Архив рубрики: Поздняя Республика

Марк Клавдий Марцелл

Клавдий Марцелл, прозванный «мечом Италии», был истинный воин, храбрый солдат, наделенный большой физической силой, и превосходный полководец, соединявший с отвагой осторожность и присутствие духа. При этом он обладал справедливостью и бескорыстием, кротостью и приветливостью. Но когда дело касалось интересов Рима, он умел быть строгим и беспощадным. Он любил греческую культуру и греческий язык, хотя военная карьера оставляла ему мало времени для занятий.

марк клавдий марцелл
Марк Клавдий Марцелл

В первый раз Марцелл вступил на военное поприще во время первой Пунической войны в Сицилии, где он участвовал в сражениях против Гамилькара. В одном из этих сражений он спас жизнь своему усыновленному брату Отацилию, закрыв его своим щитом и убив нападавших на того воинов. За это полководец наградил его венком. Вскоре после этого он стал курульным эдилом, а потом авгуром. В 222 году народ избрал его консулом и поручил ему совместно с его товарищем Гнеем Корнелием Сципионом воевать с галлами на берегах реки По. Галлы, долго остававшиеся в бездействии, в 225 году снова начали войну против Рима, вторгшись с большим войском в Этрурию и намереваясь двинуться на сам Рим. Их войско было почти полностью уничтожено при Теламоне. После этой победы римляне решили напасть на галлов в их собственной стране и окончательным покорением их навсегда положить конец вторжениям этого народа в Италию.

В 224 и 223 годах были покорены галльские племена к югу от По – лингоны, бойи и анары. Консул Фламиний, впоследствии павший при Тразименском озере, переправился в 223 году через По и разбил в кровопролитном сражении инсубров, самое могущественное племя галлов. Марцелл и Сципион появились в следующем году на этом же самом поле битвы. На помощь инсубрам вышло 30 000 трансальпийских галлов, из местности между Альпами и Роной. Все они были опытными наездниками и называли себя гезатами, т.е. наемными солдатами. Вследствие их прибытия война, которая была уже почти окончена, разгорелась снова.

Оба консула осадили Ацерры, укрепленный город инсубров. Чтобы оттеснить их оттуда, предводитель гезатов Виридомар с 10 000 человек вторгся в земли к югу от По. Тогда Марцелл оставил своего товарища со всей тяжелой пехотой и третьей частью конницы перед Ацеррами, а сам с остальной кавалерией и легкой пехотой погнался за гезатами и безостановочно шел день и ночь, пока не настиг их около занятого римлянами Кластидиума. Для отдыха не оставалось ни минуты, потому что, как только галлы увидели неприятеля и его малочисленность, они с криком кинулись на него. Чтобы не быть подавленным численностью, Марцелл поставил впереди себя свои эскадроны таким образом, что одно крыло стояло почти против другого. Но в ту минуту как он дал знак к нападению, лошадь его испугалась диких криков неприятеля и кинулась назад. Чтобы не поселить в такую важную минуту в своих солдатах никакого суеверного предчувствия, Марцелл повернул налево кругом и стал молиться солнцу, желая показать, что он нарочно сделал такой поворот, так как римский обычай требовал употребления при молитве такого приема. В это же время он дал обет принести в дар Юпитеру Феретрию так называемое spolia opima, т. е. вооружение, отнятое одним предводителем у другого.

Завидев Марцелла, Виридомар – высокая, страшная фигура, в блестящем вооружении, украшенном золотом, серебром и пурпуром, – кинулся ему навстречу. Первым же ударом копья Марцелл сбросил его на землю и в ту же минуту поразил насмерть вторым и третьим ударом. После того он соскочил с лошади и, положив руку на вооружение мертвого, воскликнул, обратившись к небу: «Юпитер Феретрий, ты, взирающий с небес на боевые подвиги полководцев, будь мне свидетелем, что я третий полководец, собственноручно убивший неприятельского военачальника и государя для того, чтобы принести тебе в дар первую и славнейшую добычу! Пошли нам такое же счастье в дальнейших наших действиях!» Ободренные этим, всадники и пехотинцы Марцелла вступили в рукопашный бой с испуганным неприятелем и в короткое время одержали блистательную и удивительную победу. Неприятель, намного превосходивший их численностью, был почти совершенно уничтожен. С богатой добычей вернулся Марцелл к своему товарищу, который в это время подошел к Медиолану, столице инсубров. Но вместо того чтобы осадить этот город, он сам оказался осажден инсубрами. Прибытие Марцелла изменило положение дел. Гезаты, узнав о смерти своего государя, отступили, и Медиолан покорился. После этого и остальные галльские города отдались во власть римлян.

Марцеллу за его подвиги в Галльской войне был назначен триумф, и он торжественно провез свою добычу на колеснице через весь город в храм Юпитера Феретрия и там принес ее в дар богу. Римляне были так обрадованы окончанием Галльской войны, что из благодарности Аполлону отправили в подарок в Дельфы золотой сосуд в 50 фунтов весом и уделили значительную часть военной добычи союзным городам и царю Гиерону Сиракузскому.

Римляне еще занимались закладкой крепостей (Плаценция, Кремона и Мутина) и прокладыванием дорог для обеспечения за собой завоеванных галльских земель Альп, когда Ганнибал спустился с Альпийских гор и снова сделал их положение шатким.

ганнибал барка
Ганнибал Барка

Почему Марцелл в первые годы войны с Ганнибалом не занимал никакого значительного поста, неизвестно. Только после поражения при Каннах он снова появляется на сцене. В то время он получил назначение на должность претора в Сицилии и находился в Остии, откуда должен был отправиться на свой пост с двумя легионами, когда ему было приказано двинуться с одним легионом в Канузию и принять командование войском, уцелевшим в сражении при Каннах. Назначенный же как раз в это время диктатором Марк Юний Пера набрал в Риме четыре новых легиона для похода против Ганнибала. Из Апулии Марцелл двинулся в Кампанию где его опередил Ганнибал с целью завладеть Капуей. Благодаря своей смелости и осторожности Марцеллу, которому в то время было уже за 50 лет, удалось в этом и в следующем году (216 и 215) стать относительно Ганнибала в значительно выгодное положение, и этим, после стольких поражений, отчасти поднять мужество и энергию римлян.

В Кампании война велась за обладание отдельными городами, в которых народная партия стояла на стороне Ганнибала, а партия сената и дворянства – на стороне римлян. В числе прочих и граждане Нолы желали примкнуть к Ганнибалу, но сенат сумел остановить это и призвал Марцелла. Марцелл занял Нолу еще до прибытия Ганнибала. Самым ревностным приверженцем Карфагена был пламенный юноша Луций Бандий, который в сражении при Каннах храбро сражался под римскими знаменами и в конце битвы был найден тяжело раненным среди трупов.

Ганнибал вылечил его и, наградив богатыми подарками, отпустил домой. Прибыв на родину, Бандий употребил все свое влияние, чтобы склонить своих сограждан к отделению от Рима. Марцелл мог бы его казнить и тем сделать безвредным для себя, но у него не хватило духу умертвить воина, так храбро сражавшегося за Рим в самые критические минуты. Он предпочел привлечь его снова на сторону Рима добротой и приветливостью. Поэтому, встретив его однажды на улице, Марцелл вступил с ним в разговор и спросил его имя. Юноша назвал себя, и тогда Марцелл с радостью и удивлением воскликнул: «Стало быть, ты тот самый Бандий, о котором в Риме так много говорили, который один из всех сражавшихся при Каннах не покинул консула Эмилия Павла и принял в свою грудь пущенную в консула стрелу!» Бандий отвечал утвердительно и показал некоторые из своих ран. «И с таким доказательством преданности твоей к нам, – сказал Марцелл, – ты не явился тотчас же ко мне? Неужели ты думал, что мы ценим так дурно в наших друзьях заслуги, которых не может не оценить даже враг!» – с этими словами он протянул ему руку и подарил боевого коня и 500 драхм серебра. С этой минуты Бандий сделался вернейшим союзником и товарищем Марцелла и ревностно помог ему подавить возмущение.

В это время Ганнибал появился перед Нолой и ежедневно выводил свое войско из лагеря, тогда как Марцелл выставлял свои войска перед стенами города для его защиты. Произошло несколько небольших стычек, но ни один из командующих не подавал знак к генеральному сражению. Между тем знатнейшие жители Нолы уведомили Марцелла, что граждане собираются на ночные сходки с карфагенянами и замыслили, как только римское войско выйдет из ворот, напасть на его обоз, ворота затворить и, заняв стены, пустить в город вместо римлян карфагенян. Это обстоятельство побудило Марцелла вступить в сражение, прежде чем в городе вспыхнуло восстание. Он разбил свое войско на три отделения, поставил их внутри города у трех ворот, которые вели к неприятелю, велел обозу следовать за ним, а дровосекам, маркитантам и негодным к бою людям приказал нести сваи. У средних ворот он поместил свои легионы и римскую конницу, а у обоих боковых – новобранцев, легкую пехоту и конницу союзников. Жителям Нолы было запрещено подходить к стенам и воротам, а обозу было дано особое прикрытие.

битва при нолеГаннибал, как он уже делал это в продолжение нескольких дней, стоял до глубокого вечера перед своим лагерем в боевом порядке и удивлялся тому, что римские войска не делали вылазок и что на стенах не показывался ни один человек. Он предположил, что римляне узнали о его переговорах с жителями Нолы и боялись выходить из города. Поэтому он решился штурмовать стены города, надеясь, что во время этой атаки горожане начнут восстание. Приказав принести из лагеря все орудия штурма и поставив их в первом ряду, Ганнибал двинул свои войска против стен и ворот. В это время Марцелл внезапно открыл ворота, и римляне с боевыми криками ударили по неприятелю. Центр карфагенских войск уже был объят ужасом и смятением, когда из обоих боковых ворот устремились на правое и левое крыло неприятеля легаты Валерий Флакк и Аврелий. Маркитанты, дровосеки и прикрытие обоза усилили криками общую сумятицу, так что карфагеняне подумали, что перед ними огромная армия. В короткое время карфагенское войско было отброшено в свой лагерь с большими потерями — 2800 человек против 500 у римлян. Это была первая победа, одержанная римским полководцем над Ганнибалом.

После отступления Ганнибала от Нолы Марцелл занял ворота, для того чтобы никто не мог выйти из города, и произвел следствие над теми, кто вел тайные переговоры с неприятелем. Более семидесяти граждан были признаны виновными в измене и обезглавлены, а имущество их конфисковано. После этого Марцелл передал сенату управление городом и отправился в Суэссулу, где разбил лагерь на возвышении, которым римляне долго пользовались для прикрытия Нолы и других городов Кампании.

В награду за этот блистательный подвиг Марцелл единогласно был избран консулом и на следующий, 215 год, но так как во время избрания гремел гром и жрецы объявили это неблагоприятным предзнаменованием, он отказался от консульской должности и был сделан проконсулом. На самом деле причиной его отказа послужило то, что он, как и другой консул, Тиберий Семпроний Гракх, был плебеем, а по закону оба консула не могли быть из плебеев.

В этом году Марцелл снова командовал кампанийским войском в лагере при Суэссуле и при Ноле и оттуда совершал опустошительные походы в страну самнитов и гирпинов, державших сторону Ганнибала. Когда же Ганнибал выступил против него, он заперся в стенах Нолы. Карфагенский полководец расположился лагерем на расстоянии около тысячи шагов от города. Ганнибал сначала пытался овладеть городом через измену, но это не удалось, и тогда он окружил город войском, чтобы в одно и то же время ударить штурмом на стены со всех сторон. Как только Марцелл заметил его приближение к стенам города, он сделал вылазку со всем своим войском. Первое нападение окончилось избиением многих застигнутых им врасплох, но когда на битву сбежались все остальные и силы уравновесились, началось страшное сражение, обещавшее сделаться одним из самых значительных за всю эту войну. Но вдруг разразилась буря и пошел такой проливной дождь, что битву пришлось прекратить.

Карфагеняне потеряли 400 человек, а римляне – 50. Ливень длился всю ночь до 9 часов утра следующего дня, поэтому обе стороны, несмотря на свое желание сразиться, остались за укреплениями. Когда же на третий день Ганнибал вывел на грабеж в окрестностях Нолы часть своих войск, Марцелл немедленно выступил со своим войском. Ганнибал принял сражение и после долговременной и жестокой сечи был оттеснен в свой лагерь. Он потерял 5000 убитыми, 600 пленными и 19 знамен. У римлян погибло меньше тысячи человек. Доставшееся в качестве добычи оружие Марцелл сжег, так как заранее обещал принести его в дар Вулкану. Через три дня после этого сражения на сторону Марцелла перешли 1272 нумидийских и испанских всадника, которые оставались верными римлянам до конца войны. В награду за храбрость испанцы получили земельную собственность в Испании, а нумидийцы – в Африке.

В 214 году Марцелл был избран консулом вместе с Фабием Максимом. В этом звании он некоторое время вел войну в Кампании и в третий раз одержал значительную победу над Ганнибалом при Ноле, после чего был послан на Сицилию, где предстояла война с Сиракузами. В Сиракузах в это время был убит Гиероним, внук Гиерона, дравшийся под знаменами Карфагена, и город пытался снова вступить в союз с римлянами. Однако двое граждан, Гиппократ и Эпикид, родившиеся в Сиракузах, но воспитанные в Карфагене, с помощью наемных войск захватили власть в свои руки, и можно было опасаться, что город открыто перейдет на сторону Ганнибала. Вскоре эти двое действительно вовлекли Сиракузы в новую войну с Римом, и тогда Марцелл вместе с претором Аппием Клавдием приступил к осаде Сиракуз.

архимед
Архимед

Сиракузы в это время превосходили размерами Рим. Мощные высокие укрепления, которыми их окружил тиран Дионисий Старший, простирались на 180 стадий. Марцелл пустился со ста кораблями на штурм стен, омывавшихся морем, тогда как Аппий Клавдий угрожал городу на суше. Из кораблей, атаковавших стены, большая часть, укомплектованная стрелками и пращниками, держалась в некотором отдалении и осыпала стены таким множеством выстрелов, что удержаться на них было весьма трудно. Остальные восемь пятивесельных судов, которые должны были подойти к самым стенам, были соединены одно с другим попарно. На них были построены башни в несколько этажей, оборудованные мостами в уровень со стенами, чтобы можно было войти в город прямо с кораблей. Эти серьезные приготовления, однако, не помогли, благодаря гениальным способностям одного человека — знаменитого математика и механика Архимеда.

Он выставил на стене по направлению к морю изобретенные им орудия различной величины и метал из них в корабли тяжелые камни. Те же суда, которые стояли ближе, он осыпал более легкими, но зато более частыми ударами. Как только какой-нибудь корабль подходил близко к стене, Архимед, при помощи поставленных на ней подъемных бревен, к которым были прикреплены так называемые железные руки, хватал его и поднимал в высоту так, что он держался только на задней части, и потом отпускал. Корабль стремительно падал в воду и тонул. Этими же железными руками захватывались солдаты, которые подбрасывались вверх и падали в море. В результате, нападение с моря окончилось полной неудачей. Штурм начали с суши. Но и здесь еще во время Гиерона Архимед искусно укрепил стены различными орудиями, так что в этом году все усилия римлян оказались напрасными, и после восьмимесячной осады Марцелл ограничился обложением города с моря и с суши, принуждая жителей к сдаче голодом.

осада сиракуз
Осада Сиракуз

Между тем карфагеняне, которые до этого времени помогали Сиракузам только флотом, высадили на Сицилии и сухопутное войско из 25 000 человек под предводительством Гимилькона и овладели Агригентом и рядом других городов. Гиппократ, смелый и способный военачальник, вышел из Сиракуз с 10 000 человек для соединения с Гимильконом, и большая часть сицилийких городов примкнула к карфагенянам в негодовании отжестокостей и строгости, с которой действовали римляне на острове. Положение Марцелла в конце 213 года стало не совсем благоприятным. Тем не менее в начале 212 года, ночью, когда в Сиракузах происходило празднество в честь Артемиды и часовые на стенах заснули после обильной попойки, ему удалось подняться на городскую стену в одном из ее наиболее низких участков и занять часть предместья. На следующее утро, вторгнувшись в город со всем своим войском, он без особого сопротивления овладел тремя предместьями, которые тут же были ограблены, но без кровопролития. Ахрадина и Назос, древние части города, отделенные от предместий высокими стенами, остались в руках неприятеля, но сдалась крепость Эвриалос, находившаяся вне города и прикрывавшая собой дорогу, ведущую в глубь Сицилии.

Рассказывают, что когда Марцелл, войдя в предместье, посмотрел сверху на Сиракузы и подумал о многолетней славе этого прекрасного города, о том, как он не раз уничтожал афинский флот, как перенес столько войн с карфагенянами, как блистал под владычеством могущественных государей, мысль о скором конце этой столицы в пожаре вызвала в римском полководце глубокое сожаление и слезы. Чтобы спасти город от этого бедствия, он через сиракузян, находившихся в его лагере, обратился к гражданам с предложением сдать ему город. Но граждане уже не были хозяевами города – он находился в руках солдат и римских перебежчиков, знавших, что в случае сдачи им нечего рассчитывать на помилование. Поэтому Марцелл вынужден был решиться на осаду и окружил Ахрадину тремя лагерями.

сиракузы
Сиракузы сегодня

Между тем Гимилькон и Гиппократ подошли со своими войсками на выручку городу и, поддерживаемые карфагенским флотом и сиракузским гарнизоном, попытались совершить нападение на римские позиции, но были отбиты и вынуждены расположиться лагерем на болотистых берегах протекавшей к югу от Сиракуз реки Анапа. Зной вызвал страшную моровую язву, уносившую людей массами. Римские же войска, стоявшие в предместьях, несли лишь незначительные потери. Гимилькон и Гиппократ умерли от чумы, армия разошлась, карфагенский флот, стоявший в гавани, бежал. Эпикид, командовавший в городе, удалился в Агригент. После этого сиракузские граждане попытались войти в соглашение с римлянами, но перебежчики, боявшиеся выдачи, и наемные войска убили представителей гражданского населения и передали защиту города избранным ими офицерам. Однако один из этих офицерв, испанец Мерик, вступил в тайные переговоры с Марцеллом и передал в его руки квартал Назос. Как только римляне утвердились здесь, перебежчики и наемники бежали из Ахрадины и предоставили гражданам заключать мир с римлянами. Город пощадили, свободных граждан оставили в живых, а войска занялись грабежом. При этом грабеже погиб, подобно многим сиракузянам, и Архимед, хотя Марцелл дал особое приказание не трогать его.

