стояли перед капитаном римского народа. Как злоумышленники перед народом, они были закованы и брошены в темницы Капитолия, откуда их выпустили лишь после долгих уговоров и поручительств и выслали из города в поместья под страхом смерти в случае нарушения приговора. Ликующий народ приступом брал дворцы своих бывших угнетателей, и в это время, в который раз, было разрушено немало из еще чудом сохранившихся древних монументов.

После совершившегося переворота римский народ не придумал ничего лучшего, как обратиться за защитой к императору. Плебесцитом Рим был объявлен императорским городом, а Генрих VII получил приглашение вернуться на Капитолий и основать там свою резиденцию. Император должен был лишь признать, что принял свою власть от римского народа. Искусная легенда рассказывала про императора Константина, почтительно удалившегося в уголок империи на Босфоре, чтобы предоставить Рим одному папе, а теперь, как естественно могли рассуждать римляне, преемник Константина мог вполне удобно вернуться в свою законную резиденцию, после того как папа удалился на край Запада.

Генрих VII никогда серьезно не помышлял снова сделать Рим политической главой империи. Все прекрасно понимали, что однажды папа вернется, ибо лишь находясь в Риме он мог считаться главой христианского мира, а вдвоем с императором им не ужиться в одном городе. Если бы Генриху удалось овладеть Тосканой, то свою императорскую резиденцию он основал бы именно здесь, в Пизе или во Флоренции. Однако, предложение было важным для восстановления авторитета императора.

Климент V поспешил признать переворот, чтобы не настраивать против себя римский народ, и утвердил капитана в его должности, добавив к ней и сенаторство. К тому же, папе было выгодно ослабление родовой аристократии. Изгнанные же магнаты не оставляли помыслов о низвержении установившейся демократии, и когда одна из побед гвельфов отдала Лациум во власть Роберта Неаполитанского, они воспользовались предоставившейся возможностью. В сумерках они проникли в город, захватили Капитолий и бросили капитана в темницу. Правление Арлотти исчезло без следа, а Капитолий снова заняли изгнанные сенаторы Франциск Орсини и Счиарра Колонна.

В это время Генрих VII безуспешно пытался взять Флоренцию, а его армия таяла на глазах. Сняв, в конце концов, осаду, в начале марта 1313 года он отправился в верную Пизу, где был принят уже весьма сдержанно. Здесь Генрих провел несколько месяцев, готовясь к продолжению войны. Императорским указом он низложил Роберта Неаполитанского как врага империи и мятежника и приговорил его к смерти от руки палача. Роберт ответил публичным манифестом с объявлением войны преемнику Гогенштауфенов.

Пиза, Генуя, Фридрих Сицилийский и гибеллинская лига Италии снаряжали свои флоты и войска, чтобы по одному общему плану напасть войной на Неаполь. Германская империя также изъявила готовность поддержать своего императора. Но Климент V, опасаясь свержения анжуйской династии, поспешил отвратить гибель от короля Роберта. 12 июня он издал буллу, которой предавал отлучению всех, кто пойдет войной на неаполитанского короля и посмеет напасть на эту вассальную церкви область.

Тем не менее решение Генриха оставалось непреклонным. Наученный собственными ошибками, он более не собирался тратить силы на осаду попутных городов, а сразу обрушиться на Неаполь, завоевание которого сделало бы его безусловным повелителем Италии. Собрав достаточно сил и не дожидаясь прибытия подкрепления из Германии, 8 августа император выступил на Рим. Здесь он намеревался встретить гибеллинов Умбрии и Тосканы, после чего проследовать в Террачину на соединение с сицилийцами и генуэзцами.

План был хорош и имел высокую вероятность реализации, но он не учитывал смертельную болезнь императора. Напряжение похода, стоянки в открытом поле, нездоровый августовский воздух, возбуждение и разочарования подкосили силы Генриха, которые закончились у обложенной блокадой Сиены. В двух милях от города, в маленьком местечке Буонконвенто, император принял причастие из рук монаха доминиканца, простился со своими воинами и 24 августа 1313 года скончался. Экспедиция против Неаполя закончилась, едва начавшись.

Далее: Средневековье. 14 век. 1313-1342. Иоанн XXII и Людовик Баварский. Петрарка в Риме.
Назад: Город Рим в 13 веке