Смерть Архимеда, гравюра по картине Густава Куртуа (1853-1923).
Смерть Архимеда, гравюра по картине Густава Куртуа (1853-1923).

Завоевание Сиракуз относится к концу 212 года. Город утратил свою самостоятельность и был обложен данью. Марцелл перевез отсюда в Рим много художественных ценностей и поставил их в различных храмах – первый пример украшения Рима произведениями искусства, захваченными в завоеванном городе. После этого Марцелл принимал еще некоторые меры к усмирению волнений на острове, разбил карфагенское войско при Агригенте и только в конце 211 года вернулся в Рим. Полное покорение Сицилии завершилось только в 210 году. Марцеллу, из-за происков его завистников и врагов, сенат отказал в триумфе под тем предлогом, что война с Сицилией была еще не совсем окончена и войска не возвратились на родину вместе с ним. Он удостоился только малого триумфа, так называемой овации, но канун своего торжественного вступления в город отпраздновал еще частным триумфом на Альбанской горе.

В 210 году Марцелл был избран консулом в четвертый раз. Уже в начале этого года он из-за интриг своих противников был обвинен сиракузянами перед сенатом в том, что крайне жестоко обошелся с городом, бывшим всегда одним из верных союзников Рима. Марцелл защищался с достоинством и был оправдан. Тогда посланные для его обвинения бросились к его ногам и просили простить их и удостоить город Сиракузы своей помощью и защитой. Консул отнесся к ним милостиво, простил их и впоследствии дал Сиракузам еще много доказательств своей благосклонности. За это сиракузяне осыпали его большими почестями и постановили, чтобы каждый раз, когда Марцелл или его потомки будут вступать на почву Сицилии, все граждане Сиракуз надевали венки и приносили жертвы богам.

После этого процесса Марцелл отправился к своему войску в Южной Италии и вел войну с Ганнибалом со своей обычной смелостью и энергией. Когда проконсул Фульвий Центумад, вследствие удачной вылазки Ганнибала, потерпел при Гердонии полное поражение с 10 000 римлян, Марцелл написал сенату, что при Гердонии римляне потеряли полководца и войско, но он уже на пути к тому, чтоб отнять у неприятеля радость этой победы. В Риме письмо Марцелла усилило опасение за будущее. Но консул, согласно своему обещанию, погнался за Ганнибалом и при Нумистро в Апулии разбил лагерь на виду у него, на равнине, несмотря на то, что Ганнибал стоял на возвышении в укрепленной позиции. На следующий день Марцелл выстроился в боевой порядок и на равнине, куда спустился неприятель, произошла кровопролитная битва, закончившаяся только с наступлением ночи. Сражение осталось нерешенным.На рассвете Марцелл выступил из лагеря, занял позицию и вызвал противника на окончательный бой. Но Ганнибал отступил и этим дал Марцеллу перевес. Марцелл преследовал Ганнибала дальше, постоянно сражаясь с ним и ни разу не позволив заманить себя в засады, которые неприятель расставлял ему.

На следующий, 209 год римляне снова оставили Марцелла в должности проконсула, чтобы не мешать ему в борьбе с Ганнибалом. По соглашению с консулом Фабием Максимом, осаждавшим в это время Тарент, он удерживал Ганнибала от движения на помощь Таренту. Когда Марцелл настиг карфагенского полководца возле Канузиума в Апулии, Ганнибал, видя, что эта местность совершенно открыта и что в ней нет возможности для устройства засады, мало-помалу удалился в более возвышенную лесистую местность. Марцелл следовал за ним по пятам, везде устраивая свой лагерь против его лагеря, и наконец вступил против него в бой со своими легионами. Ганнибал снялся ночью, но Марцелл настиг его на открытой и ровной местности и не дал укрепиться. Завязался кровопролитный бой, в котором участвовали все войска, но оставшийся нерешенным из-за наступления ночи. На рассвете Марцелл снова двинулся в битву, в которой пало 2700 римлян.

По возвращении в лагерь он собрал свои войска и осыпал их самыми жестокими упреками, которые огорчили их сильнее полученных ран и понесенных потерь. «Я благодарю богов, – сказал Марцелл, – что враг не напал также на лагерь; иначе вы, малодушные трусы, оставили бы и его – до такой степени вы позабыли, кто вы такие и с кем пришлось вам сражаться. Предо мной только римские фигуры и римское оружие, но римских солдат я не вижу! Разве мог бы враг, если б в вас сохранилось прежнее ваше мужество, увидать ваш тыл или отнять у вас хотя бы одно знамя? До сих пор он похвалялся только тем, что рубил римские легионы; вы же доставили ему в первый раз честь обратить в бегство римских солдат!» После этой гневной речи полководца войска разразились криками о прощении за малодушный поступок нынешнего дня. Они уговаривали его снова испытать их мужество. С наступлением дня римляне выкинули красное знамя. Впереди полководец поставил тех, кто первым бежал вчера, и когорты, потерявшие свои знамена.

Марцелл объявил своим солдатам, что он требует боя и победы от всех их, что каждый из них должен стремиться к тому, чтобы весть о вчерашнем их бедствии дошла до Рима не раньше известия о нынешней победе. Когда Ганнибалу донесли, что неприятель выступил, он воскликнул: «Клянусь богами, мы, имеем дело с врагом, который не может успокоиться ни в несчастье, ни в счастье: победив, он смело преследует побежденных; потерпев поражение, вступает в новую борьбу с победителем!» Затем он велел трубить и также двинулся вперед. С обеих сторон войска дрались с еще большим ожесточением, чем накануне. Так как бой долго оставался нерешенным, Ганнибал выдвинул вперед слонов. В то время как эти животные топтали все вокруг себя или разгоняли испуганных солдат, один из римских военачальников, Децимий Флав, вырвал у знаменосца первого отряда знамя, крикнул отряду следовать за ним и с такой силой ударил в первого слона древком знамени, что тот повернул назад. То же самое он сделал и со вторым, и с третьим слоном, и скоро все эти животные, осыпанные градом стрел, как раненные, так и не раненные, обратились в бегство и ворвались в свои собственные ряды. Марцелл тотчас же двинул на врага пехоту и, опрокинув его, послал вдогонку беглецам конницу. Преследование прекратилось только тогда, когда все враги укрылись в лагере. В самом лагере карфагеняне понесли еще более значительные потери — туда ворвались и остановились в воротах два слона. Бежавшие воины вынуждены были перебираться через ров и стены. В этой сумятице настигшие победители устроили страшное кровопролитие. Ганнибал потерял 8000 человек и пять слонов. Но и римлянам победа стоила много крови, поэтому Марцелл нашел невозможным преследовать Ганнибала, снявшегося с места в ту же ночь.

слоны ганнибалаОсвободившись от соседства Марцелла, Ганнибал двинулся вперед, опустошая все огнем и мечом. Марцелл не был в состоянии воспрепятствовать этому. Этим обстоятельством воспользовались его противники в Риме — они поспешили обвинить его перед судом. Но Марцелл, поехавший ради этого в Рим, защищался так блистательно, что был не только оправдан, но и снова избран в консулы на следующий, 208 год. Это было его пятое консульство, если считать и то, которое он сложил с себя вскоре после выбора.

Усмирив восстание в Этрурии, он двинулся с Квинкцием Криспином в Апулию, где оба стали отдельными лагерями между Венузией и Бантией, на расстоянии 3000 шагов друг от друга. Ганнибал разбил свой лагерь напротив них. Между ним и римлянами находилось лесистое возвышение, которое он счел более удобным для засады, чем для лагеря. Там Ганнибал спрятал довольно значительное число своих легких войск. В римском лагере все были того мнения, что в этой выгодной позиции следует разбить лагерь или, по крайней мере, поставить сильный пост, чтобы Ганнибал не занял ее. Желая лично ознакомиться с местностью, оба консула отправились туда в сопровождении 220 всадников, из которых 40 были из фрегелл, а остальные – этруски. Как только отряд вступил в ущелье, неприятель напал на него со всех сторон. Этруски успели спастись бегством, а фрегельцы окружили консулов и сражались вместе с ними. Положение было таково, что и самое отчаянное мужество не могло принести никакой пользы. Марцелл, пораженный копьем в бедро, упал в предсмертных мучениях с лошади, Криспин был ранен двумя копьями. Получил рану и сын Марцелла. Наконец, все оставшиеся в живых вместе с Криспином и молодым Марцеллом пробились в лагерь. Убитых было не более 40 человек, взято в плен пять ликторов и восемнадцать всадников. Криспин умер через несколько дней от раны. В одной битве Рим потерял двух консулов.

Марцелл умер в 60 лет. Услышав о его смерти, Ганнибал поспешил на место битвы, подошел к трупу и долго смотрел на благородную, мощную фигуру, не произнося ни слова и ничем не обнаруживая своей радости. Но его удивила странная смерть знаменитого противника, так мало сочетавшаяся с его возрастом и известным благоразумием. Он снял с пальца Марцелла кольцо, оказал трупу подобающий почет, сжег его в пурпурном плаще и с лавровым венком на голове и отправил сыну пепел в серебряной урне и с золотым венком. Рассказывают, что нумидийцы, встретившись с депутацией, которая везла урну, вступили из-за нее в бой и пепел просыпался. Услышав об этом, Ганнибал сказал: «Стало быть, ничто не может совершиться, коли боги не хотят этого». И хотя он наказал нумидийцев, но уже не заботился о том, чтобы собрать и похоронить рассыпавшиеся останки.

Род Марцелла продолжал процветать до Марцелла, сына Гая Марцелла и Октавии, сестры Августа, который умер в молодые годы после кратковременного брака с Юлией, дочерью Августа.

0

Квинт Фабий Максим Кунктатор

фабий максим
Квинт Фабий Максим Кунктатор

Квинт Фабий Максим, прозванный Кунктатором (медлитель), был потомком знаменитого Фабия Максима Руллиана, игравшего такую значительную роль во время Самнитской войны. В детстве он был молчалив, спокоен, осторожен и медлителен в учении. Почти все считали его простаком и лишь немногие догадывались, как выразился Плутарх, что «неповоротливость его натуры обусловливалась только глубиной ее и что в ней было много великодушного и наивного». Но когда события выдвинули этого человека на поприще политической деятельности, оказалось, что все казавшееся неповоротливостью было только отсутствием неблагоразумной пылкости, а то, что называли боязнью, – не что иное, как мудрая осторожность.

Действительно, спокойствие и непоколебимая твердость составляли самые отличительные черты характера этого человека. Всякое благодеяние, оказываемое без приветливости, он называл каменным хлебом, который голодающий поневоле принимал, но которым нетрудно было подавиться. В молодости он не только приучал свое тело к военной службе, но и занимался науками, и развивал в себе дар красноречия. Его речь, по свидетельству Плутарха, была свободна от всяких риторических украшений и напыщенности и свидетельствовала об уме, обладавшем своеобразной манерой и глубиной.

Консульскую должность Фабий в первый раз получил в 233 году. В этом звании он одержал победу над лигурами. Римляне полагали, что к войне против Рима лигуров побудили карфагеняне, поэтому Фабий послал в Карфаген копье и жезл герольда как символы войны и мира с требованием, чтобы карфагеняне выбрали то или другое. Карфагеняне предоставили решить дело самим римлянам, и те в этот раз предпочли мир. В 230 году Фабий был цензором, а в 228 году – вторично консулом и, вскоре после того, диктатором. Когда в 219 году Ганнибал завладел Сагунтом и многие в сенате требовали немедленно начать войну с Карфагеном, Фабий высказался против и предложил отправить к карфагенянам посольство. Предложение его было принято, и он сам был послан в Карфаген во главе этой депутации. «Квинт Фабий, – говорит Ливий, – подобрав переднюю полу тоги так, что образовалось углубление, сказал: «Вот здесь я принес вам войну и мир; выбирайте любое!» На эти слова он получил не менее гордый ответ: «Выбирай сам!» А когда он, распустив тогу, воскликнул: «Я даю вам войну!» – присутствовавшие единодушно ответили, что принимают войну».

фабий
Квинт Фабий Максим в Сенате Карфагена. Джованни Баттиста Тьеполо. 1728-1730 гг

Из Карфагена посланники по данному им в Риме приказанию направились домой через Испанию и Галлию с целью привлечь на сторону римлян преданные Карфагену испанские племена, а галлов склонить к тому, чтобы они помешали проходу Ганнибала через их земли. Испанцы отвечали им, что пусть римляне ищут союзников там, где народ еще не знает о бедствии покинутого ими на произвол судьбы Сагунта. В Галлии же на предложение римлян, озвученное ими в народном собрании, арвернцы отвечали громким смехом. Галлам показалась нелепой мысль вовлечь в войну самих себя только для того, чтобы отвратить ее от римлян.

После страшного поражения при Тразименском озере, которое римляне потерпели в результате действий Фламиния, испуганный народ потребовал назначения диктатора, и тогда стали искать человека, который мог бы среди всеобщего смятения управлять государством. Выбор пал на престарелого и известного своей осторожностью и благородством Фабия, который уже при выступлении в поход консулов этого года советовал избегать битвы и постепенно ослаблять страшного противника продлением войны. Так как один консул пал, а другой, Сервилий, находился далеко от Рима, народ объявил Фабия продиктатором (согласно законам, диктатор не мог быть назначен только одним консулом), а Минуция Руфа его начальником конницы.

В тот самый день, когда Фабий вступил в должность, он созвал сенат и объявил, что консул Фламиний навлек бедствие на государство не столько своей неосторожностью и неумением или малодушием своих воинов, сколько неуважением к священным обычаям и предзнаменованиям богов, и что врага не следует бояться, а нужно прежде, чем взяться за оружие, умилостивить богов искупительными жертвами. Вследствие этого посоветовались с Сивиллиными книгами и по их предписанию устроили большие игры в честь Юпитера, установили один молитвенный день и одно пиршество для богов, обещали воздвигнуть храм Венере Эрицинской и богине Мудрости и сверх того дали обет посвятить Юпитеру весну в случае счастливого ведения войны в продолжение следующих пяти лет. Это последнее постановление было сделано в народном собрании. Римский народ обещал принести в жертву Юпитеру все стада, какие только родятся следующей весной в Италии. Успокоив таким образом религиозные сомнения и опасения народа и устранив боязнь неприятельского нашествия, диктатор во главе четырех вновь образованных легионов и войск, приведенных к нему консулом Сервилием из Верхней Италии, двинулся в Апулию. Он остановился недалеко от Ганнибала.

Относительно Ганнибала Фабий занимал выжидательную позицию. Не вступая в открытый бой и не давая неприятелю возможности прямо напасть на него, он постоянно держался в горах, не выступая из своего лагеря до тех пор, пока неприятель не выходил из своего, направляясь дальше, и постоянно держался в таком отдалении, что вовлечь его в битву, вопреки его желанию, было невозможно. Эта медлительность навлекла на него общее осуждение. В собственном его лагере воины роптали и негодовали. Враги же, за исключением только самого Ганнибала, признавали его малодушным трусом. Ганнибал же угадал стратегический план своего противника и употребил всю хитрость и силу для того, чтобы заставить того сразиться. Он понимал, что при таком способе ведения войны боевые силы его бесполезны и со временем его ресурсы истощатся, чего не скажешь о римлянах.

Но не менее Ганнибала был недоволен дейтвиями Фабия Минуций, человек воинственный, с каждым днем все более и более передававший войску свое собственное негодование. Своими хвастливыми воззваниями он вселил в солдатах безумную воинственную отвагу и безосновательные надежды до такой степени, что они в насмешку называли диктатора педагогом Ганнибала, так как он сопровождал карфагенского полководца повсюду, будто вверенного его попечению школьника. Минуция же войско стало считать военачальником, которого сама судьба избрала для спасения Рима. Минуций издевался над расположением лагеря Фабия в горах, откуда, по его словам, войско могло постоянно смотреть на опустошение Италии. Он спрашивал друзей диктатора, не хочет ли последний, отчаявшись найти спасение на земле, повести свою армию на небо и не старается ли он скрыться за облаками и туманом, чтобы спастись от неприятеля. Когда друзья Фабия передали ему слова Минуция и убеждали его спасти свою честь немедленным сражением, диктатор отвечал: «Поймите, что я оказался бы трусливее и малодушнее, чем считаюсь теперь, если бы, убоясь насмешек и клеветы, изменил своим правилам».

В Риме народ также был недоволен медлительностью Фабия. Его прозвали Кунктатором – насмешливое прозвище, обратившееся впоследствии в почетный титул. Многие даже заподозрили диктатора в измене. Ганнибал, стараясь поддержать это подозрение, пощадил при опустошении Кампании находившееся там поместье Фабия и даже приставил стражу для его охраны. Сенат тоже был возмущен образом действий диктатора, особенно из-за договора, заключенного им с Ганнибалом насчет пленных. Оба полководца условились обменять между собой пленных, человека за человека, и в случае, если бы с одной стороны оказалось пленных больше, то уплатить по 250 драхм за каждого лишнего. Вышло так, что у Ганнибала оказалось на 240 пленных больше, чем у Фабия, и сенат отказался платить за них, еще и сделав Фабию выговор, что он, в ущерб чести и выгодам государства, снова принял к себе людей, которые из-за собственной трусости попали в плен. Чтобы сдержать слово, Фабий продал через посредничество своего сына то самое поместье в Кампании, которое пощадил Ганнибал, и вырученными деньгами выкупил этих пленных. Многие из них хотели впоследствии возвратить Фабию заплаченные за них деньги, но он не взял ни у кого ни обола.

Когда оба войска снова прибыли в Апулию, диктатор был вынужден уехать на короткое время в Рим для совершения жертвоприношений. Командование войском он передал Минуцию, запретив тому на время своего отсутствия вступать в сражение с неприятелем. Однако, Минуций тут же напал на лагерь Ганнибала. Именно в эту пору большая часть карфагенских солдат была отправлена для добывания съестных припасов, и Минуцию удалось нанести неприятелю довольно значительное поражение. Преувеличенное донесение Минуция об этой победе послужило поводом к взрыву негодования против Фабия. Трибун Метилий, один из предводителей народной партии и друг Минуция, произнес в народном собрании речь в прославление подвигов этого последнего и обвинил Фабия не только в трусости, но и в измене. Обвинил он также и аристократическую партию в том, что она с целью ниспровержения власти народа с самого начала перенесла войну на римскую почву, а затем подчинила город власти одного человека, который не нес никакой ответственности и теперь своей медлительностью дал Ганнибалу время утвердиться в Италии.

Фабий не отвечал ни одним словом на обвинения Метилия и только ускорил свои жертвоприношения, чтобы иметь возможность немедленно вернуться к войску и наказать Минуция за его непослушание. Народ испугался за участь своего любимца, и как только Фабий уехал, Метилий, поддержанный Теренцием Варроном, добился народного постановления, по которому Минуций получил полномочие вести войну сообща с диктатором. Фабий узнал об этом постановлении на обратном пути к войску и хладнокровно перенес оскорбление, но на перемену в главном командовании войском, которой требовал Минуций, не согласился, а разделил армию на две части. Теперь каждый из них командовал двумя легионами, стоявшими в двух отдельных лагерях. Ведение войны оказалось в руках двух полководцев, державшихся совершенно противоположных стратегических воззрений.

Узнав о произошедшем, Ганнибал решил немедленно воспользоваться безрассудной отвагой Минуция. Между его войском и лагерем Минуция находилось возвышение, которое можно было занять без труда и этим обезопасить лагерь. Но Ганнибал оставил этот пункт яблоком раздора между войсками. Подошва горы представляла собой открытую равнину с незначительными рвами и другими углублениями. Тут Ганнибал и разместил ночью около 5000 человек пехоты и конницы. С рассветом же, на глазах Минуция, поставил перед холмом небольшой отряд с целью вызвать сражение. Минуций, желая воспрепятствовать занятию холма, выслал против неприятельских войск сначала свою легкую пехоту, а потом, когда Ганнибал выставил против него большее количество войска, и конницу. Через некоторое время оба полководца стояли со своими войсками в боевом порядке друг против друга. Битва уже началась, когда вдруг, по знаку Ганнибала, отряды, находившиеся в засаде, выскочили и напали на римлян с тыла. Это внезапное нападение вызвало ужас и смятение в римских рядах, и сам Минуций потерял присутствие духа. Все стремительно бежали.

Нумидийцы окружили неприятеля со всех сторон и убивали всякого, кто пытался вырваться. Стоявший вблизи Фабий, предчувствуя такой поворот дела, держал свое войско наготове и, стоя перед своим лагерем, наблюдал за ходом битвы. Когда он увидел, что войско его товарища окружено со всех сторон и, что ряды его дрогнули, он со вздохом ударил себя грудь и воскликнул: «Вот то, что я предвидел! Но теперь не время спорить и негодовать! Вперед! Одержим победу над неприятелем и заставим наших сограждан сознаться в их заблуждении!» С этими словами он кинулся на равнину, рассеял нумидийцев, разогнал солдат, напавших на Минуция с тыла, и сам повел свое войско против Ганнибала. Но Ганнибал остановил сражение и велел трубить отбой. Римляне тоже охотно возвратились в свой лагерь.

Приведя войско обратно в лагерь, Минуций созвал солдат и сказал им: «Друзья и соратники! Не делать никогда ошибок и промахов невозможно для человека, но чуть ошибка сделана, храбрый и искусный человек пользуется ею как уроком на будущее. Точно так же и я сознаюсь теперь, что, потерпев небольшую неудачу, обязан ей гораздо более значительной выгодой. То, что оставалось для меня скрытым так долго, я понял в несколько часов, и теперь знаю, что не только не могу вести других, но сам нуждаюсь в руководителе и не должен искать своей славы в такой победе, где поражение было бы почетнее. С этой минуты повсюду будет предводительствовать вами диктатор; я же укажу вам еще только одну дорогу – дорогу благодарности ему и первый беспрекословно подчинюсь его начальству».

После этого он повел свое войско в лагерь Фабия и остановился перед палаткой полководца. Когда Фабий вышел оттуда, Минуций поставил знамена перед ним и громко приветствовал его как отца, а солдаты его называли воинов Фабия своими патронами – титул, который давали вольноотпущенники человеку, отпускавшему их на свободу. Когда водворилась тишина, Минуций сказал: «Диктатор, ты одержал сегодня двойную победу: одну – благодаря твоей храбрости, над Ганнибалом, другую – своим умом и добротой, над сослуживцами; одной победой ты спас, а другой наставил на путь истины нас, пораженных врагом так позорно, а тобой – так прекрасно и к нашему общему благу. Я называю тебя добрым отцом, потому что не имею другого более достойного названия; на самом же деле я обязан тебе более, чем сыновней благодарностью. Отец дал жизнь только мне, ты же спас жизнь мне и такому множеству моих товарищей». С этими словами он обнял Фабия, и в то же время солдаты стали обнимать друг друга, лагерь наполнился ликованием и слезами радости. Фабий же недолго после этого оставался единственным главнокомандующим — он призвал обоих консулов того года (Сервилия Гемина и избранного вместо павшего Флавиния Марка Аттилия Регула) и передал им руководство армией с просьбой остаться верными его стратегическим планам, что и было ими исполнено.

Из консулов следующего 216 года только Эмилий Павл был опытным воином, решившим не отступать от указаний Фабия. Другой же, Теренций Варрон, любимец черни, не переставал кричать в народном собрании, что война не может прекратиться до тех пор, пока полководцы будут избираться из дома Фабиев, а он, Варрон, разобьет неприятеля в тот самый день, когда увидит его. Последствием его безрассудной смелости было страшное поражение при Каннах. Твердость и непоколебимое достоинство сената после этого несчастного сражения, среди общего отчаяния и испуга, были главным образом делом старого Фабия, который своими разумными советами и несокрушимым мужеством снова восстановил в народе доверие и надежду. Ему же Рим был обязан тем, что в пору общего горя старая вражда партий была устранена и сенат решил выйти с приветствием навстречу возвратившемуся с битвы при Каннах Варрону.

В следующие за битвой при Каннах годы Рим ставил во главе своих войск наилучших своих людей в качестве консулов, проконсулов и преторов. Главным же образом он прибегал к содействию Фабия и Клавдия Марцелла – «щиту и мечу Италии». Вследствие этого война приняла более постоянный ход, и Ганнибал постепенно лишался одного преимущества за другим. Фабий избирался консулом в третий раз в 215 году и в четвертый раз в 214 году. В это время он завоевал многие города в Кампании, Самниуме, Апулии и Лукании.

К походу четвертого консульского года относится следующий случай, служащий доказательством добродушия и мудрости Фабия. До его сведения дошло, что один воин в его войске, по имени Статилий, славившийся мужеством и благородством, был обойден наградой и потому позволял себе резкие выпады против начальства. Фабий позвал его к себе, выслушал и сознался, что с ним поступили несправедливо. «В этот раз, – сказал он, – я обвиняю командиров в том, что они отличают людей больше по своему пристрастию, чем по их заслугам; в дальнейшем буду обвинять тебя самого, если ты будешь молчать и не обращаться со всяким делом прямо ко мне, твоему главному полководцу». С этими словами он подарил тому боевого коня и украсил его орденом, вследствие чего этот человек сделался навеки преданным ему. «Кто управляет другими людьми, – говорил Фабий, – тот должен находить главное воспитательное средство в добре и приветливости и поступать точно так же осторожно, как поступает садовник с дикими оливковыми и фиговыми деревьями, когда желает превратить их в садовые».

В 213 году консулом стал сын Фабия, Квинт Фабий Максим, и отец сопровождал его в качестве легата в походе против Ганнибала. Когда сын, предшествуемый своими ликторами, двинулся навстречу подъезжавшему к нему отцу, ликторы из уважения к почтенному старику пропустили его мимо себя без остановки. Только в ту минуту, когда Фабий доехал до последнего ликтора, консул приказал этому чиновнику исполнить свой долг, и ликтор крикнул старику, чтобы тот слез с лошади. Тут отец соскочил на землю и сказал: «Я хотел только увидеть, сын мой, хорошо ли ты знаешь, что ты консул». Этот сын Фабия умер в молодые годы, и отец перенес его смерть с большим спокойствием. Он сам прочел на площади надгробную речь, которую впоследствии издал. В 209 году Фабий был избран консулом в пятый раз и получил назначение в Тарент. Ему удалось посредством измены возвратить этот город римлянам. Рассказывают, что Ганнибал вернулся к Таренту не позже как через два часа после завоевания города и, увидев, что Тарент потерян для него, сказал: «Стало быть, и у римлян есть свой Ганнибал! Потому что на счет Тарента мы должны сказать: как приобрели, так и потеряли!»

После этого Ганнибал двинулся обратно в Метапонт и старался заманить хитростью Фабия в засаду. С этой целью он отправил Фабию письмо, будто бы написанное двумя метапонтскими гражданами, в котором эти последние обещали передать в его руки город, как только он появится. Фабий действительно хотел принять это приглашение, но так как предзнаменование богов было неблагоприятно, то он отказался от своего намерения, и скоро открылось, что письмо было написано самим Ганнибалом и что этот последний ждал своего врага у ворот города.

Завоевание Тарента, вследствие которого Фабий отпраздновал блистательный триумф, было его последним военным подвигом, но почтенный старик все еще играл значительную роль в сенате, где он был первоприсутствующим. Ему не удалось, однако же, удержать в Риме Сципиона, который после завоевания Испании хотел перенести войну в Африку. В 203 году Сципион принудил Ганнибала оставить наконец Италию, и римляне могли свободно вздохнуть после долгих тревог и смятений. Сенат и граждане поднесли почти 90-летнему Фабию, как единственному полководцу, пережившему тяжелое время войны, венец из терна, в знак того, что ему и его соратникам Италия обязана своим спасением. Но до самого конца войны Фабий не дожил — он умер в том самом году, когда Ганнибал оставил Италию. Народ почтил заслуженного мужа тем, что принял на свой счет издержки по его похоронам.

0

Вторая Пуническая война (218-202 годы до н.э.)

В 221 году главнокомандующим карфагенской армией стал Ганнибал, сын Гамилькара Барки — командующего карфагенскими войсками на Сицилии в течение последних лет Первой Пунической войны. Было ему 25 лет. Несмотря на свою молодость, он завоевал расположение среди окружающих его людей за свою смелость, быстроту и остроумие. Ганнибала назначили на эту должность, несмотря на некоторые разногласия в совете старейшин.

ганнибал барка
Ганнибал Барка

Вскоре он обратил на себя пристальное внимание римлян. Ливий подвел итог тому, что говорили об этом полководце: «Насколько он был смел, бросаясь в опасность, настолько же бывал осмотрителен в самой опасности. Не было такого труда, от которого бы он уставал телом или падал духом. И зной, и мороз он переносил с равным терпением; ел и пил ровно столько, сколько требовала природа, а не ради удовольствия; выбирал время для бодрствования и сна, не обращая внимания на день и ночь — покою уделял лишь те часы, которые у него оставались свободными от трудов; при том он не пользовался мягкой постелью и не требовал тишины, чтобы легче заснуть; часто видели, как он, завернувшись в военный плащ, спит на голой земле среди караульных или часовых… Он первым устремлялся в бой, последним оставлял поле сражения».

Неизвестно, что думали о нем молодые военачальники. В течение двух лет Ганнибал расширял карфагенские владения в Испании, а затем решил отправиться в военный поход, как и его отец. Небольшой прибрежный городок Сагунт, расположенный к югу от реки Ибер, не имел почти никакого военного и торгового значения. Но он находился в дружественных отношениях с Римом безо всяких формальных условий. Рим по просьбе горожан выступал в качестве защитника во внутренних политических спорах.

Однажды Сагунт вступил в конфликт с одним местным племенем, которое поддерживало Карфаген. Представители племени обратились за помощью к Ганнибалу. Однако тот в своих действиях соблюдал осторожность и не давал римлянам никакого предлога для войны до окончания своего завоевания всей территории к югу от Ибера и получения наибольшей прибыли с этих территорий. В 220 году после решающей победы над враждебными племенами Ганнибал добился того, чего хотел. Теперь под его управлением оказалась почти половина Пиренейского полуострова. Площадь его владений составляла около 230 000 квадратных километров.

Сагунт отказался признавать карфагенское господство и опасался гнева Ганнибала. Горожане отправляли в Рим одного посланника за другим с просьбой о срочной помощи. Сенат, занятый другими вопросами, ответил не сразу, но, в конце концов, отправил посланников к Ганнибалу с предупреждением, чтобы он ничего не предпринимал против Сагунта. Карфагенский военачальник принял их в своем дворце в Новом Карфагене, где проводил зиму после окончания очередной военной кампании. Он осудил Рим за вмешательство во внутренние дела Сагунта.

Римские посланники убедились, что война неизбежна и отправились морем в Карфаген, чтобы там повторить свои протесты, однако это не увенчалось успехом. Ганнибал сообщил в Карфаген, что Сагунт, уверенный в поддержке Рима, напал на племя, находящееся под покровительством карфагенян. Он также спросил, что ему делать. Без особого воодушевления совет предоставил Ганнибалу свободу действий.

В начале 219 года он осадил Сагунт. Жители оказали решительное сопротивление, полагая, что вскоре появятся римляне и спасут их. Однако Римская республика только что закончила одну войну — против кельтов Северной Италии — и теперь вступила в другую — против пиратов Иллирии на другой стороне Адриатического моря. Сенату никогда не нравилось воевать одновременно на двух фронтах, поэтому Сагунт потерпел поражение. Осенью, после долгой и жестокой восьмимесячной осады, Ганнибал захватил город.

осада Сагунта
Осада Ганнибалом Сагунта. Гравюра

Голод довел защитников города до людоедства. Отчаявшись бороться с Карфагеном, они собрали все свое золото и сплавили его вместе со свинцом и медью, чтобы сделать бесполезным. Ганнибал, характер которого еще больше ухудшился от ранения копьем, так разгневался из-за потери золота, что казнил всех оставшихся в живых взрослых, подвергнув их пыткам.

Теперь все пришло в движение. В Риме рассматривали два варианта действий. Род Фабиев во главе с уважаемым сенатором Квинтом Фабием Максимом, выступал против войны, тогда как Корнелий Сципион приводил доводы за ее начало. Только весной 218 года после оживленных споров сенат отправил нескольких старших политиков в Карфаген, чтобы объявить ему ультиматум. Они поставили совету старейшин условие: или Ганнибала выдадут Риму, или же начнется война. Карфагенский представитель напомнил, что захват Сардинии является нарушением римлянами договора 241 года и что Сагунт не упоминается в этом договоре в качестве римского союзника и поэтому условия договора не запрещают Карфагену нападать на него. Римлянам не понравилось, когда их обвинили в незаконных действиях, поэтому они отказались отвечать на то, что услышали.

Полибий сообщает, что произошло после: «Старейший из [римских посланников] указал сенаторам на свою пазуху и прибавил, что здесь он принес войну и мир, вытряхнет и оставит им то или другое, как они прикажут. Царь карфагенян предложил послу вытряхнуть, что им угодно. Лишь только римлянин объявил, что вытряхивает войну, тут же большинство сенаторов воскликнуло, что они принимают войну».

Римляне вернулись на родину, и какое-то время казалось, что ничего не происходит. Предполагалось, что война будет вестись в Испании и в Африке. Два консула, Публий Корнелий Сципион и Тит Семпроний Лонг, собрали для нее войска и летом отправились из Италии в разных направлениях. Сципион сел на корабль, идущий в Массилию, откуда собирался добраться до Пиренеев, а Семпроний же обосновался на Сицилии и начал разрабатывать план вторжения. У Ганнибала же были другие идеи. Хотя его планы и не сохранились ни в одном письменном источнике, скорее всего, он хорошо продумал свой следующий шаг. Он задумал не что иное, как вторжение в Италию.

Ганнибала все еще угнетали несправедливый и незаконный захват Сардинии и выплата огромных компенсаций. Дело Сагунта стало, по его мнению, еще одним примером, когда Рим бесцеремонно искажал условия соглашений, достигнутые в ходе переговоров. Видимо наиболее важной причиной, по которой Ганнибал начал войну, стала его уверенность в успехе. Завоевание половины Пиренейского полуострова дало ему два огромных преимущества для выполнения любых практических целей: во-первых, благодаря серебряным рудникам, у него появился неиссякаемый источник денежных средств, а во-вторых, воинственные иберийские племена, оказавшиеся под его властью, могли дать ему большое количество воинов. Никогда еще не было более благоприятных условий для ответного удара.

У Ганнибала не было намерения полностью уничтожить Рим, скорее он стремился сократить размеры его владений, вернув свободу его итальянским «союзникам». Именно эта цель определила его военную стратегию. Он должен был перенести войну в Италию.

ганнибал барка 3
Молодой Ганнибал клянется во вражде к Риму. Джованни Антонио Пеллегрини

В глубокой тайне Ганнибал осуществил свои приготовления. Он отправил многочисленный отряд иберийских войск для защиты Северной Африки, а африканские войска разместил в Испании. Так, отделив воинов от их родины, он застраховал себя от измены. Он поручил защиту полуострова своему младшему брату, носящему имя Гасдрубал. Брат должен был присылать подкрепления, а также, при необходимости, денежные средства. Кроме этого, Ганнибал занялся вопросами снабжения на пути следования своей многочисленной армии.

Приблизительно в мае он отправился на север с армией численностью около 90 000 пехотинцев и 12 000 всадников. Ганнибал переправился через пограничную реку Ибер и после молниеносных военных действий в Северной Испании значительную часть армии отправил обратно, чтобы оставить ее в запасе и быстро развернуть по необходимости. Он перешел через Пиренеи и двинулся в Галлию с армией численностью 50 000 пехотинцев, 9000 всадников и 37 боевых слонов.

Между тем ничего не подозревающий консул Сципион, направляясь в Испанию, оказался в Галлии почти в то же самое время, что и карфагеняне, которые двигались в противоположном направлении. Ганнибал сумел избежать столкновения и двинулся через Альпы в Италию. И тут римляне с ужасом поняли, что задумал Ганнибал. Консул принял решение не преследовать его. Вместо этого он послал значительную часть своих сил вперед в Испанию, как и было задумано, а сам возвратился в Италию, где собирался выступить против Ганнибала с новыми войсками. Это было важное стратегическое решение, поскольку римские легионы, действуя в Испании, смогли бы помешать Гасдрубалу оказывать помощь своему брату.

В октябре Ганнибал перешел через Альпы. По-видимому, он повторял относительно прямой путь Геркулеса через перевал Монженевр, желая при этом избежать встречи со Сципионом и потому пройдя как можно севернее от моря. На самом деле мы не знаем, какой перевал выбрали карфагеняне (об этом спорили даже в древности), но как бы то ни было, они столкнулись с воинственными горцами и рано выпавшим снегом. Переход по снегу вызвал большие трудности у людей и животных. Спуск оказался еще опаснее подъема, так как проходил по узкой и крутой дороге. Из-за свежего снега, выпавшего поверх старого, идти стало очень опасно. Однажды перед наступающим войском произошел оползень, который снес часть тропы, и люди в страхе застыли перед образовавшейся пропастью. Дорога завела в тупик.

Ганнибал не согласился уступить силам природы. Он велел расчистить снег у самого гребня горы и разбить лагерь. Ливий пишет: «Необходимо было пробивать тропинку в скале — единственном месте, где можно было пройти. А так как для этого нужно было ломать камень, то они валят огромные деревья, которые росли недалеко, и складывают небывалых размеров костер. Обождав затем появления сильного и благоприятного для разведения огня ветра, они зажигают костер, а затем, когда он выгорел, заливают раскаленный камень уксусом, превращая его этим в рыхлую массу. Потом, ломая железными орудиями растрескавшуюся от действия огня скалу, они делают ее проходимой, смягчая плавными поворотами чрезмерную ее крутизну, так что могли спуститься не только вьючные животные, но и слоны».

переход через альпы
Знаменитый переход Ганнибала через Альпы. Генрих Лёйтеманн. 1866

Внезапно испытание закончилось. Грязные, замерзшие и голодные воины оказались среди солнечных альпийских пастбищ с лесами и чистыми реками. Ганнибал дал войску три дня на отдых, чтобы прийти в себя и вымыться, а затем армия продолжила спуск на равнины.

Известия о прибытии Ганнибала с многочисленной армией на итальянскую землю взбудоражили общественное мнение, поскольку последней новостью, которую слышали о нем в Риме, было известие о захвате Сагунта. Теперь, вместо того чтобы вести кампанию в Испании, сенату пришлось думать о том, как сражаться в своем тылу. Он отменил вторжение в Африку и приказал Семпронию немедленно выдвигаться на север. Дело осложнялось еще и тем, что вместо обычных посредственных военачальников Первой Пунической войны перед ними оказался Ганнибал — стойкий, храбрый и стремительный полководец.

Однако за этот потрясший всех триумф он заплатил высокую цену. За пять месяцев, прошедших после его ухода из Испании, Ганнибал потерял более половины своей армии. После переправы через Родан ее численность уменьшилась до 38 000 пехотинцев и 8000 всадников. До долины полноводной реки Падус дошли только 20 000 пехотинцев и 6000 всадников, а также немного слонов. Ганнибал лишился значительной части своих запасов вместе многими вьючными животными. Однако он не утратил присутствия духа и сразу же начал вербовку новобранцев из недовольных кельтских племен Северной Италии, которые рассматривали его как освободителя от римских завоевателей. Вскоре в его рядах оказались 14 000 новых добровольцев.

Успешные действия конницы в сражении у реки Тицин убедили кельтов, что они поддерживают победителя. Среди римлян находился и осторожный Сципион, который едва не погиб. К счастью, рядом с ним оказался его семнадцатилетний сын Публий. Он и спас отца. Из-за ранения Сципион ушел с поста командующего.

Командовать легионами поручили его напарнику, неосторожному и самонадеянному Семпронию. Ганнибалу повезло.

Однажды в декабре незадолго до дня зимнего солнцестояния выдалось холодное утро со снегом и порывами ветра. Прошлой ночью прошел сильный дождь, и река Треббия со всеми ее притоками сильно разлилась. Ганнибал решил использовать погоду для своих целей.

Две армии, карфагенская и римская, численностью около 40 000 человек в каждой, расположились лагерем по обе стороны реки. Равнинная и безлесная местность хорошо подходила для сражения, однако карфагенский полководец заметил, что эту равнину пересекал ручей, текущий в овраге с высокими берегами, заросшими терновником. В этом месте можно было спрятать крупный отряд воинов. Ганнибал велел собрать отряд из тысячи всадников и такого же числа пехотинцев, командовать которым назначил своего младшего брата Магона.

Вечером перед сражением, когда воины закончили свой ужин, собранный отряд под дождем пробрался к месту засады. С утра несколько нумидийских всадников переправились через реку и бросили дротики в римский лагерь. Они должны были своими действиями вынудить консула Семпрония выстроить свою армию до принятия пищи, перейти через Треббию и начать сражение. Семпроний стремился поскорее закончить сражение, так как срок его полномочий истекал в конце года, и поддался на эту уловку.

Легионы кинулись переходить быстротекущую реку и строиться в боевой порядок. Все это заняло несколько часов. Римские воины промокли и замерзли, а кроме того, остались голодными. У карфагенских воинов, напротив, было время, чтобы согреться у больших костров, разложенных перед шатрами. Они неторопливо позавтракали и приготовили своих коней.

ганнибал барка вторая пуническая война
Ганнибал считает кольца убитых в битве римских всадников. Себастьен Шлодти. 1704г. Лувр

Исход сражения оказался предрешенным. Пехотинцы сошлись с друг другом в центре и начали битву с переменным успехом, в то время как карфагенская конница на флангах потеснила римскую. Фланги легионов оказались открытыми для нападения. И тут внезапно появился засадный отряд Магона и напал на них с тыла. Несмотря на то, что 10 000 римских легионеров прорвали линию обороны неприятельских войск и ушли с поля боя в полном боевом порядке, сражение оказалось проиграно. Более половины римских воинов погибли.

Среди карфагенцев меньше всего погибло иберийцев и африканцев, а недавно принятые на службу кельты понесли тяжелые потери. К несчастью зима была суровой, часто случались дожди и шел снег, что также привело к потерям. Гибли люди и лошади. При такой погоде Ганнибал, верхом на единственном выжившем слоне, двинулся на юг через болота в Этрурию. Он страдал от сильной боли, возникшей из-за воспаления глаза, и, в конце концов, один глаз его ослеп. Но, несмотря ни на что, он все-таки победил римлян.

Сенат никогда еще не был так встревожен и возбужден. Римляне призвали в армию 100 000 человек и, опасаясь возможных нападений, разместили войска на Сицилии, Сардинии и в самом Риме. Таким образом они восполнили потери, понесенные четырьмя консульскими легионами у Треббии.

Весной 217 года карфагенская армия, отдохнувшая после зимних испытаний, прошла через Этрурию, опустошая все области на своем пути. Карфагеняне обошли римскую армию во главе с новым консулом, Гаем Фламинием, который сразу же стал преследовать их по горячим следам. Ганнибал дошел до Тразименского озера и повернул на восток в узкий проход. Его осенила идея, что здесь идеальное место для засады, если только консул окажется достаточно безрассуден, чтобы попасть в очевидную ловушку. Карфагеняне часто старались предвидеть действия вражеских военачальников и разрабатывать свою тактику на основе характерных особенностей их личности. Ганнибал узнал, что Фламиний имел некоторый военный опыт, но, будучи плебеем, при руководстве войсками проявлял раздражительность и нетерпеливость. Он был возмущен тем, что его легионам пришлось идти по опустошенной местности, и жаждал мщения.

Расчет Ганнибала оправдался. Фламиний видел, что карфагенская армия вошла в узкий проход, и сразу же двинулся вслед за ней, считая, что обе армии выйдут на равнину. Он даже увидел, как Ганнибал разбивает свой лагерь у дальнего края озера. Однако большинство своих войск Ганнибал скрытно разместил на холмах, где не было никакой возможности для маневрирования.

вторая пуническая война
Сражение у Тразименского озера

Рано утром 21 июня Фламиний построил свои войска в походную колонну и повел их вдоль берега озера, не позаботившись выслать вперед разведчиков. Видимость ухудшилась, поскольку на озеро и его берега наполз густой туман. Когда карфагеняне внезапно спустились со склонов, римская армия оказалась в полном смятении. Однако сражение, или, точнее, резня, продолжалось в течение трех часов. Фламиний отважно сражался, но пал от удара кельтского копья. Гибель консула стала началом конца. Первым рядам римлян удалось прорваться через карфагенские боевые порядки и убежать на холмы, но остальные 15 000 римлян погибли, в то время как Ганнибал потерял всего 1500 человек. Когда известие об этом достигло Рима, никто уже не пытался скрыть истинный масштаб катастрофы. Претор вышел на Форум и объявил со свойственной ему краткостью: «Мы проиграли большое сражение».

фабий максим
Квинт Фабий Максим

Римляне назначили диктатора на шесть месяцев. Им стал Фабий Максим. По мнению Цицерона, «для римлянина» он много читал. Фабий сформировал два новых легиона и, добавив их к существующим римским и союзным войскам, принял командование над армией в 40 000 человек. Он проводил разумную, но крайне непопулярную тактику — преследовал Ганнибала, избегая вступать с ним в битву. Фабий стремился измотать врага в надежде, что тот в какой-то момент обязательно совершит роковую ошибку и потерпит поражение. Такая тактика сразу же оправдала себя, поскольку Фабий окружил карфагенян в гористой местности. Однако Ганнибал после наступления ночи велел привязать горящие факелы на рога двум тысячам коров и гонять испуганных животных туда сюда по вершинам гор. Эта хитроумная уловка сработала. Римляне считали, что противник собирается напасть на них, в то время как карфагеняне под покровом ночи сумели выйти из окружения.

Тактика сдерживания позволила немолодому диктатору обучить свои новые войска и выиграть время, чтобы республика вышла из тяжелого морального состояния. Однако общественное мнение настроилось против Фабия, который после окончания своего шестимесячного срока ушел в отставку. В результате у Рима оказалась огромная армия численностью 87 000 человек, т.е. восемь легионов, и почти такое же количество союзных войск. Теперь римляне превосходили Ганнибала, армия которого насчитывала только 50 000 тысяч человек.

Два консула, сменившие Фабия, имели совершенно разные взгляды на план военной кампании. Представитель одного из древнейших патрицианских родов Луций Эмилий Павел, так же, как и Фабий, полагал, что Ганнибал неизбежно столкнется с голодом во время зимовки в Южной Италии. Однако выходец из плебеев, Гай Теренций Варрон, не одобрял тактику изнурения противника. Он утверждал, что Рим должен использовать численное преимущество своей армии и как можно скорее вызвать противника на полномасштабное сражение.

Консулы обнаружили Ганнибала в районе небольшого городка Канны в Апулии. По установленным правилам консулы поочередно командовали в течение одного дня. Когда Ганнибал вывел свою армию и предложил начать сражение, командовал Павел, и он отклонил предложение. На следующий день это же предложение принял Варрон. Сразу же после восхода солнца он вывесил над своим шатром красное знамя, которое служило традиционным сигналом к сражению. Варрон построил свою армию. Конница расположилась на флангах, а пехота — в центре, при этом правый фланг примыкал к реке, а левый — к склону холма.

Ганнибал внимательно посмотрел на противника и отметил, что пехота выстроилась на очень небольшой площади и потому имела большую глубину построения и очень тесный фронт. Ей было очень трудно маневрировать. Карфагенский полководец построил свои войска так, чтобы использовать эту слабость. Он выставил свою кельтскую и испанскую пехоту напротив римского центра так, что она оказалась выгнута дугой в сторону противника. Позади нее на обоих флангах, невидимых с фронта, он разместил два подразделения своих лучших войск — надежную и хорошо обученную ливийскую пехоту. На флангах его конница должна была сражаться с римской.

Когда началось сражение, римский центр стал оттеснять кельтов и испанцев, так что их линия построения изменилась с выпуклой дуги на вогнутую. Римская пехота, желая расширить себе пространство для битвы, необдуманно продвигалась все дальше вперед, пока с обеих сторон у нее не оказались ливийцы. После этого ливийская пехота обошла римлян и ударила по ним с тыла. Тем временем конница Ганнибала на его левом фланге разгромила римскую конницу, которой командовал консул Павел. Кельтские и испанские всадники прошли позади римской армии, чтобы напасть на вражескую конницу на правом фланге. Последняя в панике бежала. Затем они атаковали с тыла римскую пехоту, которая теперь оказалась окруженной со всех сторон.

Остальная часть сражения представляла собой многочасовую кровавую бойню. Плотная толпа римских легионеров и их союзников постепенно редела. Павел храбро бился до последнего дыхания и погиб, сраженный камнем из пращи, тогда как Варрон с 70 всадниками сумел бежать. Он собрал всех отставших и взял на себя общее руководство тем, что осталось от армии. Когда он возвратился в Рим, оказалось, что народ приветствовал «его за то, что он не отчаялся в республике». Варрон продолжал получать общественные назначения, однако больше никогда не возглавлял консульскую армию.

Спастись от массовой резни удалось еще одной многочисленной группе, среди которой оказался девятнадцатилетний Публий Сципион. Он угрожал убить нескольких молодых аристократов, которые вели разговоры о бегстве в другие страны, и вынудил их поклясться, что они никогда не покинут свою родину.

вторая пуническая война
Гибель Эмилия Павла. Джон Трамбулл, 1773

На поле битвы остались лежать 70 000 римлян. Погибли 29 старших командиров и 80 сенаторов. Битва при Каннах стала самым страшным военным поражением в истории Рима. Сразу после этого греческие полисы и местные племена Южной Италии изменили Риму и присягнули на верность Карфагену. Риму изменили также город Капуя и другие города Кампании. После смерти престарелого Гиерона свой давний союз с Римом разорвали Сиракузы. В результате хитроумного обмана карфагеняне захватили Тарент.

Рим охватило религиозное возбуждение и захлестнули разные предзнаменования и чудеса. По какой-то непонятной причине боги сильно разгневались на римлян. В Дельфы отправили посланников за советом, а в самом городе, чтобы возвратить божественную милость, живьем похоронили грека с гречанкой и галла с его соплеменницей. Такое жестокое деяние является следствием крайней степени отчаяния и истерии, поскольку в римских религиозных обрядах человеческие жертвоприношения почти никогда не совершались. Римская республика оказалась перед лицом полного поражения.

Однако, победа Ганнибала зависела от двух обстоятельств, и оба сложились не в его пользу. Эти обстоятельства — предполагаемая измена Риму его итальянских союзников и прибытие подкрепления из Испании. Во-первых, справедливое соглашение Римской республики с завоеванными ею народами Центральной Италии принесло определенную выгоду. Республика все еще могла призвать на службу в свои войска большое число людей. Во-вторых, в течение семи лет бывший консул Сципион и его брат Гней не прекращали вести военные действия в Испании, уничтожая империю Гамилькара Барки и не давая брату Ганнибала Гасдрубалу отправлять войска в Италию. Резервы Карфагена были на исходе.

Но, быть может, самым важным из всех обстоятельством стало стремление республики к сопротивлению. После череды побед Ганнибал (как и Пирр до него) ожидал, что римляне проявят благоразумие и договорятся с ним о мире. Он не понимал, что при поражении они проявляли наибольшее упорство. Карфагенский полководец предложил выкупить всех пленных, взятых в битве при Каннах, но сенат вообще отказался что-то обсуждать с неприятелем, даже при том, что это могло привести к рабству или казни многих граждан Рима и союзных с ним государств.

К 211 году римляне вернули себе значительную часть утерянных позиций. Они снова обратились к тактике Фабия Максима и стали избегать полномасштабных сражений. Фабий получил прозвище «Кунктатор», или «Медлитель», которое, по признанию римского поэта 2 века Энния, стало знаком гордости. Он написал о Фабии, что один человек промедлением спас государство.

Римляне набрали новые легионы, но не стали объединять их в армии, а организовали небольшие отряды, которые со всех сторон набрасывались на врага и по мере возможности кусали его как собаки. После неудачной попытки заставить римлян снять осаду Капуи и вернуть себе этот город, Ганнибал подошел к самому Риму. Он расположился в пяти километрах от города, а затем в сопровождении конницы подъехал к Коллинским воротам. Около ворот стояло много храмов, один из которых был посвящен Фортуне. Карфагенянин предоставил эту ненадежную богиню самой себе, но оказал знаки почтения святилищу Геркулеса, воплощением которого он себя считал. Рим с его высокими стенами захватить было невозможно, однако сам приход Ганнибала к его воротам стал ужасным событием.

Римляне жестоко расправлялись с теми городами, которые сопротивлялись их войскам. Капуя пала. Большинство граждан этого города разбрелись без надежды на возвращение, все их владения конфисковали, а правителей города подвергли порке и казнили. В результате богатый и знаменитый город превратился в небольшое сельскохозяйственное поселение, которым управлял римский чиновник.

архимед
Архимед

После осады способный и в какой-то мере отчаянный военачальник Марк Клавдий Марцелл захватил Сиракузы. Видимо перед падением города он посмотрел на него с вершины холма и заплакал, сожалея о том разрушении, которому он намеревался подвергнуть этот город. В результате он награбил столько картин и статуй, что стал хвастаться, что именно он научил непросвещенных римлян ценить греческое искусство. Во время разграбления города Марцелл опечалился из-за непреднамеренной гибели выдающегося, но рассеянного ученого и математика Архимеда. Архимед так увлекся схемой, которую чертил на песке, что не заметил творящегося вокруг него насилия и грабежа. Проходящий мимо воин убил его.

В 209 году Тарент, захваченный Ганнибалом, снова оказался в руках Фабия. Римляне разграбили город и захватили в нем огромное количество добычи. Фабий гораздо меньше Марцелла интересовался искусством. Когда Фабия спросили, что делать с несколькими статуями божественных покровителей города, он ответил: «Тарентинцы могут оставить у себя своих богов, которые явно разгневались на них».

Теперь Ганнибалу после проведения своих летних военных кампаний приходилось зимовать на южной оконечности Италии. Это стало молчаливым признанием того, что он больше не мог свободно передвигаться там, где хотел. Однако, перспективы карфагенян в Испании резко переменились в лучшую сторону. В течение нескольких дней в двух сражениях один за другим потерпели поражения и погибли братья Сципионы. Все то, что они захватили к югу от реки Ибер, оказалось потеряно.

Народ в Риме оплакивал двух погибших героев, и никто не представлял, что делать дальше. Люди устали от войны, и некоторые опустошенные союзники римлян сообщили, что они уже не могут отправлять необходимые войска для подкрепления легионам. Требовалось решить главный вопрос — кто сможет заменить Сципионов. В данном случае имел место прецедент назначения на высокую должность человека с улицы. Таким человеком был сын бывшего консула Сципиона, Публий, подающий большие надежды. Во время выборов на высшие государственные посты не выдвинули ни одного кандидата, и Публий вдруг объявил, что он притязает на эту высокую должность. Его знали как храброго воина, участника сражений при Требии и Каннах, но ему было всего двадцать четыре года. Согласно правилам, он был слишком молод для этой должности.

Молодой человек с большим воодушевлением выступил перед народным собранием. Он сказал, что остался единственным Сципионом, который мог бы отомстить за своего отца и дядю, и обещал не только вернуть Испанию, но и завоевать Северную Африку и сам Карфаген. Это выглядело как хвастовство, но все же вселило надежду его слушателям. В результате, после единодушного голосования, Публий получил должность командующего как частное лицо, облеченное властью. В своем следующем выступлении он согласился уступить эту должность, если появится какой-нибудь более опытный кандидат старше его. Это выбило у сомневающихся почву из-под ног. Воцарилось молчание, которое и подтвердило его избрание.

Сципион представлял собой новый тип римлянина — энергичный, привлекательный, цивилизованный и гордый за свое культурное наследие. Даже на этом раннем этапе его деятельности все видели, что он был исключительно одаренным человеком. Получив греческое образование, он был страстно привержен традициям Рима.

Сципион оказался замечательным полководцем. Прибыв в Испанию, он узнал, что три карфагенских армии находились в разных частях полуострова, и все они были на расстоянии более десяти дней пути до карфагенской столицы — Нового Карфагена. Решившись на смелый шаг, новый командующий провел свои легионы на большой скорости несколько сотен километров от реки Ибер до столицы, а затем осадил город. Он построил земляные валы с восточной стороны города и стал нападать на город с этого направления.

сципион афр ст
Сципион Африканский Старший

Эти нападения являлись отвлекающими действиями, поскольку Сципион узнал от местных рыбаков, что лагуна севернее того мыса, на котором располагался город, была довольно мелководной. Ее можно было перейти вброд. Сципион велел подготовленному отряду переправиться через лагуну с раздвижными лестницами и совершить внезапное нападение на защитников города. Он обещал вознаграждение тем воинам, которые первыми поднимутся на стены. Все прошло, как и задумывалось — уровень воды к вечеру понизился, воины вошли в город, открыли ворота и впустили легионы.

Затем Сципион поступил не так, как было свойственно римлянам. Население Нового Карфагена не разделило участь жителей Капуи, Сиракуз и Тарента. Как только защитники города сдались, убийства мирных жителей сразу же прекратились. Легионерам дали строго установленное время на грабежи, и по его окончании грабежи прекратились. Жителей не убивали и разрешили им возвратиться в свои дома. Римский военачальник освободил всех заложников, которые содержались у карфагенян в знак хорошего расположения к ним иберийских племен. За такое разумное милосердие Сципион завоевал всяческие похвалы, и большинство иберийских племен не упустило случая перейти на сторону своего недавнего противника.

В 208 году Гасдрубал двинул почти все свои войска — не более половины от первоначальных 25 000 человек — в длительный переход в Италию, чтобы присоединиться к своему брату. Наконец он смог отправить Ганнибалу подкрепление. Сципион не стал преследовать его, опасаясь подхода двух карфагенских армий, оставшихся в этой области.

После победы все племена приветствовали Сципиона как царя. Для римлянина было очень опасно принимать такое звание. Он сказал им: «Хотя я и желал бы казаться для всех и быть на самом деле человеком с царскою душой, но не желаю ни быть царем, ни именоваться таковым».

Римляне быстро разделались с карфагенским подкреплением из Африки. В 208 году Сципион встретился с ним около Илипы (близ нынешней Севильи). Уступая противнику в численности, Сципион решил применить окружение, которое использовал Ганнибал при Каннах. Прошло несколько дней, и каждое утро армии обоих противников выстраивались в боевой порядок, но не начинали сражения. Каждый раз Сципион располагал своих наиболее искусных легионеров в центре, а более слабых иберийцев — на флангах. И однажды он очередной раз вывел свои войска из лагеря, но на этот раз иберийцы оказались в центре, а римская пехота — на флангах.

Карфагенский военачальник действовал по обыкновению и не сразу заметил изменение в боевом порядке Сципиона. Когда он обнаружил это, что-то менять было уже поздно. На этот раз римский командующий вступил в сражение. Его конница и легионы отошли влево и вправо и перестроились в колонну, а затем охватили фланги карфагенян. Тем временем римская конница отогнала карфагенскую конницу, а легионы снова перестроились из колонны в линию и напали на карфагенских иберийцев на флангах, которые дрогнули и побежали. Легионы продолжали окружать с флангов карфагенский центр, пока тот пытался отразить фронтальную атаку иберийской пехоты Сципиона. Вскоре карфагенская армия превратилась в беспорядочно разбегающуюся толпу.

Теперь вся Испания принадлежала Риму. Задача Сципиона была решена, и он отправился по морю на родину. Сражение при Илипе показало, что он обладал тремя качествами великого полководца — нестандартным мышлением, стремлением к основательной подготовке и приверженностью к напряженной боевой выучке. В Риме появился достойный соперник Ганнибала.

Гасдрубал быстро укрепил свои войска в Италии, куда он прибыл в 207 году. Он взял на службу галлов, живущих в долине По, в результате чего численность его армии достигла почти 30 000 человек. Он отправил на юг шесть всадников с письмом к своему брату, где сообщалось, что две карфагенские армии должны встретиться в Умбрии. Посланники сбились с пути и оказались в руках отряда римлян, собиравшего продовольствие в окрестностях Тарента. Прочитав письмо, консул, следящий за Ганнибалом, скрытно от карфагенян отделил часть своей армии. Он отправился на север для соединения со вторым консулом, который встретился с Гасдрубалом у реки Метавр. Консул прибыл ночью незамеченный противником, однако на следующий день Гасдрубал почувствовал какие-то изменения. Опасения Гасдрубала подтвердились числом церемониальных консульских сигналов трубы. Когда ему сказали, что утром слышали два сигнала, а не один, он понял, что в лагере находятся оба консула. Он верно предположил, что один из консулов тайно прибыл сюда с юга вместе со своей армией.

Теперь, когда противник превосходил его по численности, у карфагенского командующего не осталось другого выбора, кроме как отступить. С наступлением темноты он ушел, приказав воинам собирать свое имущество очень тихо. Проводники Гасдрубала бежали, и армия сбилась с дороги. Римляне нагнали ее и в следующем сражении разбили карфагенян. Гасдрубал храбро сражался и поскакал в самый центр вражеской когорты. Его голову мумифицировали и отвезли на юг. Там ее бросили перед одним из военных постов Ганнибала. Римляне освободили двух карфагенских пленных и отправили их к Ганнибалу рассказать обо всем, что произошло.

Вторая Пуническая война
Битва при Метавре. Гасдрубал приказывает перебить своих слонов (реконструкция И. В. Кирсанова)

Когда-то казалось, что битва при Каннах является поворотным моментом мировой истории, однако теперь наиболее высокую оценку получило сражение при Метавре. Карфаген вступал в завершающий этап своей истории.

Вернувшись в Рим, Сципион, будучи частным лицом, наделенным полномочиями, не проводил триумф, потому что не был ни претором, ни консулом. Однако, в качестве некоторой компенсации, его избрали консулом на 205 год. Он получил Сицилию в качестве провинции. Ему разрешили вторгнуться в Африку, если он сочтет это целесообразным. Разрешение дали неохотно, поскольку старый «Медлитель» Фабий Максим неодобрительно относился к легкомысленным азартным играм. Он доказывал, что лучше было бы добиваться изгнания Ганнибала из Италии.

Сципион категорически не соглашался с этим, утверждая, что поскольку карфагенская армия сохранилась, а измученные войной люди, конечно же, потребуют быстрого заключения мира, то Карфаген останется в качестве значительного самостоятельного государства, как это было в конце Первой Пунической войны. Сципион же стремился сделать Рим хозяином Западного Средиземноморья, а это означало поставить Карфаген в полностью зависимое положение. Но для этого нужно было одержать решающую победу в Африке.

Весной 204 года Сципион высадился на карфагенской территории с армией численностью 35 000 человек и осадил крупный город Утика. В первое время у него была слабая конница, и хотя новый союзник, молодой нумидийский вождь Масинисса, прислал ему нескольких всадников, почти год ничего не делалось. Прошли мирные переговоры, которые не привели ни к каким результатам, однако дали римлянам некоторую побочную выгоду. Римским военачальникам удалось посетить два вражеских лагеря и узнать, из чего они были построены (дерево и тростник). Однажды ночью, во время набега, римские воины подожгли эти лагеря и нанесли большие потери противнику.

В следующем году Сципион одержал победу в полномасштабном сражении. Несмотря на численное преимущество противника, он, используя блестящую тактику Ганнибала, сумел оттеснить вражеские фланги и окружить пехоту в центре. Затем были согласованы условия прекращения войны. Карфаген должен был выдать всех пленных, вывести войска из Италии и Галлии, оставить Испанию и все острова между Италией и Карфагеном, передать весь свой флот (за исключением двадцати судов) и выплатить крупную компенсацию в пять тысяч талантов. Однако члены совета старейшин скрестили за спиной свои пальцы и послали за Ганнибалом, чтобы он со своей армией вернулся в Карфаген. Ганнибал с неохотой повиновался, но обвинил карфагенские власти в том, что в прошлом они не оказали ему необходимой поддержки. Если бы тогда они отнеслись к нему по-другому, то Карфаген не дошел бы до такого состояния.

вторая пуническая война
Вторая Пуническая война

Когда 15 000 — 20 000 карфагенских воинов благополучно добрались до Северной Африки, совет старейшин решил отказаться от мирного договора и возобновить военные действия. С провокационной целью карфагеняне напали на колонну римских грузовых судов с провиантом. Сципион сильно разозлился, однако он подозревал, что враг постоянно тянул время. Он вызвал Масиниссу с большим конным отрядом и стал провоцировать Ганнибала на решающее сражение. Сципион начал безжалостно уничтожать и разорять плодородные районы, принадлежащие Карфагену. Он захватывал города, разрушал их, а жителей продавал в рабство.

Эти действия достигли цели. В конце октября 202 года карфагенская и римская армии встретились около Замы, города, который отстоял от моря на пять дней пути. Ганнибал захотел увидиться со своим молодым соперником и попросил Сципиона встретиться с ним наедине. Полководцы встретились на одинаковом расстоянии от своих боевых порядков в сопровождении одних переводчиков. Однако эта знаменательная встреча ничего не решила. Карфагенский полководец предложил заключить мир, но уверенный в победе Сципион отказался.

Следующим утром началась битва. По большому счету ее исход не имел значения. Если бы римляне потерпели поражение, они просто вернулись бы с еще одной армией. Карфаген же находился на последнем издыхании. Ганнибал обычно сражался большим количеством воинов, но сейчас у него было немного конницы, а значительная часть пехотинцев представляла собой непроверенных новичков. Он разработал план сражения с учетом этих слабостей. Ганнибал знал, что конница Сципиона быстро рассеет его конницу и далеко ускачет, преследуя ее. Задача Ганнибала состояла в том, чтобы разбить римские легионы в центре и одержать победу прежде, чем римские всадники вернутся для нападения на его пехоту с тыла. Впереди он выставил восемьдесят боевых слонов. За ними карфагенский полководец в три линии выстроил своих пехотинцев, причем в первых двух рядах стояли менее опытные воины, а в последнем ряду он поставил проверенных ветеранов своей итальянской кампании.

вторая пуническая война
Битва при Заме 202 до н.э., Корнелис Корт, 1567

Сражение развивалось почти так, как предполагал Ганнибал, однако успех не сопутствовал карфагенянам. Римляне быстро вывели конницу с поля боя. Но слоны оказались настоящим бедствием — одни быстро пробежали сквозь боевой порядок римлян по проходам, которые специально для этого создал Сципион, а другие в панике бросились назад на свои собственные войска. Первые две линии пехотинцев Ганнибала были сметены. Затем римские легионеры остановились и перестроились из свободной манипулы в тесную фалангу и только после этого вступили с бой с третьей линией противника. Некоторое время обе стороны отчаянно сражались, не достигая перевеса. Он наступил, когда вернулась назад конница Сципиона и напала на карфагенян сзади, как и опасался Ганнибал. В этих обстоятельствах он сделал все, что мог, но этого оказалось недостаточно. Шестнадцать лет крови и побед пропали впустую.

Дальше Карфагену было бесполезно сопротивляться, поскольку это привело бы к уничтожению самого города. Воспоминания о судьбе Капуи, Тарента и Сиракуз были еще свежи. Условия мирного соглашения оказались еще более жесткими, чем те, о которых договорились раньше. Размер компенсации повысился до десяти тысяч талантов, которые нужно было платить в течение пятидесяти лет. Карфаген оставался независимым, но его границы становились такими же, как перед войной (приблизительно в границах современного Туниса). Он должен был возвратить бывшие нумидийские земли, которые требовал Масинисса. Город не мог вести войны за пределами Африки. В самой Африке он мог воевать только с разрешения Рима. Весь флот, за исключением разрешенных десяти трирем, необходимо было сжечь. Карфаген больше не существовал как средиземноморская держава.

0

Марк Аттилий Регул

Регул стал самым известным из римских полководцев первой Пунической войны благодаря своему геройству. Однако, по мнению Нибура, древние неверно оценили характер этого человека. «Он вовсе не принадлежал к величайшим людям своего времени, – говорит Нибур, – хотя обладал добродетелями той эпохи; его отнюдь нельзя признать безукоризненным полководцем; он слепо и без всякой предусмотрительности доверялся чрезмерному счастью и так вознесся в этом счастье, что Немезида покарала его как погибелью отечества, так и его собственной».

регул монета
Регул

Регул уже до Пунической войны, а именно в 267 году до н.э., был консулом. В этой должности он подчинил власти римлян важный город Брундизий, за что был награжден триумфом. Вторично консульскую должность он занимал в 256 году вместе с Луцием Манлием Вульсоном. После морской победы у мыса Мила римляне надеялись, что войну с Карфагеном они закончат быстро, но следующие годы войны в Сицилии были не особенно удачны. Счастье склонялось то на одну, то на другую сторону, и окончательный исход было трудно предвидеть. Тогда римляне, ободренные морской победой при Тиндарисе, решились на отважное предприятие – поход в Африку с целью нападения непосредственно на Карфаген и принуждения его к отказу от Сицилии (256 год до н.э.).

Пример Агафокла, в прежнее время удачно воевавшего с Карфагеном в Африке, показал непрочность фундамента, на котором покоилась сила этого последнего из-за ненадежности притесненных карфагенских подданных в этой части света. Громадные приготовления были сделаны римлянами для предстоящего похода. Они построили больше 200 новых военных кораблей, так что в их распоряжении теперь оказалось свыше 330 триер и квинквирем, экипаж которых состоял из 100 000 моряков и 40 000 солдат. Во главе этого войска были поставлены оба консула. Они обошли юго-восточный мыс Сицилии, Пахинум, и на южном берегу острова, вблизи горы Экном, встретились с карфагенским флотом.

Карфагеняне для противодействия неприятелю приняли не менее энергичные меры. У них было 350 кораблей и не менее 150 000 человек экипажа. Никогда еще до этого времени не сходились на море такие огромные массы сражающихся. Римляне разделили свой флот на четыре эскадры. Двумя первыми командовали сами консулы. Они образовали острый угол, так что два адмиральских корабля расположились один возле другого. Третья эскадра растянулась сзади этого угла, составив с двумя первыми треугольник. Она вела на буксире транспортные суда с конницей. Четвертая эскадра, построившаяся параллельно третьей позади транспортных кораблей, служила прикрытием для них и всего остального флота.

Карфагенский флот под предводительством Ганнона и Гамилькара так же был разделен на четыре эскадры, вставшие напротив римлян одной широко растянутой линией, так что ее левое крыло примыкало к сицилийскому берегу. Когда римский треугольник бросился на две карфагенские эскадры, составлявшие центр, они отступили назад, а левое крыло карфагенской флотилии ударило по третьей римской эскадре, которой транспортные суда не давали следовать за двумя передними, и прибило ее к берегу. В это же время правое карфагенское крыло напало на четвертую римскую эскадру. Таким образом, все сражение распалось на три части. Корабли карфагенского центра вскоре потерпели поражение и обратились в бегство. Но одновременно с этим остальные две римские эскадры испытывали сильнейший натиск со стороны превосходившего их численностью неприятеля и непременно погибли бы, если бы карфагеняне не так боялись перекидных мостов.

Регул
Сражение у мыса Экном. Гравюра 19 века

Консулы, разбив неприятельский центр, подоспели на помощь своей четвертой эскадре и, одержав и здесь победу, ударили всеми еще годными к битве кораблями по левому карфагенскому крылу с тыла, окружив его и захватив почти все суда. Остатки карфагенского флота собрались у Гераклеи, откуда он изначально и вышел, и приняли меры к тому, чтобы помешать переезду римлян в Африку. У карфагенян оказались потопленными более 30 кораблей, а взятыми в плен вместе с экипажами – 64 корабля. Римляне потеряли 24 корабля.

В то время, когда римские консулы ремонтировали на сицилийском берегу свои поврежденные суда, к ним явился Ганнон с предложениями о мире (возможно только для того, чтобы выиграть время). Консулы ответили ему отказом и приказали своему флоту сниматься с якорей для отбытия в Африку. Войско, только сейчас узнавшее, куда ему предстояло отправиться, стало выражать свое несогласие со столь рискованным предприятием, и Регулу пришлось пригрозить самыми строгими наказаниями для подавления малодушия в войске.

Карфагенский флот был не в состоянии воспрепятствовать движению римского. Ганнон поспешил со своими кораблями к Карфагенскому заливу, чтобы там вступить в новое сражение с римлянами, если бы они попытались высадиться в этом месте. Но римляне обошли Гермейский мыс (Кап-Бон) и бросили якорь в просторной и защищенной от всяких ветров гавани Клупейской, или Аспис, получившей свое название от щитоподобной возвышенности, на которой она была расположена. Они завладели городом и устроили тут укрепленный боевой пункт. После этого, не встречая нигде сопротивления, они стали грабить и опустошать богатые, превосходно обработанные земли карфагенян. Загородные дома и дворцы были обращены в кучи пепла, бесчисленное множество пленных и стад пригнано в Клупею.

Шествие римлян происходило настолько беспрепятственно, что сенат в начале зимы счел возможным отозвать одного из консулов, Манлия Вульсона, с частью кораблей и войска. После отбытия Манлия с 27 000 пленных Регул приступил к осаде города Адиса. Карфагеняне снова собрали войско, во главе которого поставили трех полководцев — Гамилькара, Газдрубала и Бостара. Но все они оказались крайне неспособными относительно римлян. Боязнь заставляла их избегать равнин, где они могли бы удерживать за собой первенство благодаря своим слонам и превосходной нумидийской кавалерии, и загоняла в горы, где слонов и конницу нельзя было использовать. Так же и при Адисе, который они попытались освободить от осады, они заняли позицию в горах и были разбиты наголову. 18 000 человек погибло, 5000 человек и 18 слонов было взято в плен. После этого нового поражения карфагеняне спрятались за стенами своей столицы. Их подданные восстали против своих жестоких владык и помогали римлянам опустошать страну. 74 города покорились римлянам. Регул дошел почти до самого Карфагена — он завладел Тунесом, находившимся всего в десяти римских милях от столицы, и расположился там на зиму.

регул
Военные действия Регула в Африке

Вся карфагенская страна находилась теперь в руках Регула. В его донесении сенату было сказано, что он запечатал ворота Карфагена страхом. Конечно, завоевание громадного, густонаселенного города, не представлялось легким делом — с суши Карфаген был окружен тройной стеной в 30 локтей (13,3 м) высотой, не считая брустверов и башен — но его жители страшно страдали от голода. Находясь в таком бедственном положении карфагеняне отправили в римский лагерь посольство и запросили мира. Регул мог бы заключить этот мир на самых выгодных для Рима условиях, добившись уступки всей Сицилии и Сардинии, но постоянные удачи сделали его настолько высокомерным, что он счел неприятеля менее способным к сопротивлению, чем это было на самом деле.

Регул предъявил крайне неумеренные условия — потребовал уступки Сицилии и Сардинии, возвращения римских пленных без выкупа взамен выдачи карфагенских пленных за деньги, платежа подати, признания римского главенства, уничтожения права вести войны без согласия Рима, выдачи всех военных кораблей и обязательства каждый раз, как Рим того пожелает, снаряжения в помощь ему 50 таких судов. Выслушав эти условия, карфагенские послы удалились, не дав никакого ответа. Принять их значило согласиться на полное уничтожение Карфагена.

Гнев и отчаяние снова воспламенили почти угасшее мужество карфагенян. Они решили защищаться до последнего, призвали свои войска из Сицилии и приступили к новому набору. В числе явившихся из Греции наемников находился и Ксантипп из Лакедемона — спартанец по происхождению и искусный воин. Этот Ксантипп высказал со спартанской откровенностью, что карфагеняне потерпели столько поражений не от римлян, а по собственной вине. Услышав об этом, сенат пригласил Ксантиппа на свое заседание и спросил, что он хотел сказать таким заявлением. Спартанец ответил, что вся беда происходит от неумелости карфагенских полководцев; не понимающих, как следует применять находящиеся в их распоряжении конницу и слонов. Сенат признал разъяснения Ксантиппа, и карфагенские военачальники были вынуждены подчиниться иноземцу.

Ксантипп был назначен главнокомандующим. Он немедленно принялся за обучение войска, и карфагеняне скоро заметили присутствие в солдатах нового, более высокого духа. Ксантипп первый научил карфагенян правильно обращаться со слонами. С сотней этих животных, 4000 всадников и около 12 000 пехоты весной 255 года он на открытой равнине вызвал Регула на бой. Римский консул имел в своем распоряжении около 32 000 человек и, убежденный в своей непобедимости, двинулся на неприятеля. Римляне были окружены со всех сторон и изрублены. Почти все войско погибло. Регул попытался уйти с 500 человек, но его догнали и взяли в плен. Лишь 2000 человек (в основном из той части войска, которая в начале сражения опрокинула карфагенских наемников) спаслись бегством в Клупею.

Поражение римлян при Тунесе за один раз уничтожило все, что они выиграли в предшествовавшем году. В Риме весть об этом несчастье вызвала всеобщее уныние и ужас. Немедленно в Африку был отправлен флот из 350 судов для того, чтобы отвезти на родину остатки войска, защищавшегося в укрепленной Клупее. У мыса Гермес римляне встретили карфагенский флот из 200 кораблей и одержали блистательную победу. Карфагеняне потеряли 114 судов. Но, несмотря на это, римляне не отважились на дальнейшие предприятия, а забрали 2000 человек, державшихся в Клупее, и поспешили в обратный путь. Однако, поднялась страшная буря и на южном берегу Сицилии они потерпели такое кораблекрушение, что спаслось всего 80 судов. Карфагеняне снова оказались полными хозяевами в Африке и начали с того, что возобновили жестокие притеснения тех своих подданных, которые восстали в союзе с римлянами и теперь были брошены последними на произвол судьбы. Во всех мятежных общинах зачинщики и предводители восстания, в количестве не менее 3000 человек, были распяты, на население наложена пеня в тысячу талантов серебра и 20 000 голов рогатого скота. Ксантипп, без которого теперь можно было обойтись, уехал из Карфагена, чтобы избежать интриг завидовавших ему местных вельмож. По другим сведениям, он действительно сделался жертвой интриг и был устранен насильственным образом.

Регул, еще недавно надеявшийся войти в Карфаген победителем, был доставлен туда пленником. Карфагеняне охотно воспользовались возможностью доказать всю свою ненависть и презрение гордому врагу, который потребовал их подчинения на таких дерзких условиях. Рассказывают, что сначала они заперли его наедине со слоном для того, чтобы мучить постоянным страхом и бессонницей, так же как и он не обнаружил ни малейшего сострадания к бедственному положению Карфагена. Но эта жестокая пытка длилась недолго. Достоверно то, что карфагеняне держали его в пожизненном плену, тогда как, например, консула Корнелия Азину, взятого в плен в битве при Липарских островах, освободили очень скоро.

В то время как Регул находился в плену, война продолжалась с переменным успехом. В 254 году римляне овладели Панормом (Палермо), после чего снова высадились в Африке, но лишь для того, чтобы грабить и опустошать берег, и на обратном пути у мыса Палинурума снова потерпели кораблекрушение, уничтожившее почти весь их флот. Приведенные в уныние неоднократными поражениями на море, они решили больше не строить флот и прекратить морскую войну. На суше в Сицилии им так же не везло, поскольку со времени сражения при Тунесе они так боялись слонов, что на открытой равнине не решались вступать в битву. Только в 250 году проконсул Луций Цецилий Метелл одержал над Газдрубалом и его слонами блистательную победу при Панорме. После этого поражения карфагеняне удалились в Лилибей и Дрепану, на западную оконечность Сицилии, и отправили в Рим посольство, чтобы предложить мир или хотя бы добиться выдачи пленных. С этим посольством отправили они и Регула, надеясь через его посредничество достигнуть своей цели. Его обязали клятвой возвратиться в Карфаген в случае неудачного исхода поручения.

Ленс, Андриес Корнелис - Регул, возв
Регул, возвращающийся в Карфаген. Андриес Корнелис Ленс, 1791

Прибыв в Рим, Регул отказался от свидания с женой и детьми и не захотел появиться в сенате, сославшись на то, что он уже не сенатор и не римлянин, а раб карфагенян. Когда же карфагенские послы разрешили ему отправиться в сенат и там говорить за них, он посоветовал сенаторам не соглашаться ни на мир, ни на выдачу пленных ввиду крайнего ослабления Карфагена, не позволяющего ему долго вести войну. Сенат выказал готовность ради Регула покончить дело миром, но Регул объявил, что принял яд, который действует хотя и медленно, но верно. По его совету предложения карфагенян были отвергнуты, и он возвратился в Карфаген, устояв против просьб своих родных и друзей и против предложения жрецов снять с него клятвенный обет через жертвоприношения.

Регул
Смерть Марка Аттилия Регула. Гравюра 17 века. Эрмитаж

Карфагеняне отомстили ему жесточайшими истязаниями. Они вырезали ему веки, заперли в темном помещении и затем внезапно вывели на яркий солнечный свет, а после заперли в ящик, утыканный со всех сторон гвоздями, так что он не мог никуда прислониться. В таком положении несчастный погиб от боли, бессонницы и голода. Рассказывают также, что сенат, получив известие о мученической смерти Регула, выдал знатнейших карфагенских пленных его детям, и эти последние отомстили за смерть отца такими же истязаниями. У Диодора Сицилийского есть известие, что бывшие в плену у римлян карфагенские военачальники Гамилькар и Бостар подверглись по настоянию вдовы Регула таким пыткам со стороны ее сыновей, что один из них умер, из-за чего сыновья были вызваны в суд и едва избежали смертной казни.

0

Гай Марк Дуилий

В 260 году до н.э., когда римляне столкнулись с необходимостью постройки флота, Гай Дуилий был консулом вместе с Гнеем Корнелием Азиной. Римляне взялись за сооружение флота с огромной энергией — за шестьдесят дней у них уже были готовы двадцать триер и сто квинквирем. Триеры (по латыни триремы) военные корабли с тройным рядом весел, служившие грекам во многих битвах, были уже давно известны римлянам и находившимся в их подчинении грекам Южной Италии. Большие же линейные суда, применение которых на войне началось в новое время и именно карфагенянами, в Италии никогда до этих пор не строились. Поэтому римляне взяли себе за образец одну карфагенскую квинквирему, потерпевшую крушение у берегов Бруциума. Гребцы обучались и упражнялись сразу во время постройки.

Однако, эти наскоро сделанные из сырого дерева корабли не могли сравниться прочностью и легкостью с карфагенскими. Так же гребцы и остальной персонал, которому было доверено управление судами, были намного ниже в своих навыках, чем карфагенские моряки. Между тем удачный исход битвы зависел главным образом от быстроты движения судов и умения маневрировать, так как тактика боя состояла в том, чтобы или пробить дно у неприятельского корабля, или переломить у него весла. По этой причине солдат на военном корабле было немного — всего человек по восемь на каждой палубе, а вот гребцов – от 50 до 60 человек на палубе. Римляне хорошо понимали неполноценность своего флота в этом отношении и пытались найти решение, при котором исход сражения зависил бы от солдат, а не от моряков, т.е. сделать морскую битву более похожей на сухопутную.

Они приспособили в передней части своих кораблей подвижную лестницу, которую можно было с помощью каната опускать в разные стороны и с помощью прикрепленного к ней мощного железного крюка (corvus) втыкать в неприятельское судно. Этот перекидной мост имел четыре фута в ширину, так что на нем могли одновременно поместиться два человека. По обеим сторонам моста были перила высотой до человеческих колен. Таким образом, как только мост втыкался в палубу неприятельского корабля, римские солдаты могли перебежать по нему и вступить в рукопашный бой.

Гай Дуилий
Римское военное судно с «вороном»

По окончании постройки флота, происходившей под руководством консулов, Корнелий немедленно отправился в Мессану с 17 кораблями впереди основных сил. Однако, карфагенский полководец Богул хитростью заманил его в Липарскую гавань и там взял в плен со всеми кораблями. Сильно издевались карфагеняне над мореплавателями римлянами. Но это плохое начало не испугало консула Дуилия, который тотчас же отправился в Мессану с главными силами. Навстречу Дуилию вышел с 50 кораблями карфагенский полководец Ганнибал, уверенный, что ему удастся уничтожить неопытный неприятельский флот прежде, чем он успеет достигнуть берега Сицилии. Но у одного мыса Ганнибал неожиданно попал в середину римской флотилии и потерял больше кораблей, чем римляне у Липарских островов.

По другим сведениям, Дуилий еще до отплытия своего товарища уехал к стоявшему в Сицилии сухопутному войску. Командование же флотом он принял тогда, когда этот флот прибыл в Мессану и (по причине взятия в плен другого консула) остался без командира. Тут же были устроены на кораблях и вышеупомянутые перекидные мосты, изобретенные самим Дуилием.

Вооружившись таким образом, Дуилий немедленно двинулся навстречу неприятельскому флоту. Карфагеняне смотрели на слабые по их понятиям римские корабли как на легкую добычу и потому двинули на них свои сто тридцать судов безо всякого боевого порядка и особых мер предосторожности. Тридцать из этих кораблей, шедшие впереди остальных, были притянуты железными крюками римских мостов и без труда взяты в плен. Остальные, напуганные таким началом, пытались подобраться к римлянам тактическими маневрами. Но чуть только карфагенский корабль подходил к римскому, железный крюк втыкался в него, и следовало или взятие его в плен, или полное уничтожение. Когда таким образом погибла почти половина карфагенских судов, все прочие обратились в бегство, В руки римлян попал тридцать один корабль, в том числе и адмиральский – судно, некогда отнятое карфагенянами у Пирра. 3000 врагов было убито, 7000 были взяты в плен. У римлян, если верить рассказам, не погибло ни одного корабля.

Эта блистательная морская победа при Милах (260 год до н.э.) вызвала в Риме неописуемый восторг. Неодолимые на суше, они сделались теперь непобедимыми и на море, ибо разбили наголову первых моряков на свете. С этих пор, считали римляне, уже ни один народ не будет в состоянии сопротивляться им. После битвы Дуилий высадил свои войска на сушу, освободил Эгесту, осаждавшуюся неприятелем, взял штурмом Мацеллу и возвратился в Рим, окруженный громкой славой. Здесь он отпраздновал блистательным триумфом первую морскую победу римлян. Победителю позволили пожизненно при каждом возвращении вечером домой из гостей идти в сопровождении флейтистов и певцов с факелоносцем впереди. Воспоминания о победе народ увековечил сооружением на форуме колонны, украшенной отнятыми у неприятеля корабельными носами (Columna rostrata Duilii). Обломки этой колонны (или древнего подражания ей) уцелели до сих пор с частью надписи. Сам Дуилий в благодарность за победу воздвиг на форуме Олиториуме храм Янусу — богу благих начинаний.

0

Первая Пуническая война (264-241 годы до н.э.)

Начав с малого, римляне за несколько столетий подчинили своей власти все народы Италии. Предел их военным успехам положило море, очутившееся перед ними во всех направлениях. В почти непрерывных войнах римляне сделались могущественным воинственным народом, и нельзя было ожидать, что возникшая преграда заставит их отложить оружие. Лишь узкий пролив отделяет их государство от прекрасной Сицилии, на которую нельзя смотреть как на землю, вполне отдельную от Италии, и которая в мощных чужих руках может угрожать безопасности последней. Между тем карфагеняне, или пуны, как их называли римляне, уже готовились завладеть всей Сицилией. В их же руках находилось в это время все западное побережье Средиземного моря. Если дать им завладеть Сицилией, то в их власти окажется и Сицилийский пролив, а для римлян закроется путь в восточное море и они не будут полными хозяевами берегов своего государства. Таким образом, обстоятельства указывали римлянам на необходимость, даже если бы они и не желали этого, двигаться дальше, перейдя границу Италии. Начались Пунические войны.

Карфаген был финикийской колонией, основанной, по преданию, в 888 году до н.э. Дидоной, дочерью Тирского царя, бежавшей от притеснений корыстолюбивого брата. Город находился в превосходной гавани Тунисского залива в Северной Африке. Плодородие почвы, которую карфагеняне с большим усердием и искусством обрабатывали с помощью своих рабов, развитая промышленность и обширная торговля сделали Карфаген цветущим городом, опередившим все многочисленные колонии финикийцев на берегах и островах западного моря и даже города метрополии. Но богатое торговое поселение, вопреки финикийскому обычаю, стало и военным. Финикийцы не были воинственным и жаждавшим политической свободы народом — единственное их стремление заключалось в торговле и наживе. Для осуществления этих целей они добровольно жертвовали своей свободой и платили самые обременительные налоги. Только в самых крайних случаях они защищали свою жизнь и имущество со всем бешенством. Грекам, постепенно вытеснившим их торговлю из восточной части Средиземного моря, оказывалось незначительное сопротивление. Но когда греки продвинулись дальше и утвердились в Сицилии и различных местах африканского, галльского и испанского побережий, перед финикийцами появилась перспектива их полного вытеснения из этих мест. Для избежания такой участи им оставалось только взяться за оружие.

Карфаген сделался авангардом финикийцев в борьбе с их давним врагом — греками. Благодаря этому он обрел военную силу и воспользовался ей для распространения своего влияния на остальные финикийские колонии и окрестные ливийские племена, которые он заставил платить дань и поставлять людей для военной службы. Карфаген сделался столицей могущественного североафриканского государства, державшего в своих руках западную часть Средиземного моря с его островами и эксплуатировавшего богатство его прибрежных стран, особенно Испании. В Сицилии, где финикийские колонии существовали с незапамятных времен, карфагеняне удержали за собой, вопреки противодействию греков, западный и северный берега и в переменчивых войнах с Сиракузами и другими греческими городами часто становились хозяевами почти всего острова.

Первая Пуническая война
Пунийский Карфаген. Реконструкция

Перевес постепенно перешел на сторону Карфагена, поскольку греческие города, раздираемые враждой партий и угнетаемые тиранами, все более и более утрачивали силу и способность сопротивляться. После ухода Пирра карфагеняне остались главным народом на острове, и казалось, что вскоре вся власть над ним сосредоточится исключительно в их руках. Вот тут-то на сцене и появились римляне. Когда Пирр уезжал из Сицилии, он в последний раз взглянул с корабля на прекрасный остров и сказал своим друзьям: «Какое поле сражения оставляем мы карфагенянам и римлянам!» Через двенадцать лет после произнесения этих пророческих слов римские легионы перешли Сицилийский пролив, чтобы померяться силами с карфагенянами на новом поле битвы.

В начале войны силы обоих государств были практически равны. На море карфагеняне далеко превосходили могуществом своих противников — они обладали крупнейшим флотом того времени и управляли кораблями даже лучше греков. Когда карфагенский полководец Ганнон советовал римлянам не затевать войны, он, среди прочего, сказал им: «Без нашего согласия вы в море и рук не вымоете». Финансами римляне также значительно уступали карфагенянам, поскольку Карфаген был богатейшим городом мира. В Риме, по сравнению с Карфагеном, просто господствовала бедность. Карфагенские посланники, побывавшие в Риме до начала войны, с насмешкой рассказывали, что обстановка римских сенаторов крайне патриархальная, что единственный столовый сервиз из серебра признается достаточным для всего сената и что во всех домах, где они бывали в гостях, подавался им все один и тот же серебряный сервиз. Так же бедна была по сравнению с Карфагеном и государственная казна Рима.

Зато Риму для ведения войны и требовалось меньше денег, чем Карфагену. Римляне были воинственным народом и из своих собственных граждан могли набрать армию вдвое больше карфагенской. Большую часть своих войн они вели именно с помощью такого войска. Что же касается их итальянских подданных, составлявших подкрепление для основной армии, то они находились в таком благополучии, что сражаться за неприкосновенность римского государства было в их собственных интересах. Карфагеняне же, хотя и имели возможность выставить 40 000 граждан, вели войны преимущественно наемными солдатами, поскольку карфагенский гражданин питал отвращение к военной службе. Эти наемники обходились очень дорого и в критический момент их не всегда можно было собрать.

Кроме того, карфагенские подданные жили под тяжелым гнетом, как государственные рабы. Поэтому, используя их для войны, следовало помнить, что они были готовы воспользоваться любым удобным случаем для свержения ига. Римское же государство представляло собой правильно и прочно организованное целое — каждый отдельный гражданин пользовался личной свободой и мог с помощью личных заслуг достигнуть высших почестей и должностей, а бразды правления вообще находились в руках лучших и способнейших людей. Карфагенское государство было олигархически управлявшейся республикой, где во главе стояли знатные и богатые фамилии, а все остальные граждане не пользовались почти никаким влиянием. Такое правительство не могло сравниться по надежности фундамента с римским и в минуты опасности не проявляло того присутствия духа и той нравственной бодрости, которыми был проникнут и римский сенат, и весь римский народ. «Ни шагу назад!» – таков был девиз римлян в несчастьи. Карфагеняне же часто колебались и отступали в последний критический момент.

Поводом к началу первой Пунической войны, длившейся 23 года (264-241 годы), послужило следующее. Кампанские наемные войска сиракузского тирана Агафокла после его смерти в 289 году овладели городом Мессаной. Они убили мужчин, разделили между собой женщин, детей и имущество и основали здесь разбойничье государство. Завоевав себе право на жизнь мечом, они назвали себя сыновьями Марса, мамертинцами. Завоевывая соседние города мамертинцы распространили свое господство по острову и через некоторое время заняли в Сицилии третье место после карфагенян и сиракузцев. Но и те и другие видели в них неудобных и ненавистных соседей.

Мессана. Первая Пуническая война
Сицилия

В Сиракузах в это время узурпаторы-наемники поставили во главе правления Гиерона — молодого человека из семьи тирана Гелона, уже отличившегося во многих походах. Приобретя себе умным и умеренным образом действий благосклонность и доверие сиракузцев и вообще сицилийских греков, он отдалил от себя тех наемников, которым был обязан своим возвышением и снова дал оружие гражданам. Таким образом он организовал новое наемное войско, на которое мог положиться больше, чем на прежнее. С этим войском Гиерон выступил против мамертинцев для наказания их за преступления против сицилийских греков. Блистательная победа, доставившая ему со стороны сограждан царский титул, принудила мамертинцев удалиться за стены города. Видя, что им не справиться с Гиероном, они стали придумывать, к кому из иноземцев обратиться за помощью. Одни советовали передать город карфагенянам, другие – римлянам. Большинство решило в пользу Рима, и туда было отправлено посольство с поручением предложить римскому правительству вступить во владение Мессаной.

Римский сенат был в нерешительности. Позволить опасным для Рима карфагенянам завладеть такой важной крепостью, третьим городом Сицилии было бы политической ошибкой. С другой стороны, не представлялось ли для почтенного государства позорным заключить дружеский союз с разбойничьей шайкой? Кроме того, занятие Мессаны неминуемо должно было повлечь за собой войну с Карфагеном, исход которой нельзя было предвидеть. Так как сенат колебался, консулы, желавшие войны, перенесли дело на рассмотрение народного собрания, и народ не колеблясь постановил – оказать просимую помощь и начать войну.

Необходимые меры были немедленно приняты. Легионы двинулись в Региум, куда собрались и корабли греческих союзных городов Южной Италии, чтобы перевозить римские войска. Когда военный трибун Аппий Клавдий с авангардом римского ополчения прибыл в Региум, из Мессаны пришло известие, что карфагеняне вмешались в их дела и устроили мир между мамертинцами и Гиероном и что карфагенский флот стоит в мессанской гавани, а карфагенский гарнизон – в крепости. Представители той части мамертинского населения, которая впустила в город карфагенян, явились к римскому полководцу и выразили благодарность за помощь, в которой они более не нуждались. Трибун, человек гордый и жаждавший славы, не обратил внимания на заявления посольства и продолжил путь.

первая пуническая войнаНесмотря на то, что пролив был загражден карфагенянами, он переехал в лодке в Мессану, явился в народное собрание и там, в присутствии карфагенян, объявил мамертинцам, что Рим берет на себя роль их избавителя от карфагенского ига. Молчание, которым ответили испуганные мамертинцы, трибун признал за выражение их согласия на римскую помощь. Вернувшись в Региум он, не обращая внимания на встречный ветер, поднял паруса. Ветер рассеял его корабли и часть их загнал в карфагенский флот, курсировавший в проливе. Карфагеняне хотели избежать войны с Римом, и их полководец Ганнон вежливо отпустил суда с просьбой воздержаться от похода в Мессану. Клавдий гордо отверг эту любезность и с небольшим количеством оставшегося у него войска прибыл в Мессану. Там он созвал народное собрание и пригласил в него Ганнона под предлогом того, что хочет через миролюбивое объяснение закончить спор между Римом и Карфагеном. После долгих и резких споров между сторонами один римский солдат схватил карфагенского полководца и под крики одобрения мамертинцев вытащил его из собрания. Затем Ганнон был заключен в тюрьму, но позорно купил свободу, приказав своему гарнизону очистить город. За это карфагеняне предали его смерти. Так в 264 году Мессана, краеугольный камень Сицилии, перешла под власть римлян.

Вскоре в ее гавани появился карфагенский флот под начальством другого Ганнона, сына Ганнибала. Пока эти корабли курсировали в проливе, заграждая проход римской армии, высадившееся на берег сухопутное войско карфагенян осаждало Мессану с северной стороны. Гиерон же расположился лагерем на южной стороне. Но в одну из темных ночей консул Аппий Клавдий Каулекс переправился со своим войском через пролив и вошел в город. Затем он разбил Гиерона, а потом и карфагенян. Римская отвага победила, и Мессана оказалась во власти римлян. Карфагеняне начали новые приготовления к войне. Гиерон же как в этом, так и в следующем году был поставлен в такое стесненное положение, что счел нужным, в собственных интересах, заключить с римлянами мир. С этого времени он в течение своего долгого царствования оставался их вернейшим союзником.

Карфагеняне продолжили войну одни. Приготовления их были окончены только в 262 году и тогда они ввели в большой, сильно укрепленный город Агригент (Акрагас) 50 000 человек под начальством Ганнибала, сына Гискона. Оба римских консула осадили город и голодом поставили его в отчаянное положение. Пришедшее на выручку многочисленное войско под начальством Ганнона было разбито наголову. После этого сражения Ганнибал, воспользовавшись темнотой и усталостью неприятеля, удалился вместе с гарнизоном и римляне завладели городом. Агригент был подвергнут страшному грабежу, а все его жители были проданы в рабство. Впоследствии римляне снова восстановили город. Теперь большая часть острова находилась в руках Рима, а карфагеняне держались только в своих укрепленных приморских городах. Для их полного изгнания и закрепления за собой сделанных завоеваний, а также берегов Италии римлянам был необходим военный флот.

В начале войны у Рима вообще не было военных кораблей. Однако им сопутствовала удача. Одна карфагенская квинквирема прошла слишком близко от берега и села на мель. Весь корабль попал в руки римлян.

Слово «квинквирема» происходит от латинского выражения «пять весел». Это можно не так понять, поскольку кажется, что число «пять» относится к веслам. На самом деле речь идет о группе из пяти гребцов, которые управляли тремя веслами, установленными друг над другом. Двумя верхними веслами гребли по два человека, а одним нижним веслом — один человек. Команда находилась в специальной деревянной надстройке, которая выступала с борта судна. Во время боевых действий квинквирема могла разогнаться до скорости в десять узлов (18 км/час), однако такая скорость достигалась только в момент кратковременных рывков. Средняя скорость видимо равнялась пяти узлам.

квинквирема
Квинквирема

В порту Лилибей при раскопках судостроительных верфей 3 века археологи обнаружили, что каждая деталь корабля помечалась соответствующей надписью. Это позволяло очень быстро собирать корпуса. Таким образом, собрать новое судно по образцу захваченного для римлян оказалось несложной задачей. Несмотря на неопытность своих судостроителей, за два месяца римляне стали обладателями совершенно нового флота из 100 квинквирем и 20 трирем (галеры, где гребцы гребли в группах по три человека).

Пока строились суда, принимали на работу моряков, которых оказалось более тридцати тысяч человек. Обучали их на суше. Полибий описал, как это происходило: «[Обучающие] посадили людей на берегу на скамьи в том самом порядке, в каком они должны были занимать места для сидения на судах, посередине поставили келевста [командира гребцов] и приучали их откидываться всех разом назад, притягивая руки к себе, а потом с протянутыми руками наклоняться вперед, начинать и кончать эти движения по команде келевста».

Сразу после окончания строительства корабли спустили на воду. Команды поднялись на борт для прохождения практики в реальных условиях. Затем под командой консула-адмирала они вышли в открытое море.

Установить могущество на море за такое короткое время стало потрясающим успехом. Создание нового флота с нуля показало, с какой решительностью римляне берутся за решение каких-то новых неизвестных проблем.

Мог ли этот начинающий флот победить военную мощь старейшей великой морской державы? Первая неудача и позорный захват консула врагом навели римлян на серьезные размышления. Их судостроители признали, что римские суда оказались более тяжелыми и неповоротливыми, чем карфагенские. Карфагеняне умели искусно маневрировать. Они знали, как потопить своих противников при помощи тарана, избегая рукопашных схваток.

Гай Дуилий придумал способ, благодаря которому военное равновесие восстановилось. Он изобрел устройство, названное «ворон» (corvus). Оно представляло собой деревянный мостик, который одним концом прикреплялся к нижней части деревянного столба. Его устанавливали на носу судна так, чтобы мостик можно было поворачивать вокруг столба, а также поднимать и опускать другой, передний, конец мостика. На переднем конце снизу прикрепляли шип или крюк. Когда римский военный корабль приближался к вражеской квинквиреме, на ее палубу опускали мостик. Шип втыкался в палубу и прочно держал мостик. Затем отряд из 70–100 человек, которых набирали из опытных воинов, переходил на неприятельское судно и захватывал его.

квинквирема с вороном
Квинквирема с «вороном»

Благодаря «ворону» морское сражение превращалось в сухопутную битву на воде. Такой прием стал неприятным сюрпризом для карфагенян. Летом 260 года до римлян дошли сведения, что неприятель разоряет область около города Милы (ныне Милаццо), расположенного около северо-восточной оконечности Сицилии. В этот район отправился весь римский флот. Увидев их, карфагеняне без всякого колебания устремились навстречу. Они настолько презирали этих итальянских дилетантов, что даже не стали выстраиваться в боевой порядок. К ужасу карфагенян, римляне взяли на абордаж и захватили первые тридцать вражеских кораблей, которые вступили с ними в бой. Остальная часть карфагенского флота отошла, надеясь окружить и протаранить римские корабли. Но те просто повернули свои мостики так, чтобы отразить нападение с любой стороны. Карфагеняне развернулись и отступили, потеряв 50 из своих 130 судов.

Теперь стороны будто обменялись своими преимуществами. С одной стороны, Римская республика освоила водное пространство, и ее флот начал совершать успешные набеги. С другой стороны, карфагеняне успешно действовали на суше на Сицилии. Они применяли тактику истощения — избегали открытых сражений и вынуждали римлян один за другим осаждать сильно укрепленные горные города.

Для окончательного утверждения превосходства Рима на море было решено обойти Сицилию и отправить войска для нападения на сам Карфаген. В 256 году два консула с армадой из 330 кораблей отправились к Северной Африке. На каждом корабле кроме команды находилось по 120 воинов. Карфагеняне поняли серьезность положения и собрали флот больший, чем у римлян — в 350 галер. Противники встретились у мыса Экном (ныне Поджо-ди-Сант-Анжело у города Ликата), расположенного на южном побережье Сицилии. Римляне снова разгромили противника, потопив и захватив более 90 судов. Путь к карфагенской столице был открыт.

первая пуническая война
Сражение у мыса Экном. Гравюра 19 века

Консулы благополучно высадились на противоположном от Карфагена краю Тунисского залива и начали разорять близлежащее побережье. Военная кампания началась самым наилучшим образом. Прошло лето, и сенат отозвал одного из консулов, который вернулся назад в Италию с большой частью армии, награбленной добычей и пленными. Второй консул — Марк Атилий Регул — остался на зиму в Африке с войском из 15 000 пехотинцев, 5000 всадников и 40 кораблей. Карфагеняне поняли, что это не кратковременный набег, а полномасштабное вторжение. Легионы собирались здесь остаться.

Карфагенская армия разместилась под защитой крепости, расположенной в двадцати милях от города Мелодий (ныне Тунис). Опасаясь римской пехоты, карфагенские командующие избегали генерального сражения. В Карфагене скопились беженцы из внутренних районов, сильно сократив запасы продовольствия. Начались переговоры о мире. Регул был слишком высокомерным и совершенно лишенным воображения. Он хотел завершить военную кампанию в течение этого года и организовать свой триумф. Он уже считал себя хозяином города и думал, что оставалось только предъявить карфагенянам свои условия мира, которые они обязательно примут. Условия оказались крайне тяжелыми и вызвали ровно противоположную реакцию. Карфагеняне должны были покинуть Сицилию и Сардинию, освободить всех римских пленных, тогда как карфагенских пленников надо было выкупать. Карфагену предписывалось возместить все военные затраты Рима и платить ему ежегодную дань. Воевать карфагеняне должны будут только с разрешения Рима. Фактически это означало безоговорочную капитуляцию. Положение карфагенского государства было тяжелым, но не настолько. Переговоры закончились ничем.

Тем временем карфагенское верховное командование весной 255 года обратилось за помощью к спартанскому военному советнику. Карфагеняне установили в своей армии строгую дисциплину, ввели военное обучение и подняли моральный дух воинов. Карфагенская армия вышла на поле боя и наказала самодовольных римлян. Регула и еще пятьсот римлян захватили в плен, а оставшиеся в живых воины римской армии(около 2000 человек) бежали с поля боя.

Поражение положило конец вторжению, но не войне. Сенат собирался послать флот для блокады Карфагена, в то время как Регул должен был напасть на город со стороны суши. Перед отправкой флота до Рима дошли известия о разгроме и теперь 210 судов отправились для спасения остатков римской армии в Африке. Корабли достигли Африки, отбили нападение карфагенского флота и совершили набег на близлежащее побережье в поисках продовольствия. Однако на обратном пути они попали в сильный шторм. Большинство судов выбросило на скалы у юго-восточной оконечности Сицилии. Около 25 000 воинов и 70 000 гребцов погибли. Ни в одной из предыдущих войн Рим не терял одновременно столько людей. Флот вскоре восстановили, но в 253 году после совершения набега на африканское побережье его снова уничтожил шторм. На этот раз римляне потеряли 150 кораблей.

Огромные потери на море потрясли римское общество. Даже Рим не мог пойти на такие человеческие жертвы. Решение бороться с Карфагеном на море потерпело неудачу. Карфагеняне также были ослаблены, и не только войной с Римом, но и подавлением восстания своих африканских соседей — нумидийцев. Военные действия прекратились на два года. На римской политической сцене появился внук Клавдия Цека (Слепого), Публий, в полной мере унаследовавший высокомерие, которым славился этот род.

Кампания в Сицилии оказалась затяжной и тяжелой, но римляне все-таки добились некоторых успехов, захватив карфагенский город Панорм (ныне Палермо). Одной из последних двух крепостей, оставшихся у карфагенян, был порт Лилибей на западной оконечности острова. Для овладения этим хорошо укрепленным портом в 250 году из Италии вышла консульская армия и новый флот из 200 судов.

В следующем году консулом стал Клавдий. Он решил внезапно напасть на второй последний оплот Карфагена — Дрепану (около современного Трапани). Прежде чем начать сражение, он должен был обеспечить себе, как адмиралу, божественное покровительство. Покровительство определялось по поведению птиц — как они летели, пели или клевали пищу. В этом случае нескольким священным курицам дали пищу. Они отказались взять ее, что было очень плохим знаком. Поэтому Клавдию пришлось отложить свое мероприятие, по крайней мере на этот день. Он вышел из себя и бросил птиц в море со словами: «Пусть они пьют, если не хотят есть!»

Нападение римлян окончилось неудачей. На римских судах не было «воронов», из-за чего неприятельские корабли имели все возможности для маневра и тарана. Клавдий потерял более 90 галер (из 120), однако многие моряки добрались до берега и присоединились к армии, осаждавшей Лилибей.

Вскоре последовало новое бедствие. Консульский флот из 120 кораблей вышел из Сиракуз для сопровождения 800 грузовых судов с провиантом для армии, осаждавшей Лилибей. Неприятель перехитрил их и вывел, не начиная сражения, к скалистым берегам Южной Сицилии. Карфагенский адмирал, будучи опытным моряком, увидел перемену погоды и ушел под защиту мыса Пахин (ныне мыс Пассеро). Римляне же остались на сильном ветру, который неумолимо нес их к берегу. Весь римский флот, за исключением двадцати судов, оказался разбит.

Вспомнили о Клавдии и привели его на суд. Его обвиняли в непочтительности, а также в командовании без надлежащей заботы и должного внимания. Суд прервался из-за грозы, бывшей плохим предзнаменованием, но Клавдия привлекли к ответственности во второй раз и признали виновным. Он едва избежал смертной казни и отделался только крупным штрафом. Клавдий недолго переживал свой позор и видимо покончил с собой.

Теперь Рим остался без флота и уже не имел возможностей для постройки нового. Карфаген также не предпринимал никаких действий. В городе ощущалась нехватка денег. Дело дошло до того, что карфагеняне попросили в долг у своего североафриканского соседа, египетского царя Птолемея II. Царь оказался слишком расчетлив и не стал вмешиваться в ссору между двумя государствами, желая сохранить хорошие отношения с обоими. Он сухо объяснил, что «следует помогать друзьям против врагов, но не против друзей».

гамилькар барка
Гамилькар Барка

На Сицилии не происходило никаких существенных событий, которые могли бы как-то изменить безвыходное положение на острове. Римляне по-прежнему были очень сильны. Лилибей и Дрепана оставались в осаде. В 247 году после совершения набега на Южную Италию молодой карфагенский командующий, Гамилькар Барка, прибыл на Сицилию. Будучи реалистом, он не предполагал, что ему удастся выиграть войну, но надеялся измотать врага. Гамилькар старался избегать полномасштабных сражений, избрав тактику партизанской борьбы. Он устроил постоянный лагерь на горе близ Панорма и еще один — в городе Эрикс, расположенном на высокой горе. Из этих лагерей Гамилькар устраивал кратковременные вылазки на римлян. Он добился некоторых успехов, но его действия имели скорее демонстративное, нежели стратегическое значение. Действия Гамилькара можно считать успешными только в том, что они убедили римлян в невозможности выиграть войну на суше.

Таким образом, сенат решил создать еще один флот и в третий раз попытать счастья на море. Сенат получил ссуду, которую следовало возместить в случае победы, а также потребовал от богатых и зажиточных граждан сделать «добровольные» патриотические вклады. Отдельные люди и группы обещали на свои деньги построить квинквирему.

В короткий срок построили и оснастили 200 военных кораблей. Они представляли собой более продвинутые и легкие суда, созданные по образцу карфагенской галеры, захваченной в Лилибее. На этих кораблях не было «воронов», поскольку римляне верили, что команды уже обладали необходимым опытом, чтобы превзойти неприятеля своим собственным искусством.

Появление нового римского флота в сицилийских водах летом 242 года стало сюрпризом для врага. Карфагенские суда остались на родине, поскольку команды нужны были для продолжения войны в Африке. К марту следующего года им удалось собрать команды почти на 170 кораблей, набранные в основном из горожан. План карфагенян состоял в том, чтобы пополнить запасы войск Гамилькара, взять на борт самых лучших моряков из числа наемников и вернуться в открытое море для встречи с римлянами. Из-за нехватки грузовых судов перевозкой занимались военные корабли.

К несчастью для карфагенян, командующий консул Гай Лутаций Катул узнал об их приближении и подстерег их у острова Эгуза близ Лилибея. Он предупредил команды своих судов, что сражение, скорее всего, произойдет на следующий день. Однако с рассветом погода ухудшилась. Подул сильный ветер, против которого римлянам было очень трудно идти. Однако ждать было нельзя, так как карфагенский флот мог соединиться с сухопутными войсками Гамилькара. Римляне приняли решение нападать. Они выстроили свой флот перед врагом в одну линию.

Карфагеняне убрали паруса и двинулись на врага. Их уверенность не имела никаких оснований — сильно загруженные суда плохо маневрировали, новые команды гребцов не имели необходимых навыков, а воины были неопытными новобранцами. В результате карфагеняне почти сразу же обратились в бегство. Римляне потопили пятьдесят кораблей и захватили семьдесят. Оставшиеся подняли паруса и бежали по ветру, который сменился на восточный, облегчив им спасение. Римский консул с победой возвратился к своей армии в Лилибей и принял необходимые меры относительно захваченных им людей и судов. Это оказалось нелегкой задачей, поскольку у него оказалось около десяти тысяч пленных.

осада Лилибея
Осада Лилибея. Гравюра 19 века

Карфаген исчерпал все свои возможности. Он больше не господствовал на море, не мог снабжать свои войска в Сицилии и не имел никаких ресурсов для продолжения войны. Гамилькар обладал всей полнотой власти и мог поступать так, как он считал необходимым. Он начал переговоры о мире.

Предварительное условие Катула состояло в том, что он не согласится на перемирие, пока армия Гамилькара не сложит оружие и не покинет Сицилию. Гамилькар ответил: «Отечество мое согласно подчиниться, но сам я скорее умру, чем возвращусь домой с таким позором». Римляне уважительно отнеслись к его мнению и, в конце концов, согласились на более мягкие условия. Два враждующих государства должны были стать друзьями и союзниками. Карфагеняне должны были очистить Сицилию, не вести войну с Гиероном, возвратить всех пленных без выкупа и в течение двадцати лет выплачивать ежегодную компенсацию.

Римская власть стремилась к более жестким условиям, поэтому она не одобрила проект мирного соглашения. На Сицилию отправились десять уполномоченных для пересмотра условий договора. Они увеличили компенсацию и уменьшили период ее выплаты до десяти лет. Возможно, в виде послабления Гамилькару в договор включили новый пункт, согласно которому союзникам обеих сторон гарантировали безопасность от нападений.

Война закончилась. Она продлилась двадцать три года и унесла сотни тысяч жизней. Соперничество велось главным образом из-за того, кто должен управлять Сицилией. Этот вопрос был снят, поскольку остров стал первой провинцией Рима. Первоначально слово «провинция» (provincia) обозначало сферу деятельности некоего выборного должностного лица, но с этого времени оно принимает привычное нам значение и обозначает территорию за пределами Италии, находящуюся под непосредственным управлением Рима. Это стало новым явлением, поскольку в Италии Римская республика предпочитала оставлять на присоединенной территории местную власть. Однако Сицилия была слишком большой и находилась достаточно далеко. Поэтому римляне не решились оставить там прежнюю систему управления. Туда стали назначать губернатора, по-видимому, из бывших преторов.

0

Поздняя римская республика. Расширение территории. Часть 1 (265-200 годы до н.э.)

(все даты — до н.э.)

В 265 году Рим контролировал всю Италию к югу от границы с Цизальпинской (т.е находящейся «по эту сторону» Альп) Галлией которая проходила по небольшой речке Рубикон. Это была территория площадью более 50 000 квадратных миль, с населением около 4 миллионов человек.

картаПериод поздней республики начинается с выходом Римского государства за пределы Италии, т.е. с 60-х годов 3 века до н.э., когда Рим начал войны за господство в Средиземноморье. Решающими этапами этой борьбы стали разрушение Карфагена и превращение Греции и Македонии в римские провинции. В это же время, в связи с необходимостью идеологического обоснования масштабных завоевательных войн, начинает складываться особое отношение к Риму как к носителю предначертанной богами миссии владыки мира. Римский народ теперь считается избранным и наделенным особыми добродетелями — мужеством, стойкостью, верностью.

Первым препятствием на пути Рима в Средиземноморье стал Карфаген, который римляне называли Пуни (латинский вариант названия Финикии, страны, откуда произошли жители Карфагена). В результате трёх войн между двумя державами, Рим уничтожил Карфагенское государство и включил его территорию в состав республики. Это позволило ему продолжить экспансию в другие районы Средиземноморья. Итогом завоеваний 3-1 веков до н.э. стало превращение Рима в мировую державу, а Средиземного моря — во внутреннее римское море.

карфаген
Карфаген. Реконструкция

Первая Пуническая война (264-241 годы) закончилась поражением Карфагена, но не решила всех противоречий между двумя государствами. В сущности, это была только схватка из-за Сицилии. Во время этой войны Риму пришлось значительно развить судостроение и укрепить свой флот. А начало было положено захватом севшей на мель карфагенской квинквиремы. Римляне просто разобрали и скопировали ее.

квинквирема карфаген
Квинквирема

Повод для начала военных действий представился неожиданно. Правитель Сиракуз нанял себе группу головорезов из Кампании. После его смерти в 289 году они внезапно остались без дела. Отправившись обратно в Италию, они по пути оказались в богатой, спокойной и доверчивой Мессане. Город был захвачен и превращен ими в свою собственность. Через несколько лет, не справившись своими силами, Сиракузы призвали Карфаген для изгнания захватчиков Мессаны. Тогда бывшие наемники, в свою очередь, обратились к Риму. Римский сенат оказался в замешательстве. Помочь преступникам? Однако, решение о содействии оказалось единогласным. Причина, конечно, была в другом. Дион объясняет, что Мессана оказалась не более, чем простым предлогом: «На самом деле все было не так. Карфагеняне, которые долго были великой державой, и римляне, которые теперь быстро набирали силу, ревностно следили друг за другом. Они втянулись в войну, отчасти желая постоянно захватывать все больше и больше земель — в соответствии с правилом, что самые успешные те, кто наиболее деятельные, — отчасти из-за страха. Обе стороны думали одно и то же, а именно, что спасти свои владения можно только путем приобретения чужих».

Исторически на Средиземном море Карфаген обладал самым могущественным и практически непобедимым флотом. Поэтому римлянам, не способным тягаться с карфагенянами в мореходном искусстве, пришлось пойти на хитрость, превратив морской бой в подобие сухопутного сражения. Консулом Гаем Дуилием было придумано абордажное устройство, названное вороном, — трап с шипом на внутренней поверхности, крепившийся на поворотном механизме на носу корабля. При сближении кораблей трап резко опускался на палубу судна противника, шип вонзался в нее и корабли намертво соединялись друг с другом. После этого римским воинам оставалось лишь перебежать на судно противника и вступить в рукопашную схватку, в которой они были настоящие мастера. В результате в 260 году римляне одержали первую победу над карфагенским флотом, а Гай Дуилий получил право на первый военно-морской триумф в истории Рима.

квинквирема с вороном
Квинквирема с «вороном»

Однако, из-за отсутствия у римлян мореходных навыков, а так же из-за неустойчивости кораблей, которую создавал «ворон», за время этой войны они потеряли в штормах целых два, построенных один за другим, флота. Третий флот был разбит карфагенянами. Был срочно выстроен четвертый. Победа Рима стала возможной лишь благодаря удивительному упорству его в достижении поставленной цели и превосходству ресурсов — за время войны Рим потерял 700 кораблей, а Карфаген —  500.

Римская армия состояла из ополченцев и к концу войны стала опытной и профессиональной. Карфагенская же армия наёмников часто оказывалась весьма ненадежной. Рим также показал свою готовность идти до конца и не останавливаться перед любыми жертвами ради победы. Резервы Карфагена исчерпались быстрее. В результате поражения Карфаген был вынужден отказаться от Сицилии и выплачивать 3200 талантов контрибуции в течение 10 лет. Сама же Сицилия стала первой римской провинцией.

гамилькар барка карфаген
Гамилькар Барка

Потерпев поражение, Карфаген оказался не в состоянии расплатиться со своими наемниками и подвергся грабежу с их стороны. Остатки верных правительству войск возглавил Гамилькар Барка. После трех лет упорной борьбы ему удалось покончить с наемниками. Однако, в 239 году наемники (опять наемники!), жившие на острове Сардиния, остававшемся пока еще в руках Карфагена, попросились под власть Рима, опасаясь, что Гамилькар вскоре доберется и до них. Рим тут же согласился и послал оккупационные войска. Ослабленный Карфаген не мог ничего, кроме как передать Сардинию (а заодно и находившуюся поблизости Корсику) под власть Рима. К 231 году сопротивление местных племен было подавлено. Сардиния и Корсика превратились во вторую римскую провинцию.

Теперь, когда Рим превратился в морскую державу, ему пришлось решать проблемы пиратства, центром которого во времена Первой Пунической войны стало восточное побережье Адриатического моря, область, называемая Иллирией (сегодняшняя Албания). Могущественные македонские цари, Филипп II и Александр Великий, держали иллирийцев под строгим контролем. Но в смутный период, последовавший за смертью Александра, иллирийские племена вернули себе независимость и стали пиратствовать на море. Берег здесь сильно изрезан, изобилует островами, и местные жители хорошо наживались на грабительских набегах.

Македония, располагавшаяся к востоку от Иллирии, казалась всем единственной силой, способной обуздать пиратов, но к этому времени она была занята политическими раздорами с Грецией и войнами с Египтом Птолемеев и потому не имела ни времени, ни желания тратить свои силы на искоренение пиратства. Поэтому греки обратились к молодой Римской державе, что было вполне естественно. Рим только что доказал, что на море ему нет равных и что он способен действовать решительно и эффективно. К тому же его земли располагались как раз напротив Иллирии.

иллириец
Иллирийский воин. 3 век до н.э.

Рим, как всегда, с готовностью откликнулся на призыв о помощи и направил послов, чтобы предупредить царицу Иллирии о том, как опасно вызывать его недовольство. Царица велела их казнить. Тогда Рим выслал флот из двухсот кораблей, который в 229 году основательно потрепал пиратов. А вторая кампания, 219 года, пришедшаяся на время правления преемника царицы, положила конец иллирийскому пиратству.

В результате Иллирийской войны Рим приобрел греческий остров Керкира, которым пятьдесят лет владела Иллирия.

В 225 году неожиданно предприняли новый набег галлы. Они вторглись в Этрурию и достигли города Клузия, где и остановились. Римское войско возглавил консул Гай Фламиний. К сожалению, он не был хорошим полководцем и в первой битве потерпел поражение. Спасло положение лишь прибытие подкрепления. Тем не менее, после его победы в 222 году римляне получили в свое распоряжение Цизальпинскую Галлию. Теперь Рим контролировал территорию площадью около 120 000 квадратных миль.

К этому времени Карфаген овладел значительной территорией в Испании, основав там несколько городов (в том числе нынешние Барселону и Картахену). Это совершенно не устраивало Рим и он решил ограничить аппетиты своего противника.

Вторая Пуническая война (218-202 годы) стала ожесточенной войной между Римом и Карфагеном уже за господство над Средиземным морем. В разное время на стороне Рима воевали Сиракузы, Нумидия, Этолийский союз и Пергам, а на стороне Карфагена — Македония, Нумидия, Сиракузы и Ахейский союз.

Официальной причиной войны для римлян стала осада и взятие испанского города Сагунта (союзника Рима) карфагенским полководцем Ганнибалом. После этого Рим объявил Карфагену войну. Консул Публий Корнелий Сципион покинул с войском Италию и поплыл к берегам Испании. Однако Ганнибал перехитрил римлян. Он не стал дожидаться армии Сципиона, а пересек южную Галлию и совершил невозможное — переход с войском и слонами через Альпы. Далось это, конечно, неимоверным упорством — во время перехода Ганнибал потерял более половины своей армии.

Поначалу карфагенская армия, вторгнувшаяся в Италию, одерживала верх над римскими войсками благодаря военному гению Ганнибала. Были полностью по-очереди разбиты две римские армии. Самой значимой из побед карфагенян стала битва при Каннах в 216 году, где была разбита и третья, самая крупная римская армия (86 000 против 50 000 у Ганнибалла). В этой битве погибло более 30 000 римских воинов. Некоторые из италийских союзников, подумав, что Риму уже больше не подняться, решили присоединиться к победителю. Самым важным из городов, открывших свои ворота Ганнибалу, была Капуя. Чужеземные союзники также отвернулись от Рима — в первую очередь Сиракузы. В войну на стороне Карфагена вступила и Македония.

2 пуническая война карфаген
Вторая Пуническая война

Тем не менее, несмотря на три поражения подряд и сотни тысяч погибших, Рим с мрачной решимостью начал собирать новую армию и строить планы обороны на случай нападения любого из врагов. Римляне изменили тактику, став избегать прямых столкновений. Бывший консул Сципион и его брат Гней не прекращали вести военные действия в Испании. Они уничтожали с таким трудом завоеванную империю Гамилькара Барки и не давали брату Ганнибала Гасдрубалу отправлять войска в Италию. Резервы Карфагена были на исходе. Силы Ганнибала, не получавшего подкрепления, постепенно таяли. Напротив, справедливое соглашение Римской республики с завоеванными ею народами Центральной Италии принесло определенную выгоду. Республика все еще могла призвать на службу в свои войска большое число людей. Вскоре римляне смогли перехватить инициативу и перешли в наступление. Летом 204 года римское войско под командованием Публия Корнелия Сципиона пересекло Средиземное море и высадилось на африканском побережье. Ганнибала отозвали из Италии и в 202 году он потерпел полное поражение в битве при Заме, после которой Карфаген запросил мира.

ганнибал барка карфаген
Ганнибал Барка

По условиям мира Карфаген выплатил 10 000 талантов контрибуции, не мог содержать более 10 боевых кораблей и вести боевые действия без разрешения Римского Сената, а так же отдавал Испанию римлянам. В 197 году на ее территории были созданы две провинции, охватывающие пока, правда, только южную часть Пиренейского полуострова, — Хиспания Цитериор (Внутренняя Испания) на востоке и Хиспания Ультериор (Внешняя Испания) на западе. Сиракузы также потеряли независимость и стали частью сицилийской провинции. В результате этой войны Карфаген потерял все свои владения за пределами Африки. Рим же стал сильнейшим государством Запада.

В самой Италии также произошло много перемен. Регионы, помогавшие Ганнибалу, потеряли все свои привилегии. Цизальпинскую Галлию наводнили латинские колонисты, и галльское население постепенно растворилось среди них, восприняв образ жизни римлян. Латинские колонисты хлынули и на юг полуострова, и греческие города так ослабели, что никогда уже не смогли вернуть себе былое политическое значение. Этрурия совсем пришла в упадок, и ее население все больше и больше романизировалось.

Дополнительные материалы:
Первая Пуническая война
Гай Марк Дуилий
Марк Аттилий Регул
Вторая Пуническая война
Квинт Фабий Максим Кунктатор
Марк Клавдий Марцелл
Публий Корнелий Сципион Африканский Старший

Назад: Ранняя республика. Основные события.
Далее: Поздняя республика. Расширение территории. Часть 2. 200-100 гг до н.э.

Чтобы подписаться на статьи, введите свой email:

0
Авторизация
*
*
Регистрация
*
*
*
Генерация пароля